Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием - Мария Симонова

В тамбуре, отделявшем УВД от подземелья, было пусто. Но лучевик я все равно из рук не выпустил, да и не собирался этого делать, пока не выберемся из андеграунда под мутное небо. Аккуратно прикрыл за собой железную плиту, которую отчего–то именовали дверью, хотя она больше напоминала ворота склепа. Такие я видел когда–то на мрачной планете Псков–К25, когда хоронили одного из наших боссов. Но как ни старался сделать это поаккуратнее, подлое эхо с готовностью пошло гулять по тоннелю в обе стороны. И тут же заметались по стенам нашлемные фонари моих хейворков. Молодцы ребята – сами все знают и о бдительности им напоминать нет нужды. Говорят, здесь не только ползучая и двуногая гадость водится, но и летучие вампиры в ассортименте.

Я поднял руку и замер, прислушиваясь к показаниям моего внутреннего локатора. Вроде пока все спокойно. Моя группа жалась поближе к двери, которую я только что прикрыл, как к последней ниточке, что соединяла нас с верхним миром. Даже совершенно отмороженный Вася слегка втянул голову в плечи и только шумно дегустировал ноздрями здешний сырой и заметно более холодный, чем наверху, воздух.

– Так, – сказал я, невольно понижая голос. Чернильная темнота, сырость и предательская акустика заставляли говорить на полтона ниже, а низкие своды заодно с мрачной репутацией Третьего мира давили на психику с усилием гидравлического пресса. – Диспозиция такая: Еж, мы с тобой идем первыми. – Андрюха молча кивнул, крепче сжимая лучевик. – За нами Грабер с Наплековым. Предупреждаю, никакой самодеятельности.

– Дайте мне лучевик, Бессон, – буркнул Грабер.

– Еж, дай ему парализатор, – сказал я. – Только не вздумайте палить нам в спину, Грабер. Не стоит слишком уж уповать на ваше лично проверенное в лабораторных условиях бессмертие. Выжить в Третьем мире может только сплоченная группа. В одиночку отсюда можно и вовек не выбраться. – И я довольно усмехнулся, увидев, как передернул плечами Грабер. Ему как коренному «люксу» местная экзотика была что нож острый. Наплекова же пугать не требуется, и так уже подштанники небось стирки требуют. Он–то наверняка читал отчеты экспедиций, пытавшихся разведать лабиринты Третьего мира. Но увы, даже в базе данных Лубянки освещен лишь верхний ярус – система бывшей подземки да коллекторная сеть. Я сам проверил. По ходу заметил еще одну вещь: мои продвинутые баги на местный вычислительный хлам действуют, как муха на гигантского скалозавра. И если бы не опыт госхакера… – Так. За ними наш бравый космонавт с девушкой. Как вас, кстати, величать, уважаемый?

– Михаил Иванович, – ответил он, на минутку отвлекшись от внучки.

– Вот и прекрасно. А меня можете называть Дик. – С этими словами я вытащил из–за пояса и протянул ему лучевик. – Михал Иваныч, гляди по сторонам, верти головой на все триста шестьдесят градусов. Вы у нас самое слабое звено, поскольку не обладаете некоторыми полезными в этих условиях способностями. Если что, у вас две задачи – не пальнуть случайно в кого–то из нас, и второе: делать все, как мы. Не потеряетесь, не отстанете – все будет о'кей. Потеряетесь, уж и не знаю, найдем ли. Замыкает Хирург. Теперь о маршруте: нам предстоит пройти почти три километра по тоннелю до старой кремлевской ветки. Она ниже этого уровня метров на пятьдесят. Там должен быть спуск. Спускаемся, и, если действует тамошняя техника, мы спокойно домчимся до Даниловки под старым руслом реки. Если нет, придется пройтись пешком и подниматься. Это где–то в районе рынка будет. Ну а оттуда и до нашего убежища рукой подать. На боковые проходы не отвлекаться, не отставать, но и в кучу не сбиваться. Дистанция между парами два–три метра. Все. Вперед.

Не успели мы, воодушевленные нарисованными мной ослепительными перспективами, сделать и нескольких шагов, как по тоннелю пронесся дикий скрежещущий звук. Внучка взвизгнула и дернулась было в сторону. Но ветеран проворно прижал девицу к себе, закрыв руками ее голову. Я резко развернулся на пятках, принимая вправо и освобождая себе сектор обстрела. Еж прянул влево. Но эхо умчалось вперед, и все стихло.

