Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

Молодая женщина видела лишь то, что Тошан что-то несет, прижимая к груди. Она бросилась вперед, все еще не веря.

— Мимин, Луи жив! — кричал ее муж. — Твой брат — отличный парнишка!

— Луи, дорогой мой! — простонала она, подхватывая ребенка. — Ты жив! Какое чудо! Мы нашли его.

В порыве радости она с трудом выговаривала слова, бормоча, смеясь и рыдая. Она целовала Луи в лоб и щеки, прикосновение к нежной и теплой коже малыша успокоило ее. Ребенок в самом деле был жив, он с усилием вдыхал воздух воспаленным ртом.

— Луи, это я, Мимин, твоя старшая сестра! О мой дорогой!

Сцена достигла такого накала, что столпившиеся вокруг женщины тоже заплакали. Но Эрмин уже вновь встревожилась: брат не отвечал, впав в забытье.

— Нужен доктор! — воскликнула она. — Есть в Дебьене доктор?

— Нет, только санитарка, но она нынче отлучилась. Ее вызвали к роженице.

— В таком случае вам с Симоном нужно поскорее отвезти его в больницу в Роберваль, — сказал Тошан жене. — На собачьей упряжке вы быстро домчитесь. А я пойду звонить Лоре, чтобы положить конец этой пытке.

— Но ты нас догонишь потом? — спросила Эрмин.

— Чуть погодя, — бросил он. — Мне еще нужно кое-что уладить. Мимин, наслаждайся великой радостью, а за меня не тревожься, я знаю дорогу в Валь-Жальбер.

Молодая женщина поняла, что муж собирается двинуться по следу Поля Трамбле.

— Спасибо, любовь моя, благодаря тебе Луи спасен!

Все свидетели неожиданной развязки поздравляли их. В этих краях еще долго судачили об этой странной истории. Тошан поблагодарил всех и пожал всем руки.

— Нам нужно вернуться в Дебьен, — повторил он. — Ребенок ослаб. Мы сообщим вам новости.

Потом он поцеловал Эрмин, и этот вроде бы незаметный поцелуй заставил стоящих рядом женщин улыбнуться.

Симон усадил Эрмин и ее брата в сани. Мирей дала им с собой термос со сладким чаем, и он сообразил, что хорошо бы предложить им выпить горячего.

— Я и не знала, что у нас есть чай, — сказала Эрмин. — Он теплый; я могу напоить Луи.

Она дала брату отпить глоток и вновь поцеловала его, погладив по голове.

— Просыпайся, дорогой! Это я, Мимин! Скоро ты увидишь маму с папой. А я прихватила твоего Ноно.

Знакомые звуки мягко проникли в затуманенное сознание Луи: мама, папа, Ноно. Он приоткрыл глаза и обнаружил у себя под носом плюшевого мишку. Он тотчас прижал его к себе.

— Ноно со мной. Киона предлагала мне своего, но я не мог его взять. Мама, хочу к маме…

— Да-да, мы скоро ее увидим, отдохни, милый. Ты вел себя так храбро. Теперь тебе нечего бояться. Это никогда не повторится, обещаю.

Эрмин держала Луи на коленях, а Симон старался защитить их от холода, укутывая одеялами. Он достал также две медвежьи шкуры с густым мехом.

— Но ведь это шкуры из саней Тошана, они ему нужны, — возразила она. — Тошан! — окликнула она.

— Он уже отправился, Мимин. С ним поехал Дунэ. Ты никого не замечала, кроме малыша Луи.

Это правда. Эрмин не могла наглядеться на прелестное личико брата, ловя малейшее его движение. Хотя она была бесконечно счастлива, нелегко освободиться от пережитого кошмара. Нервы ее, подвергшиеся тяжелому испытанию, совсем расходились. Ей не сиделось на месте, она будто опьянела, ей хотелось то плакать, то смеяться. Кроме того, возник новый источник тревоги. «Что с Кионой? — думала она. — Луи видел ее… Может быть, во сне! Хоть бы это был сон. Если она явилась ему, это значит, что он звал ее… Что, если она умерла?! Луи вернулся к нам живым и невредимым, но Киона могла за это поплатиться. Господи, нет! Только не это!»

На въезде в Дебьен их шумно приветствовала целая толпа. Тошан, которого мэр выдвинул на передний план, сообщил замечательную новость. Всем хотелось разглядеть хрупкую фигурку Луи, которого держала Эрмин. На ее лице было исступленно-восторженное выражение.

— Мы так молились за вас, мадам, и за вашего брата! — крикнула ей какая-то девочка.

— Да, он спасен, — ответила Эрмин. — Это самый прекрасный день моей жизни! Я думала, что он умер, мне было невыносимо больно… Но он жив! Слава Тебе, Господи! И спасибо всем вам за то, что молились за нас!

Тошан никогда не видел жену в таком состоянии. Подойдя к ней, он погладил ее по щеке и робко коснулся кудряшек Луи.

