Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно

Давление на Николая начало приносить плоды. Царь дал согласие на заключение нового торгового договора, что и произошло в июле. 11 февраля в «Морнинг пост» появилась статья, где говорилось о возобновлении «договора перестраховки» между Россией и Германией, — верный признак того, что в Англии забеспокоились. Вильгельм счел момент самым подходящим для того, чтобы послать Николаю каску Александровского полка. Видимо, подарок должен был напомнить о русско-германском сотрудничестве времен антинаполеоновских войн. В качестве наблюдателя он отправил в Россию принца Фридриха Леопольда. О какой символике речь шла в данном случае, трудно сказать.

Вильгельма беспокоил «внутренний враг» — за последние два десятилетия немало правителей стали жертвами покушений! Бюлов пытался его успокоить: «Кайзер Вильгельм I и Великий Король (Фридрих II) никогда не ломали себе голову из-за того, что может случиться с другими. Великому Королю было совершенно безразлично, что там будет с Людовиком XV или Петром III, он преследовал свои цели, шел своим путем. Ваше Величество считает, что времена изменились. Но ни социалистам, ни нигилистам ныне все равно ничего не светит».

12 марта Вильгельм отправился в южный круиз на борту принадлежащего Ллойду лайнера «Король Альберт». Горло еще было не в полном порядке, морской воздух, как считалось, будет полезен для выздоравливающего. 18 марта он был в Гибралтаре, 24-го — в Неаполе. Двумя днями позже он имел встречу с итальянским монархом. 29-го, направляясь в Мессину, он написал Николаю: «Как жаль, что тебя здесь нет…» Кайзер выразил пожелание, чтобы царь заставил участников переговоров по заключению торгового договора действовать быстрее: «Пригласи их на пикничок в Сибирь — и увидишь, как они заспешат!»

В ходе средиземноморского круиза «Король Альберт» сделал остановку в Виго, где Вильгельм встретился с испанским королем Альфонсом XIII. Монархи обсуждали марокканский вопрос. Франция и Испания в то время договаривались о разделе Марокко. Вильгельм в телеграмме Бюлову кратко изложил итоги дискуссии: «Я заявил королю: „Мы не хотим там никаких территориальных приобретений. Только открытых портов, железнодорожных концессий и свободы для ввоза товаров“. Он сразу почувствовал облегчение и был очень доволен».

Кайзер пытался играть на разногласиях европейских держав. В апреле было подписано соглашение о «Сердечном согласии» — возникла Антанта. Условия соглашения оставались скрытыми от глаз общественности, и, воспользовавшись этим, Вильгельм старался убедить Николая в том, что один из пунктов соглашения содержит отказ Франции оказывать помощь России в случае военного конфликта. Он «утешил» царя оригинальным образом: «Конечно, я не пошевелю и пальцем, чтобы как-то повредить ей (России); со стороны автора картины „Желтая опасность“ это было бы крайне нелогичным шагом!» Англия, как бы между прочим добавил Вильгельм, собирается захватить Тибет. Российский монарх должен найти наконец управу на этого несносного «дядюшку Берти», — заключил Вильгельм.

Тему «желтой опасности», которая несет «величайшую угрозу христианству и европейской цивилизации», кайзер развивал в ходе очередной «Кильской недели». Как он выразился, «если русские будут продолжать отступление, желтая раса через двадцать лет овладеет Москвой и Позеном». В Киль съехались видные гости из Великобритании — короля Великобритании сопровождал Лонсдейл. В обмене мнениями принял участие Баллин. На борту яхты своей супруги «Идуна» Вильгельм в личной беседе с английским королем пытался внушить ему свою точку зрения на политику Японии и Китая — метил кайзер, несомненно, в недавно заключенный британо-японский союз. Британский монарх твердо заявил, что придерживается иного мнения: «Японцы — умная, храбрая и благородная нация, столь же цивилизованная, как и европейцы, от которых они отличаются единственно цветом кожи». Вильгельм попытался озадачить собеседника вопросами насчет «Сердечного согласия». Тот заявил, что Антанта «не направлена против Германии. У него нет ни малейшего намерения изолировать Германию».

