Вояж Проходимца - Илья Бердников

Я, с помощью «Кото-хи», вскрыл дверь и тихонько приотворил ее. В просторной комнате с громоздким столом по центру и двумя высокими креслами у камина никого не было. По пальбе и крикам, доносившимся из коридора, было понятно, что дверь в комнату с Саньком еще не взята приступом, так что штурман пока находился в относительной безопасности. Через высокую, покрытую красноватым лаком дверь я проник в смежную комнату, тоже пустую, и, наконец, выглянул из нее в коридор. Винтовая лестница на крышу была совсем рядом, и я шмыгнул к ней, надеясь, что никто из осаждающих Санькину дверь людей не взглянет в эту сторону. Сделав два витка по лестнице, я совсем скрылся от глаз людей в коридоре, но тут же чуть не кинулся назад, так как в проеме люка на крышу появился торс человека, смотрящего вниз. Человек что-то крикнул, очевидно после яркого дневного света не разглядев меня в полумраке лестницы, я невнятно вякнул в ответ и выпалил из дробовика. Человек исчез, а я, рывком преодолев несколько ступенек, разогнулся, выныривая над краем крыши, готовый тут же или стрелять, или нырнуть вниз…

Ствол карабина смотрел мне прямо в лоб. Я чуть было не спустил курок, но ствол опустился, а державший карабин человек покачнулся и рухнул на крышу. Только тут до меня дошло, что я слышу эхо от раскатистого выстрела — Катуш не подкачал, прикрыл меня с утеса.

Второй охранник, тот, в которого я выпустил заряд картечи, корчился рядом, зажимая руками окровавленное лицо, — очевидно, картечины прошли вскользь, не повредив череп. Мне было неприятно смотреть на мучающегося человека, и я, отведя взгляд, пинком отшвырнул подальше валяющиеся рядом карабины — выстрел в спину был бы еще более неприятным для меня. Впрочем, можно было надеяться, что Катуш будет продолжать прикрывать меня с утеса.

Я захлопнул крышку люка и рывком затащил на нее тело убитого пастухом охранника, после чего кинулся к дверям надстройки. Крыша загудела под ногами: теперь плевать было на маскировку, и я, оказавшись у надстройки, прыгнул вперед, пробивая плечом стекло двери. Перекатился в водопаде осколков, каким-то чудом умудрившись не запутаться в шторах за дверью, прянул вбок, уходя из-под воображаемого огня, и вскочил на колено, водя стволом дробовика по помещению.

Внутри был мягкий полумрак, напитанная запахом парфюмерии духота. Тяжелые портьеры закрывали широкие, почти во всю стену, окна. Слабо мерцали свечи в подсвечниках по обе стороны кровати. Даже линзы не помогли бы мне, ворвавшемуся с солнечного света, если бы кто-то притаился в тени и захотел продырявить мою голову. Но никто в меня не стрелял. Никто не бросался с желанием раскроить череп. На покрытом пушистыми светлыми шкурами полу валялись мужская одежда и алый, расшитый золотом халат. Круглились раскатившиеся из перевернутой вазы фрукты… Сначала мне показалось, что в комнате вообще никого нет, но душный воздух, в котором среди запахов духов сквозила кислая нотка, говорил о другом.

Это был запах крови.

— Ками? Девочка, ты здесь?

Я осторожно, держа на мушке кровать и приоткрытый массивный шкаф, стал обходить комнату по периметру. Из-за огромной, занимающей чуть ли не половину комнаты кровати показались обнаженные мужские ноги. Граф, а это, скорее всего, был он, лежал ничком, уткнувшись лицом в пропитанный кровью мех. Еще дальше, в тени от шкафа неясно зашевелился какой-то силуэт, повернул ко мне голову. Я напряженно вглядывался в скрытое в тени лицо, не убирая палец с крючка, одна из свечей в подсвечнике затрещала, мигнула несколько раз и вспыхнула ярче. В трепещущем свете появилось лицо Ками — бледное, обрамленное распушенными волосами. Глаз не видно из-под черных прядей…

Сердце стукнуло и замерло, стремительно ухнув вниз. Я сглотнул и попятился, дробовик задрожал в ослабевших руках. Нет! Боже, нет, нет, нет!!!

По подбородку девушки обильно струилась кровь, стекая из приоткрывшегося рта.

Львиный зев.

Глава 8

На этом свидетельстве есть подпись короля.

Да, но, к сожалению, без моей подписи оно недействительно.

Иначе меня бы и след простыл.

