Брежнев - Леонид Млечин

Шауро пригласил Ерофеевых к себе в гости, когда отдыхал в Крыму на госдаче:

«Он явно гордился своими трехкомнатными апартаментами с концертным роялем, где жил один и куда заказал для нас обед. Вышколенная официантка в кружевной наколке подавала блюда, приготовленные первоклассным поваром.

Никогда, ни до, ни после, я не ела таких крошечных, тающих во рту пельменей, изготовленных вручную. Но гвоздем меню была необыкновенная рыба, привезенная угощавшему нас хозяину из Ростова-на-Дону, как он пояснил, его „крестником“, секретарем обкома, которого он ездил выдвигать на этот пост. Верный традициям, сохранявшимся со времен боярской Руси, тот одаривал своего покровителя натурой.

Спускаясь по лестнице к небольшому приватному пляжу дачи, я с превеликим удивлением обнаружила, что тут же рядом располагался обыкновенный кемпинг, где шла привычная жизнь туристов-„дикарей“: люди готовили какую-то немудреную еду, мыли детей, стирали свое бельишко, развешивая его на кустах, вплотную примыкавших к территории.

И этот разительный контраст двух стилей отдыха, кажется, никого из обитателей дачи не смущал.

Партийные „хозяева жизни“ давно привыкли к своему особому положению и воспринимали как должное, когда на выходе из моря на их ответственные спины набрасывала махровые простыни дежурившая на пляже медсестра».

Если бы стенограммы заседаний политбюро по идеологическим вопросам опубликовали сразу, у многих талантливых писателей, художников, ученых опустились бы руки. Не зная, каковы реальные настроения в политбюро, они строили догадки, питали иллюзии и надеялись воздействовать на власть.

В первых числах июля 1968 года Твардовский приехал в здание правления Союза писателей, где его с каждым днем встречали все холоднее и раздраженнее, сел к вертушке, набрал указанный в списке абонентов АТс-2 номер Брежнева.

— Кабинет товарища Брежнева, — откликнулся чей-то голос.

— Это Твардовский, могу я говорить с Леонидом Ильичом?

— Он на съезде.

— Простите, с кем я говорю?

Дежурный секретарь назвал свою фамилию.

— Вы можете передать Леониду Ильичу, что я прошу о приеме?

— Да, будет передано.

На следующий день Твардовский опять поехал в Союз писателей звонить генеральному секретарю.

Трубку снял другой секретарь.

— Я не с вами вчера говорил? — на всякий случай осведомился Твардовский.

— Нет.

Вышколенные дежурные секретари работали в приемной сутками. Главная их задача состояла в том, чтобы разложить в правильном порядке (по степени срочности) поступающие Брежневу бумаги и отвечать на телефонные звонки.

— Но я просил передать Леониду Ильичу…

— Все передано, Александр Трифонович.

— Я буду ждать.

— Хорошо, мы вас найдем. На всякий случай — ваш домашний?

Твардовский сказал, что лучше звонить в редакцию секретарю — она разыщет.

Днем раздался звонок из приемной генерального секретаря. Твардовский даже не понял, что его соединяют с Брежневым, и без большой уверенности спросил:

— Леонид Ильич?

— Да, да, Александр Трифонович!

«Все очень неожиданно, — записал Твардовский в дневнике, — тон — мало сказать приветливый, но даже какой-то „свойский“, точно мы вчера только расстались после непринужденной дружеской болтовни».

Твардовский попросил о встрече. Для него это было делом естественным. Хрущев принимал Твардовского, и не раз.

Леонид Ильич пожаловался на занятость:

— Судьба наградила меня должностью генерального, знаете сколько забот.

— Я понимаю, — сказал Твардовский, — но, может быть, найдется все-таки щелочка. Речь идет и о моей литературной судьбе, и о гораздо большем.

Брежнев пообещал:

— Вот провожу Насера и встретимся, я давно хотел.

Твардовский отметил обязательность Брежнева, который сразу перезвонил, в отличие от Демичева — тот за две недели так и не собрался позвонить.

— Бывает, запарился, — примирительно ответил Брежнев, защищая своего подчиненного.

Александр Трифонович пытался заговорить о своих трудностях с цензурой, которая не пропускала очередной номер «Нового мира». Но Леонид Ильич сказал, что понятия об этом не имеет. Закончили на том, что Твардовский перезвонит и напомнит о встрече…

В редакции «Нового мира» царило ликование. Но встречи не последовало. И Твардовского с Брежневым больше не соединяли. Дежурные секретари отвечали:

— Его еще нет… Его сегодня не будет…

А руководители Союза писателей жали на Твардовского: добейтесь приема, потому что в ЦК требуют вашей крови.

19 декабря 1968 года Твардовский не выдержал и написал Брежневу письмо:

«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!

Все это время, прошедшее со дня, когда Вы так внимательно отнеслись к моей просьбе о приеме, я не считал возможным напоминать о себе, понимая, что в напряжении политических событий Вам было не до литературных собеседований.

Теперь мне кажется, — возможно, я ошибаюсь, — что я могу вновь просить Вас принять меня, тем более, что все то, с чем я хотел прийти к Вам, отнюдь не утратило своей существенности, — скорее наоборот».

Александр Трифонович позвонил в приемную генерального секретаря, попросил разрешения привести письмо.

— Пожалуйста, приезжайте.

Ему был выписан пропуск. В приемной находились два дежурных секретаря. Один из них принял конверт.

— Вы ознакомьтесь, — предложил Твардовский.

— Зачем же?

— Я хотел напомнить Леониду Ильичу о себе, — объяснил цель приезда Твардовский.

— Да, вы знаете, все это время у него — ни дня, ни ночи, — заступился секретарь за своего шефа. — И отпуск — какой уж там отпуск.

Брежнев даже не ответил Твардовскому.

Цензура запрещала все мало-мальски значимое. Каждый номер «Нового мира» выходил с огромным трудом. Твардовский ни к кому из крупных начальников не мог пробиться для разговора. В ЦК приняли решение его не принимать, чтобы понял — он должен уйти. Но Александр Трифонович об этом не подозревал. Он много раз повторял:

— Если я стал неугоден верхам, пусть меня пригласит один из секретарей ЦК и скажет: по таким-то причинам вам следует оставить журнал. Я бы так и сделал. Нет, не говорят и встречаться не желают.

Фактический руководитель Союза писателей Георгий Мокеевич Марков приехал к Шауро. При разговоре присутствовал новый заведующий сектором художественной литературы отдела культуры Альберт Андреевич Беляев. Он же и записал разговор.

Марков добивался, чтобы Твардовского пригласили в ЦК и сказали прямо: ваша работа не удовлетворяет, надо уйти из журнала. Шауро объяснил, что на секретариате ЦК решили Твардовского больше не принимать, поэтому руководство Союза писателей само должно потребовать от Твардовского: или меняй линию журнала, или уходи.