В дружеские отношения, установившиеся у Вильгельма с Лонсдейлом, вкрался некий холодок — это была работа Бюлова. Канцлер буквально не переносил лорда и во время пребывания в Виндзоре не упускал случая пройтись по его адресу. В своих мемуарах Бюлов назвал Лонсдейла банкротом, личностью глубоко безнравственной, чему доказательством служит тот факт, что у лорда все тело покрыто татуировками в виде пронзенных сердец и купидонов со стрелами. Ознакомившись с этими мемуарами, Лонсдейл выступил с опровержением: «Я действительно татуирован с ног до головы, но я готов предоставить всем желающим возможность убедиться, что на моем теле нет ни одного изображения сердца либо стрелы!» В Киле кайзер подарил Лонсдейлу на этот раз наручные часы. С ними произошла любопытная история: их украли, но затем, как раз накануне войны, сам похититель вернул их леди Лонсдейл со словами: «Я очень извиняюсь, миледи, никак не думал, что это был сам лорд!»

Последние дни доживал бывший гуру Вильгельма, Вальдерзее. Под конец жизни он пришел к мысли, что беда кайзера состоит в том, что его окружают одни льстецы: «Не находится ни одного, кто бы осмелился бы хоть в чем-то перечить кайзеру». Бывший начальник Генерального штаба скончался 5 марта 1905 года. Известность получили его последние слова: «Молю Бога, чтобы не дожить и не увидеть того, что на нас надвигается»…

В «северной экспедиции» 1904 года принял участие Мюллер, только что получивший дворянство. Вильгельм предложил ему стать одним из личных адъютантов кайзера Германии — по всем канонам большое повышение. Мюллер испытывал смешанные чувства — он не любил двор и считал, что все остальные в окружении кайзера смотрят на него как на «нищего офицеришку низкого происхождения». Могут подумать, что он «лезет не на свое место». Он оказался не прав — свита кайзера отнеслась к нему вполне доброжелательно. Морской офицер быстро освоился со своими новыми обязанностями. Отныне он повсюду сопровождал Вильгельма в его пеших прогулках и дальних поездках с «маузером» в кармане: на Мюллера были возложены обязанности телохранителя. В его функции также входило сообщать Вильгельму о прибытии того или иного советника, порой посылать от имени кайзера телеграммы неполитического содержания (поздравления или выражения соболезнования), передавать его устные указания канцлеру или министрам. Приходилось присутствовать и на обедах, что, как мы помним, едва не загнало Мюллера в гроб. Политикой он, по крайней мере по его собственным словам, не занимался, равно как и не использовал своего положения для продвижения по службе своих приятелей.

Другим фаворитом Вильгельма в это время был Юлиус Мольтке, который целиком и полностью разделял взгляды своего суверена на католиков и «желтокожих мошенников». Будучи в Тронхейме, они развлекались на яхтах своих приятелей миллионеров Голетов, Дрекселей и Вандербильтов. Вильгельм донимал Мольтке разными вопросами по поводу маневров, на которые тот не всегда мог ответить. Кайзер вздыхал. «Придется спросить у графа Шлиффена. Все больше убеждаюсь, как трудно будет его преемнику. Он все делает сам, ни с кем не делится, никого ни во что не посвящает — это его большой недостаток».

Германский и российский императоры продолжали поддерживать тесные личные связи. В августе Николай обратился к Вильгельму с просьбой стать крестником цесаревича. Вильгельм послал Николаю кубок с выгравированными на нем известными высказываниями Лютера по поводу пользы вина: «Песни, бабы и вино — Богом нам самим дано, кто даров сих не вкусил, даром жизнь свою прожил».

Их отношения были в то время теплыми как никогда. 28 августа Никки откликнулся: «Вилли может ни о чем не беспокоиться, он может спокойно спать по ночам, ибо я ручаюсь за то, что все будет как нельзя лучше». Слегка по-детски, и не очень грамотный английский (послание было именно на этом языке), но, видимо, от сердца…

XV

В конце октября Вильгельм лично сочинил проект секретного договора с Россией; помогал ему Бюлов. МИД по крайней мере теоретически был в неведении. Суть соглашения кайзер выразил словами: «Давайте встанем рядом. Это будет союз, конечно, чисто оборонительный, направленный исключительно против агрессора или агрессоров в Европе, нечто в виде страховки от пожара». На самом деле речь шла о реанимировании договора, которому Вильгельм дал возможность прекратить свое действие в 1890 году. Он сам перевел его текст на английский язык — Бюлов владел этим языком слабо. Договор «о гарантиях сохранения мира в Европе» не затрагивал бы существующие обязательства России по отношению к Франции. Николай, ознакомившись с проектом, задал вопрос, означает ли это, что он может показать его текст французам, на что Вильгельм ответил отрицательно. Тут российский самодержец забеспокоился; по выражению Бюлова (или его издателя), у него «задрожали колени»: а что скажут «галлы»?