Москва атакует - Кирилл Шарапов

Вадим снова вышел на командирскую волну.

– Говорит Первый, получен приказ на отход, повторяю – операция закончена. Уходим по запасному маршруту, до встречи дома. Как поняли?

– Поняли тебя, Первый, – синхронно отозвались Стрелок и Топаз.

Вадим посмотрел на помятый «Тигр», который уже стоял на колесах, бойцы вышибли поврежденный триплекс, и теперь машина могла двигаться. Туда уже загрузили раненых. За руль сел сам Костя.

– Всё, ребята, давайте домой, – скомандовал Токарев и пошёл к своей машине.

Тело Тимура уже положили к задней двери, упаковав в целлофановый мешок. Операция была закончена, но потери омрачили радость победы.

Вадим достал пульт дистанционного управления и нажал кнопку, активируя две мощнейшие мины, которые установили в пяти километрах от места засады. Если бы он знал, как удачно выбрал место для них… Две мины М-225 сработали именно в тот момент, когда мимо них проходили три оставшихся «Панциря» и «Тунгуски». Мины были не простыми, их приняли на вооружение не как мины, а как управляемые артиллерийские орудия, поскольку активируются они исключительно с пульта, а действие… При поступлении с пульта управления команды на взрыв срабатывает пиропатрон, сбрасывающий маскировочный слой грунта и крышку мины. Затем запускается ракетный двигатель, кассетная боевая часть поднимается на высоту сорока метров, после чего из кассеты на расстояние восьмидесяти метров выбрасываются суббоеприпасы в количестве 40 штук. При касании взрывателем поверхности земли или машины происходит взрыв. Поражение людям наносится осколками (в радиусе 17 м), а машинам – кумулятивной струей, прожигающей до 30 мм брони. Обе мины были начинены комбинированными элементами как противопехотными, так и противотанковыми. Две эти мины натворили дел, причем почти столько же, сколько и вся засада вместе взятая. Во всяком случае на них можно было записать почти все «Панцири».

Москва. Генерал Дугин. 23 июля 2015 г.

– Генерал, точных данных по потерям у нас нет, но примерные цифры – около трехсот человек погибли, ещё около пятисот ранены, потери в технике – сто одиннадцать единиц, причем потеряны все «Панцири» и половина «Тунгусок», остальное: легкая бронетехника, двадцать шесть танков и три вертолёта, два вместе с экипажами. Потери противника неизвестны, на дороге обнаружен один взорванный «Тигр», количество погибших в нём людей установить не удалось, но не меньше трех человек, плюс три тела нашли в лесу на позиции, убиты при заградительном обстреле.

Дугин устало потер переносицу и посмотрел на вытянувшегося полковника.

– Твою мать! – не выдержал он. – Они, значит, потеряли шесть человек и «Тигр» и отошли, а вы, дол…ебы, потеряли сто единиц брони, триста двухсотыми и пять сотен трехсотыми? Вас, как детей… – Генерал огляделся, переступил через оторванную руку и пошёл по пепелищу в сторону штабного «Тигра», который стоял метрах в двухстах, из-за завалов сожжённой техники он просто не смог проехать к месту, где носился полковник, командовавший головной колонной.

Генерал понимал, что это его ошибка, и за ошибку придётся отвечать. Они опять не учли способность противника к сопротивлению. Последствия удара ещё предстоит посчитать, Дугин понимал, что полковник назвал лишь приблизительные потери, к вечеру они, скорее всего, вырастут вдвое.

Он шёл по пепелищу, везде чадила битая техника, валялись куски тел, где-то горел лес и придорожные деревья. Это был настоящий разгром, такого урона ему не наносили даже духи, а уж они-то были мастерами засад. Но у духов не было и таких возможностей: по примерным подсчётам, обстрел колонны вёлся минимум из сорока противотанковых управляемых ракетных установок, а потом ударили «Грады», устаревшие, но всё-таки смертоносные, ударили на всю предельную глубину, фактически разметав остатки передовой колонны. А финальным аккордом стали две мощнейшие мины, которые дожгли драгоценные «Панцири».

Дугин закурил, тошнотворный запах гари, обугленного мяса перемешивался с запахом крови и сгоревшей взрывчатки. Генерала начало подташнивать. Когда он вывел свою бригаду из Грозного после двадцатидневных боев, его потери были даже больше, но сейчас он потерял людей и технику всего за двадцать минут, а не за двадцать дней.

– Господин генерал, воды? – протянув бутылку минералки, предложил водитель.

Дугин свернул крышку и залпом выпил почти половину, пузырьки ударили в нос, от этого запах стал ещё сильнее.

– Черт подери этих диверсантов, – выругался Дугин. – Как же я ненавижу партизанскую войну.

Потеря техники ерунда, хотя «Панцири» было реально жалко – это половина новейших комплексов, которыми вообще располагала Москва, и если специалисты говорили, что один ещё вроде как можно вернуть к жизни, то начинка остальных была разбросана в радиусе километра. Но хуже всего то, что погибли люди – самый ценный ресурс нового государства. Гибли мужчины – гиб генофонд. Кроме того, эта атака имела ещё одно очень пагубное действие – и без того небольшая армия была деморализована ещё до начала боев за город, а бои обещали быть страшными.

Дугин достал спутниковый телефон и по защищённой линии связи вызвал Дорохова:

– Здорово, я думаю, ты уже слышал?

– И даже уже видел, – отозвался Феликс. – Здорово тебе всыпали. Киприянов тоже в курсе, жди разноса. Он не в настроении, ногу ему врачи не спасли, топать не сможет, но орать будет страшно.

– Да срать я хотел на этого мудака, ребят жалко, техника – хрен бы с ней. Что по нашей задумке?

– Без вариантов, – ответил Дорохов. – Нет возможности… Он запараноил окончательно, а мы не обладаем возможностью нанести удар по «Искандерам» и Кремлю. Может, позже…

– Позже? – со злостью спросил Дугин. – Какое на хер «позже»? У меня тут трупы. Техника горит, а я ещё до Владимира не дошел.

– Нет у тебя другого пути, только вперед, – спокойно ответил Феликс. – Но, скорее всего, тебе сегодня будет дан другой приказ.

– Думаешь, он решиться?

Несколько секунд в трубке висела тишина.

– Похоже, что да, – ответил командир ОДОН. – Он захочет ответить по максимуму. Приказ сровнять непокорный город с землёй уже не за горами. Он сделает из Владимира пример тем, кто будет противиться его воле.

– Я тоже так думаю, и самое поганое, это будет сделано нашими руками. Ладно, рано или поздно шанс убрать его обязательно подвернется. Все, Феликс, отбой, у меня тут дел невпроворот.

– Удачи тебе, Иван Михайлович, – ответил Дорохов и положил трубку.

– Связь с Алфёровым, Степко и Лукашиным.

Связист молча кивнул и, переключив рацию на другой канал, передал гарнитуру Дугину.