Собиратель чемоданов - Ольга Ляшенко

— А что? Скажут — так и расселимся, ничего страшного, — неуверенно произнес какой-то мужчина.

— Даже интересно, — печально прибавил другой.

— Конечно! Не все ли равно? — с оптимизмом сказал судья. — Это нам ничуть не помешает, мы в любом случае сможем как-то организоваться. Зарегистрируем культурное общество, или, там, землячество, уж не знаю, что-нибудь придумаем. И при нем — опять же товарищеский суд.

15. — Только уж это, пожалуйста, без нас, — сказал Учитель Сатьявада, выходя из-за барьера.

Его слова были встречены бурной овацией учеников, с топотом устремившихся к нему навстречу.

— Аплодисменты излишни, мы не в суде, — сказал Учитель, когда ученики окружили его. — А что касается этого Синедриона, то нам он, действительно, ни к чему. Я поступлю по примеру одного армянского еврея, который жил в первом веке нашей эры — вы знаете, о ком я говорю. Не хочу называть его имени, чтобы не дразнить гусей.

Ученики загоготали.

— Когда иудеи вздумали его судить своим «товарищеским судом», — продолжал Учитель, — он не растерялся и сам подал на них в суд, только в настоящий, римский.

Ученики одобрительно загудели.

— Но, конечно, ему в этом здорово помогло гражданство, — напомнил Учитель. — Иначе с ним никто бы и разговаривать не стал. Помните, даже в Писании говорится, что за его противоправные деяния его неоднократно задерживали и сажали за решетку, один раз даже пытать хотели. Но стоило ему только заявить, что он — римский гражданин, как его тут же отпускали, да еще с извинениями, и он продолжал невозбранно распространять свое ложное учение, которое представляет собой не более чем варварское искажение учения Христа, которое и само-то по себе было далеким от Истины… Впрочем, к этому мы еще не раз вернемся, а сейчас я хочу, чтобы вы усвоили следующее: чем быстрее мы легализуемся, тем меньше враги Истины смогут нам навредить. Мы должны во что бы то ни стало легализоваться раньше их, и как граждане, и как религиозная организация. Гражданской легализацией займется политический департамент, а департаменту по внешним сношениям надлежит немедленно установить контакты, во-первых, с Далай-Ламой, во-вторых, с самыми почитаемыми и уважаемыми римпочи, в-третьих, с наиболее авторитетными отечественными религиоведами, желательно буддологами, на предмет получения рекомендаций и экспертных заключений. Адреса получите у Макиавелли-сейтайши. Остальным — до ужина медитировать, после ужина практиковать сон. На сегодня все. Завтра в восемь утра — семинар.

С этими словами Учитель, сопровождаемый ликующей толпой учеников, направился к лифту.

— А моему департаменту что делать? — раздался сзади обиженный голос Ананды.

Учитель остановился.

— Разве я непонятно выразился? Практиковать вместе с остальными самана. Департамент по связям с общественностью пока распускается, до реорганизации. А вас, уважаемый Ананда, я попрошу перед ужином зайти ко мне, — и вызвал лифт.

16. Между тем противники Истины столпились вокруг судейского стола.

— … это все — уже после, — разъяснял судья, пытаясь утихомирить взволнованную публику. — Сначала надо как-то легализоваться. А то, действительно, что же получается: собралась группа лиц, без гражданства, без постоянного места жительства, нигде не работающих. Посудили-порядили — и снесли человеку голову. Да за такое нам не то что гражданства — век воли не видать! Ведь это предумышленное убийство, совершенное организованной группой по предварительному сговору. Шутка ли! А кто главный организатор и подстрекатель? Вы, Степан Сергеевич.

— Я? — испугался прокурор. — Почему это я?

— А кто же, как не вы? Кто обвинение выдвигал? Кто меру наказания сформулировал? В протоколе все зафиксировано. Да что вы так испугались? Мы же пока ничего не сделали. Подсудимый — вон он, как огурчик, жив-здоров, ручкой вам машет.

— Ничего, он у меня домашется, — сказал прокурор. — Как только легализуемся, я против него опять возбужу дело, уже в настоящем суде.

Учитель уже садился в лифт.

— А вы уверены, что вас сразу же назначат прокурором? — крикнул он, полуобернувшись на ходу.

— Пусть даже и не сразу. А я все равно возбужу, в порядке частного обвинения, — упрямо повторил Чехлов.

— Давайте лучше поговорим о главном, — сказал судья. — Как я уже сказал, сейчас для нас главное — это как можно быстрее легализоваться. Поэтому я предлагаю избрать легализационную комиссию…

«Сейчас начнут ко мне приставать, — подумал Коллекционер. — Ну, вот, уже будят».

И вправду, кто-то дергал его за мочку, повторяя:

— Дмитрий Васильевич! Проснитесь! Пора!

