Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно

Инцидент на отмели Доггер-Банк в Северном море, произошедший 21 октября, дал Вильгельму новый повод обрушиться на англичан. Среди рыбачьих судов, которые обстреляла направлявшаяся на Дальний Восток российская эскадра, действительно были, мол, японские торпедные катера. Ранее они находились в составе британского королевского флота и лишь недавно переданы Японии. Англия — союзница Японии, доверительно писал он Николаю, который прекрасно знал об этом сам. Все это, сообщал кайзер, — еще один пример британского коварства. По мнению Вильгельма, Николаю следовало бы провести какую-то демонстрацию на границе с Персией или Афганистаном, чтобы показать англичанам их уязвимость: «Потеря Индии будет смертельным ударом по Великобритании». В Германии начали опасаться войны.

Реакция в Великобритании была соответствующей: журнал «Вэнити фэйр» опубликовал статью, в которой предлагалось, чтобы британский флот ударил по германским портам и отправил на дно все находившиеся там немецкие военные корабли — пока еще это в пределах возможного. «Круглые сутки, днем и ночью, Германия готовится к войне с Англией», восклицал автор статьи. Вильгельм прокомментировал ее лаконичной ре маркой: «Наглая ложь!» Он посчитал, что статья написана по указанию властей: им прочно владела идея, что пресса в Британии контролируется так же жестко, как в Германии.

7 декабря, воспользовавшись тем, что англичане в грубой форме отказали русской эскадре в возможности заправляться углем с британских складов по маршруту ее следования, Вильгельм вновь поставил перед Николаем вопрос о заключении двустороннего договора. По-прежнему он был против того, чтобы царь заранее сообщил о договоре французам. Поставленное условие он объяснял так: «Лубе и Делькассе, без сомнения, опытные государственные деятели. Но поскольку они не князья и не императоры, я не могу ставить их на одну доску — в вопросе, где речь идет о доверительных вещах, как в данном случае, — с моим другом и кузеном». Если Николай скажет что-либо французам, то он дезавуирует свое предложение, предупредил кайзер царя. Одновременно Вильгельм предложил Царю закупить в Германии военные суда в возмещение тех, что были к тому времени потоплены японцами, — ему не были чужды интересы немецких кораблестроителей. Близился очередной день рождения, но настроение у кайзера было мрачное: он был вынужден признать, что с договором его постигло фиаско: «Абсолютно негативный результат после двух месяцев честных усилий и переговоров». Взамен он решил предпринять попытку сближения с «болгарином» — тот «прибудет на мой день рождения».

XVI

Гонка морских вооружений оказалась настоящей пороховой бочкой, чреватой взрывом. Граф Бернсторф, который был послом в Лондоне с 1902 по 1906 год, писал по этому поводу: «Если морская программа будет продолжаться, никто не сможет отрицать перспективы того, что рано или поздно дело кончится войной». Англичане не преминули заметить враждебную реакцию в Германии на инцидент у Доггер-банки. Вильгельм, как уже отмечалось, увидел во всем английскую интригу. Он не выразил сочувствия погибшим рыбакам, никак не прокомментировал претензий британцев на компенсацию ущерба. Вильгельм инструктировал Тирпица перед его беседой с британским послом: «Сделай самую устрашающую мину, какую только сможешь, пусть он затрепещет, а потом можно поговорить и по делу ему, видно, не терпится!» В 1905 году Тирпиц добился резкого увеличения темпов строительства флота — в 1906 году были заложены шесть крейсеров.

Масла в огонь подлили неумеренные высказывания второго лорда адмиралтейства и бывшего преподавателя военной академии в Вулвиче — Артура Ли. В речи, произнесенной 4 февраля, он, в сущности, повторил содержание статьи в «Вэнити фэйр» — королевскому флоту следует повторить копенгагенский подвиг Нельсона, бомбардировать немецкие корабли в их собственных портах и отправить их все на дно, пока не поздно. Посол Ласкелль был срочно вызван для объяснений. Вильгельм был «вне себя от этого английского шантажа». Результатом стала еще большая решимость претворить в жизнь запланированную программу увеличения флота.