– Дверь. Запор давно не смазывали, – спокойно сказал Хирург, указывая стволом на стальную плиту, что окончательно отделила нас от верхнего мира. Поразмыслив секунду, я понял, что произошло: храбрецы–ученые, запершиеся в других помещениях лаборатории, выползли из своих нор и, не в силах открыть закодированные мною двери, прокрались вслед за нами и заперли вход в подземелье – видимо, во избежание нашего возвращения. То–то мы на них нагнали страху! Но теперь обратной дороги нет – из подземелья дверь в здание УВД открыть невозможно, а резать ее лучевиками – так это все батареи посадишь. Ну и ладно, не очень–то и хотелось. Зато я теперь уверен, что солдатня с тыла нам не грозит. Судя по силе звука, если что, мы их услышим даже у Кремля.

– Вот так–то, министр. Похоже, вас уже не ждут назад, а в Куполе теперь будет другой начальник внутренних дел. У вас сын–то есть? – Нет, я не проявлял участия. Хрен ли я буду сочувствовать этой бесчестной крысе, приказавшей прострелить мне башку!

Наплеков, кривя губы, покачал головой. Он что–то совсем расклеился.

– Ну, значит, им станет ваш зам, которого вы мне тут нахваливали. Как его там?… Токарев? Или кто–то, кого я еще не знаю? Впрочем, мне это до лампочки. Вася, глянь–ка, нигде у них тут глазков не висит на выходе? – И буквально через несколько секунд два выстрела лучевика сказали мне, что да – висит, мол, и не один. Вернее, висели. – Отлично. Все, пошли!!!

И мы пошли. А что было делать? Я потому и постарался разбить нашу группу на более–менее совместимые пары: «чистые» явно опасались моих ребят, а Грабер и Наплеков, несмотря на взаимную неприязнь, прекрасно смотрелись вместе – два предателя, мать их!

А ведь партнер мой бывший имеет к олигарху счеты еще и за – хе–хе… – Без улыбки и не вспомнишь, в каком виде мы застали Грабера в лаборатории. Да… И тут же к горлу подкатил спазм от воспоминания, что где–то так же распята Жен. Моя Жен…

Не отвлекаться!

Так вот – как бы Грабер не завалил Наплекова по ходу. Хоть и невелика потеря, а кто его знает, что ждет нас наверху. Возможно, что и «Антитеррор». А так заложник у нас. А под землей, я думаю, они за нами не пойдут. Кишка тонка.

Как нас учили в интернате Гильдии, боеспособность группы напрямую зависит от ее состава. У нас же балласта был явный перебор – больше половины. И если от Грабера могла быть хоть какая–то польза как от бессмертного, то Наплеков с его барскими замашками и характерной для подкупольной элиты изнеженностью был бесполезен вдвойне. Как, впрочем, и так называемая внучка. На мой взгляд, эта девица уже вполне созрела и оформилась и могла бы составить сомнительное счастье какого–нибудь лавочника средней руки. Только пришибленная какая–то. Нет, я все понимаю – отрываться на виртуальных игрищах и вдруг очнуться уже на Лубянке, слава которой даже среди обитателей Купола не отличается оптимизмом, да среди каких–то мужиков, еще и диких парий. Есть от чего чайнику закипеть. Хорошо еще, что наследственный ветеран не отходил от нее ни на шаг, непрестанно что–то нашептывая ей в розовое ушко, поглаживая по голове и плечу, чмокая в щечку и прочая, прочая, прочая. У меня грешным делом закралась мыслишка о том, что это его любовница, а не внучка. Впрочем, одно другого не исключает. То ли еще бывает под Куполом. Мне это побоку, конечно, – так просто, к слову пришлось. С жиру они тут бесятся, вот и бессмертие теперь им подавай…

Я отогнал пакостные мысли, продиктованные, скорее всего, как ни трудно это признать, завистью – он–то свою Катеньку получил – спас, выходит, от живодеров. Счастлив теперь, даже в этой клоаке. А я…

«Стоп! – скомандовал я себе. – Переключись. Иначе нам не прорваться. И не спасти ни Жен, ни даже этого смешного старика с его Катенькой».

Неприятности возникли после первой же сотни метров: Катя и Наплеков одновременно натерли себе ноги омоновскими «гадами» и принялись синхронно хромать. Он на левую ногу, она – на правую. Пришлось делать привал и применять аптечку, иначе бы мы далеко не ушли. Это заняло минут двадцать. Грабер привалился к стене, все еще не придя в себя после теплого приема на Лубянке. Телесно–то он вполне оправился, но вот морально… Все же психика человека не приспособлена к таким переделкам, хоть ты обвнушайся ей, что тело твое теперь бессмертно и все такое. Боль и страх этим не изживешь. Ну разве что поколении в третьем.

– Партнер, – я звал его так по старой привычке, – не стоит здесь прислоняться к чему бы то ни было, не обработав предварительно аэрозолем. Здесь случается щелочная плесень, которая вмиг разъест тебе задницу.

Грабер тут же вскочил, как поджаренный, и принялся ощупывать свое седалище, словно и впрямь плесень успела поработать над ним. Еж залился обидным смехом, не переставая при этом озираться.