— Мимин, дорогая, видишь, бывают на свете чудеса! Но поторопитесь, у него все еще держится температура…

Симон погнал собак с бешеной скоростью по дороге, огибавшей озеро Сен-Жан. Поддерживать разговор было невозможно. Эрмин попыталась успокоиться. «Нужно верить, — говорила она себе. — Раз свершилось чудо, значит все возможно. Как было бы ужасно, если бы я доставила родителям тело их сына! Мне следует радоваться и верить. Мама обретет свое сокровище — Луи, а я увижу моего ангелочка Киону. И она улыбнется мне».

По пути в Роберваль она пылко молилась за всех, кто был ей дорог. Когда сани остановились перед местной больницей, небо затянула плотная серая пелена, предвещавшая, что вечером начнется снегопад.

— Скорее! — крикнула молодая женщина Симону. — Луи весь горит! У него сильный жар!

Едва она произнесла эти слова, на каменной лестнице показалась женщина, она протягивала руки к мальчику. Это была сияющая Лора.

— Луи, мальчик мой! — позвала она. — Эрмин, как он? О Боже, как я счастлива!

Следом за Лорой подошли монахини. Тем временем Лора взяла сына на руки и принялась нежно баюкать. По ее щекам катились крупные слезы, она их просто не замечала.

— Господи, — прошептала она. — Когда я сняла трубку и Тошан сказал мне, что вы нашли Луи, я думала, у меня от радости разорвется сердце. Я едва не упала в обморок, Жослину пришлось поддерживать меня. Наш дорогой малыш болен, но все же он с нами, он выздоровеет. Твой муж велел нам немедленно ехать в больницу. Онезим довез нас.

Их окружили монахини. Лора никому не доверила нести сына. Симон помог Эрмин встать. На нее будто столбняк напал.

— А где же папа? — тихо спросила она.

— Видимо, объясняется с властями, — предположил Симон. — Черт побери, Мимин, на тебе лица нет!

— Столько пришлось пережить за последние несколько часов! Силы у меня на исходе.

Она не осмеливалась сказать Симону о своих опасениях по поводу Кионы.

— И я немного расстроена тем, что Тошана нет рядом, — добавила она. — Он решил преследовать Трамбле. Надеюсь, он не наделает глупостей.

— Ты что, думаешь, он может убить его? — прошептал Симон. — Нет, я надеюсь, что он устроит ему хорошую взбучку перед тем, как сдать полиции. Тошан не станет устраивать самосуд. У него есть чувство чести, и он умеет владеть собой. Мимин, твой муж — он из породы победителей!

Голос молодого человека звучал так страстно, что Эрмин в конце концов улыбнулась.

— Я правда горжусь им, — признала она. — Симон, прости меня за все, что я тогда наговорила про твою мать. Я была не в себе, думала, что Луи умер. Я обещала Бетти не выдавать ее, но вышло наоборот!

— Если хочешь знать, это меня шокировало! — признался Симон. — И все же я не смею усомниться в твоих словах. Но у меня будет время подумать, пока погоняю собак. Я не осуждаю маму, ведь отец совсем не подарок…

— Этот человек очень хитер, и Бетти оказалась его жертвой. Он использовал ее. Симон, она нуждается в защите. Если Жо проведает об этом, он просто убьет ее на месте. Твоя мать достаточно настрадалась, она чувствует себя униженной, преданной и виноватой.

— Не беспокойся, если кто в нашем семействе и способен ее понять, то это я, — с горечью заметил Симон.

Эрмин не успела спросить, что он имел в виду. В дверях больницы показался Жослин и позвал ее.

— О, вот и отец! Пойду к нему. Возвращайся в Валь-Жальбер. Мы найдем на чем вернуться. А если нет, то переночуем в гостинице.

— Ладно! Передавай привет родителям. Такое облегчение для всех нас!

Эрмин побежала к отцу. Жослин, казалось, был очень огорчен.

— Не знаю, как благодарить вас с мужем! Мне удалось поцеловать Луи, перед тем как его уложили в койку. Доктор осмотрел его. Ему дали аспирин — таблетки, которые растворяются в воде. Думаю, он скоро поправится.

— Но тогда чем ты так удручен? — удивленно спросила Эрмин.

— Увы, есть кое-что еще! — со вздохом признался Жослин. — В больнице я тотчас столкнулся с Талой, она была сильно опечалена и внезапно доверилась мне. Сегодня утром ей с помощью лесорубов удалось доставить сюда Киону. Малышка в коме. Меня пустили в палату. У меня просто сердце разрывается! Не в силах я радоваться спасению сына, когда моя дочь фактически обречена…

Эрмин, не дослушав, кинулась в приемный покой.

«Она не умерла, она еще здесь… — твердила она. — Если есть высшая справедливость, оба ребенка будут спасены!»

Монахиня показала ей, где лежит Киона.

— На втором этаже, третья дверь справа. Это небольшая палата, где лежат дети. В настоящий момент там, кроме нее, только один мальчик. Его к нам только что доставили.