Коллекционер открыл глаза и повернул голову. На подушке, прямо перед его глазами, стоял Чемодаса-младший.

— Вставайте! Упендра за вами послал. Говорит, как бы не опоздать к началу. Пойдемте к нам. Марина Сергеевна уже и чай заварила.

— Иду, — сказал Стяжаев.

Книга XXIV. (Исход — 2)

1. В желтом здании, по улице Вокзальной, номер два, царило праздничное оживление. Парадный зал еще с вечера был украшен гирляндами цветов и китайскими фонариками в форме чемоданчиков.

До начала торжества оставалось всего несколько минут, когда в зал вошел странно одетый незнакомец с небольшим чемоданом в полотняном чехле. Высоко поднятый воротник плаща и низко опущенные поля глубоко надвинутой шляпы полностью скрывали его лицо.

Однако председатель Общества Собирателей Чемоданов, который в парадном костюме стоял у входа, приветствуя входящих гостей и участников выставки, при виде его улыбнулся и подумал: «Какой наивный молодой человек! Он полагает, что этот маскарад делает его неузнаваемым. Да стоит мне хоть раз увидеть чемодан, и я где угодно узнаю его хоть за версту, а вместе с ним — и его владельца».

— Добро пожаловать, — обратился он к незнакомцу. Что-то я вас не припоминаю. Вы, должно быть, гость?

Для гостей была установлена плата за вход.

Незнакомец молча членский билет и, нераскрывая, предъявил его Председателю.

— О, прошу прощения, — сказал Председатель и громко позвал:

— Федор Евстафьич! Здесь новый член. Проводите его, пожалуйста.

2. И навстречу Дмитрию Васильевичу (а он-то и был странным незнакомцем) вышел не кто иной, как его престарелый сосед снизу.

— Узнаешь? — прошептал Упендра, дернув Стяжаева за мочку.

— Еще бы. Вот так сюрприз! — не поворачивая головы, прошептал Коллекционер.

Старичок, конечно, тоже узнал своего соседа. Ведь он уже неоднократно видел его из окна в этом причудливом наряде, громко беседующего с самим собой, а один раз даже наблюдал, как тот гонялся с ножом неизвестно за кем по пустому двору. Но, как и Председатель, он не подал виду, что знаком с новым членом Общества Собирателей Чемоданов, и тоже сказал:

— Добро пожаловать! Пройдемте.

— Вы тоже состоите в Обществе? — спросил Коллекционер.

— Да уж. С чем и вас поздравляю, — самодовольно ответил лицемерный старичок. — Вы уж, раз это дело начали, не бросайте. Чемоданы — занятие благородное. Хотя и дорогостоящее. Сам Дмитрий Иванович Менделеев занимался чемоданами, надеюсь, вам это известно?

— Дмитрий Иванович Менделеев — мой четвероюродный пра-пра-прадед по линии матери, — сухо ответил Стяжаев.

— А-а, — только и сказал завистливый сосед.

Коллекционер почувствовал жгучее желание броситься на негодного старикашку и разделаться с ним на месте. Остановил его только невозмутимый голос Упендры:

— Узнай, где его коллекция.

«Верно! — подумал Коллекционер. — Прикончить старого негодяя нетрудно, это я всегда успею. А пусть он сперва испытает все, что испытал я, пусть помучится!» — и спросил как ни в чем не бывало:

— И давно вы этим занимаетесь?

— Да, уж можно сказать, почти что всю жизнь. Я ведь здесь — старейший член, меня все знают.

И действительно, со всех сторон только и слышалось: «Здравствуйте, Федор Евстафьич!», «Как здоровьице, Федор Евстафьич, как чемоданчики?», «Давно вас что-то не видно, Федор Евстафьич».

— Да уж, последнее время редко бываю на собраниях, — сказал словоохотливый старичок. — Все больше хвораю. Да и живу беспокойно, соседи разные попадаются, не каждому внушишь. Но сегодня, ради такого случая…

— А что? Ожидается что-то особенное? — спросил Коллеционер.

— Ну, как же! Я ведь не каждый раз бываю, я уж сказал. Так что выставка будет богатая. Вам, можно сказать, повезло: не успели вступить, а уж увидите мою коллекцию.

— И которая ваша?

— А вон та, темноватая, — дрогнувшим от умиления голосом произнес Старейший Член Общества Собирателей Чемоданов, — Видите, справа от председательской.

3. Зал был уже полон гостей и участников выставки. Отличить собирателей было нетрудно. Вперемешку с гостями они прогуливались по залу, оживленно беседовали, обменивались приветствиями, но при этом ни на миг не выпускали из рук своих коллекций. Даже дамы предпочитали сгибаться под тяжестью чемоданов, чем доверить их кому бы то ни было.