Повсюду кайзер сталкивался с одной и той же проблемой: какие бы аргументы он ни приводил в доказательство искренности и легитимности своих надежд на заключение союзов ради поддержания мира, никто не хотел иметь с ним дела. В мае он наметил встретиться в Риме с президентом Франции Лубе, но тот не явился. Баронесса фон Шпитцемберг, всегда готовая подпустить шпильку в адрес того, кто в свое время бесцеремонно отправил в отставку ее кумира Бисмарка, сочла, что всему виной его вопиющая бестактность, коренящаяся в «безмерно преувеличенном представлении о собственной персоне, несмотря на все пощечины, которые он получает, он никак не может понять того факта, что „пришел, увидел, победил“ — это неподходящий афоризм для современного политика».

Вильгельма все больше раздражали те, кто решил сделать ставку на кронпринца как его конкурента. Речь шла прежде всего о пангерманцах, которые требовали более активной, нацеленной на экспансию восточной политики. Свое недовольство юнкерская оппозиция выражала через «Союз сельских хозяев» — предмет тайных симпатий покойного Вальдерзее. Одним из самых рьяных критиков кайзера был приятель Бисмарка, националист крайнего толка, выступавший под псевдонимом Пауль Лиман (его настоящее имя было Саул Литтман не единственный случай, когда идею немецкого национализма наиболее ярко воплощали представители еврейской диаспоры). В марте 1904 года Лиман опубликовал эссе о личности германского монарха под лаконичным названием «Кайзер». Автор обрушивался на «византийские нравы» при дворе, но больше всего его тревожило отсутствие жесткого военного настроя в верхах. Лиман подчеркивал, что его книга коренным образом отличается от апологетических сочинений, появлявшихся до сих пор. В ней говорилось, в частности: «Кайзер пришел к власти в слишком юном возрасте, когда в нем, как в молодом вине, еще не осела пена». Показателен комментарий к этим словам со стороны Хильдегард фон Шпитцемберг: «Печально, но это именно так». Книга неоднократно была переиздана.

Другим критиком «византизма» Вильгельма стал граф Эрнст цу Ревентлов — бывший морской офицер, теперь политик и публицист, а позже сторонник нацизма. В 1906 году он опубликовал книгу «Кайзер Вильгельм II и византийцы». Как и Лиман, он нападал на кайзера справа, используя Бисмарка в качестве дубинки. Он отмечал, что кайзер крайне податлив на лесть, а это коренным образом отличает его от деда, Вильгельма I. На этом он не остановился: беспощадной критике были подвергнуты попытки Вильгельма обосновать божественное происхождение своей власти, его ханжество, лицемерие, отсутствие такта. Правда, автор признает за Вильгельмом дар «прирожденного оратора», умение разбираться в сложных технических проблемах и его «модернизм». Однако все это обесценивается тем, что ему чужд культ войны и военных подвигов. Кроме того, он склонен к транжирству. Ревентлов приводит анекдотическую историю о том, как к визиту итальянского короля поступило распоряжение позолотить колонны Бранденбургских ворот. После того как Умберто отправился обратно в Италию, пришло новое указание — соскоблить позолоту.

XVII

В России война обернулась революцией. Проект германо-российского договора был заморожен после того, как выяснилось, что французы получили о нем полную информацию. 6 февраля 1905 года Вильгельм направил Николаю послание с поздравлениями по поводу геройского поведения его гвардии: «Я рад, что твои солдаты показали свою надежность и верность своей молитве (кайзер ошибся: надо было сказать — присяге) императору».[12] Затем кайзер принялся давать своему кузену советы, как перестроить страну после военного поражения и революционного взрыва. По его мнению, следовало включить в состав Государственного совета наиболее выдающихся представителей земств — местных органов самоуправления, созданных в 1864 году, а также политикой щедрых подарков рабочим выбить почву из-под ног у смутьянов — «как я это сделал в 1890 году». Многое в этих рекомендациях было подсказано Вильгельму его экспертом по России, профессором Шиманом.

Мысли Вильгельма о перспективах развития событий в России, которыми он поделился с Бюловом, были вполне здравыми: «Кайзер считает вероятным, что заключение мира после непрерывной череды военных неудач приведет к утрате престижа армии; царю придется уйти: при всей его привлекательности как личности и при всех его добрых намерениях это почти неизбежно; возможно, падет и монархия, и начнется переход к демократической форме правления, которая, в условиях, когда всего пятая часть населения умеет читать, будет выглядеть совсем не так, как в Америке».