Бывают в жизни случаи, когда нам нужно делать непростой выбор. Непростой, потому что приходится выбирать между плохим и очень плохим. Плохо было уйти, оставив зараженную, скорее всего — уже безумную девушку в этой пропитанной смертью комнате, но и…

Никому не пожелаю того чувства, которое я испытал, когда увидел залитый кровью подбородок Ками. Тупая боль заполнила сердце, я понял, что не успел, что опоздал еще этой ночью, когда, налакавшись коньяка, сладко спал в оружейной лавке, думать не думая о том, что болезнетворные бактерии мерзкой заразы плодятся, делятся, распространяются по телу той, которая стала мне дороже всех остальных людей во всех мирах Дороги.

Я знал, что уже ничего не смогу сделать: болезнь перешла в крайнюю стадию. Я даже не нажму спусковой крючок для выстрела милосердия, пусть и буду корить себя за это всю оставшуюся жизнь. Хотя… какая там жизнь после такого?

Пусть уж кто-то другой. Пусть не я. И пусть прилетают воздушные корабли, заливают огнем этот проклятый город, сжигают дотла. Кремация — не самый плохой способ похорон.

А я, уже выгоревший внутри — до углей, до пепла! — отправлюсь в Новый Свет и попытаюсь как-то жить дальше, если это будет возможно.

— Прости, девочка, — прохрипел я, несмотря на то что пораженный инфекцией разум Ками вряд ли отреагирует на мои слова.

Девушка сплюнула кровью, мотнула головой, сбрасывая с глаз волосы, и тихо произнесла:

— За что, Лё-ша?

Почувствовав, что враз ослабевшие ноги подгибаются, я опустился на пол, тараща глаза на странные движения обнаженной Ками, которая, как оказалось, просто пыталась встать, несмотря на связанные за спиной руки и…

— Может, ты поможешь мне?

Я с трудом поднялся и на подгибающихся ногах, воротя морду в сторону, подошел к кровати. Так и есть: одна из щиколоток девушки была привязана к кроватной ножке.

— Ты… — Я поднял валяющийся на полу халат.

— Не суй мне эту тряпку — тьфу, тьфу! — отвяжи ногу!

— Ты…

— Я в порядке, — Ками продолжала отплевываться. — Просто не было другого выхода, кроме как перегрызть этому уроду горло.

Сердце прыгнуло вверх и застряло в горле, глаза защипало, свет свечей расплылся: не львиный зев! Не львиный зев!!!

— Ты не одета, — выдавил я, пытаясь сглотнуть застрявший в районе кадыка ком.

— Лё-ша, оставь халат. У меня все равно руки связаны!

Я бухнулся на колени, в один миг выхватил «кинжал» и перерезал веревку возле щиколотки. Ками тут же переступила через связанные руки, протянула мне запястья.

— Фу-ух!

Девушка крутнулась, заворачиваясь в сдернутую с кровати широченную простыню, затем кинулась к низкому столику, схватила валяющуюся рядом бутылку и отбила горлышко о ребро столешницы. Пенная струя ударила ей в лицо. Ками фыркала, утиралась простыней, вылила остатки шампанского в рот, шумно пополоскала, выплюнула. Отбила горлышко у второй бутылки…

Я сидел на кровати, тупо глядя на ее действия. В голове мелькали кровавые пятна, обнаженное тело Ками, почему-то — бледно-желтые цветы с кустов на террасе… Девушка, отмыв лицо, отшвырнула бутылку, и в одно мгновение я оказался у нее в мокрых, пропахших вином объятиях.

— Ты пришел! Лё-ша, ты пришел за мной!

— Ты сумасшедшая. Как ты ему горло…

— А что было делать? Руки связаны. Эта тварь стала разводить и привязывать ноги… — Ками вздрогнула, еще крепче прижалась ко мне. — Хорошо хоть в голове прояснилось достаточно, чтобы ухватится зубами. Меня и не такому учили… Хотя мерзко, конечно. Теперь, кажется, никогда рот не отмою.

Гах!!!

Оглушительно грохнул взрыв, определенно — на крыше. Посыпались осколки стекла, оставшиеся в разбитой двери. Ками в один миг оказалась возле завешенной ковром стены у изголовья кровати, сдернула с ковра две коротких сабли, похожих на абордажные кортики, швырнула на кровать.

— Уходим отсюда!

На меня снова напало оцепенение: девушка сорвала с себя простыню, в один миг натянула рубашку графа, которая была ей до колен, подхватила клинки. Глаза горят сумасшедшим огнем…

Я выглянул из-за косяка разбитой двери — никого, только дымится пролом, зияющий на месте закрытого мною люка, — охрана взорвала его вместе с лежащим сверху телом. В это же время из пролома показалась чья-то голова, с утеса ударил выстрел, и голова исчезла. Попал Катуш или нет — я не увидел, но он не пускал охранников наверх, это уже было хорошо.

Не успел я ничего предпринять, как Ками промчалась мимо меня и прыгнула в темную дымящуюся дыру. Я заорал, побежал к пролому, из которого выплеснулся хор яростных воплей, захлопали выстрелы…