Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя - Сергей Беляков

Гоголь называет Мазепу «преступным гетманом», но фактически придерживается не только точки зрения, но и метода автора «Истории русов»: отстраниться от Мазепы, избежать обвинения в мазепинстве. В то же время Гоголь, очевидно, сочувствует Мазепе и принимает украинский патриотический взгляд на личность гетмана, на его место в истории и на природу русско-украинских противоречий. Фрагмент написан в Париже зимой 1837 года, когда Гоголь водил дружбу с Юзефом Богданом Залеским и зачитывал ему свою статью о «финском» происхождении великорусских песен и великорусского народа. Статья не сохранилась, зато набросок дает представление об истинных взглядах Гоголя на Мазепу по крайней мере в тот период его жизни.

Нельзя сказать, что пересмотр образа Мазепы, превращение его в национального героя были только плодом коллективного самообмана. Мазепа, крайне непопулярный гетман, сделал немало для своей будущей славы. Человек очень богатый, но бездетный, он тратил огромные деньги на строительство, реконструкцию и украшение церквей. Гетман построил по крайней мере двадцать четыре храма в Киеве, Чернигове, Переяславе, Лубнах, Батурине, Глухове, в Запорожской Сечи. Среди них Богоявленский собор Братского монастыря, собор Святого Николая и Трапезная церковь Пустынно-Николаевского монастыря. Прибавьте к этому колокольню Софийского собора в Киеве, подаренные храмам и монастырям колокола, драгоценные фолианты, деньги на издание новых книг. На деньги Мазепы построен Черниговский коллегиум. При Мазепе в стиле «украинского», или «мазепинского», барокко перестраиваются старинные храмы. При Мазепе София Киевская обрела вид, который сохраняет и в наши дни. Древние киевские князья и не узнали бы ее. Тарас Шевченко в одном из самых поэтичных описаний Украины не обходится без «собора Мазепина»:

Вечернє сонечко гай золотило,Дніпро і поле золотом крило,Собор Мазепин сяє, біліє,Батька Богдана могила мріє…[1327]

Под вечер солнце лес золотилоИ Днепр и степи золотом крыло;Собор Мазепы в лучах сияет,Курган Богданов вдали мерцает…

Могила «батька Богдана» – это не настоящая могила Богдана Хмельницкого, который был похоронен в Ильинской церкви в селе Суботове, а скифский курган, который в народе почему-то называли именно Богдановой могилою. «Собор Мазепин» – это храм Вознесения Господня в Переяславе, который Шевченко не только воспел, но даже нарисовал в одной из своих акварелей 1845 года. В этом же соборе Осип Бодянский нашел драгоценное Пересопницкое Евангелие, также в свое время подаренное храму Вознесения гетманом Мазепой. То самое Евангелие, написанное «чистым, как заря небесная» языком, который теперь зовут «староукраинским».

Именно при гетмане Мазепе Киево-Могилянская коллегия наконец-то обретает статус академии. Гетман щедрой рукой дает на академию деньги, при нем строится новый «мазепинский» учебный корпус. Недаром в Успенском соборе Киево-Печерской лавры до восьмидесятых годов XIX века сохранялось изображение Мазепы.

Наконец, формированию нового, «патриотического», взгляда на гетмана Мазепу невольно способствовали и сами русские. Речь даже не о романтизме Кондратия Рылеева, что изобразил Мазепу и Войнаровского борцами за свободу. Большее значение имел общепринятый в России взгляд на Мазепу как на изменника, врага России. Украинский национализм, идея возрождения Гетманщины, создания новой украинской государственности у русского человека ассоциировалась именно с Мазепой и «мазепинством». Для русских Мазепа станет воплощением всего враждебного, что только может быть в украинце, поскольку украинский национализм уже в шестидесятые годы XIX века нередко (хотя и безосновательно) связывали с польским.

Владимир Короленко вспоминал визит жандармского офицера вскоре после поражения польского восстания 1863 года. Напомним: мать Короленко была польской дворянкой, католичкой, отец слыл либералом, то есть человеком не вполне благонадежным. И вот жандарм увидел на стене картину, «на которой довольно грубо масляными красками была изображена фигура бородатого поляка, в красном кунтуше, с саблей на боку и гетманской булавой в руке». Это был портрет польского гетмана Жолкевского, но жандарм решил, что на картине изображен Мазепа: «А-а, – протянул офицер с таким видом, как будто он одинаково не одобряет и Мазепу, и Жолкевского…»[1329]

Николай Костомаров, не только историк, но и знаток русского и украинского фольклора, заметил, что имя Мазепы широко известно и русскому народу. И русский человек, рассердившись на украинца (у Костомарова – малороссиянина), припомнит имя враждебного гетмана: «…выражение “хохол-Мазепа” остается во всей силе до нашего времени»[1330], – писал ученый уже в конце 1870-х.

Мазепа – символ враждебности украинского народа к народу русскому – становился и символом украинской государственности. И вот уже сам Михаил Грушевский, крупнейший украинский историк, будет писать не о предательстве и даже не о выступлении, но о «восстании Мазепы», хотя его переход в шведский лагерь, совершенный втайне даже от бо́льшей части старши́ны, менее всего напоминал восстание.

Николаю Костомарову удалось преодолеть национальные предрассудки. Его классическая монография о Мазепе, подробная, богатая фактами, и теперь, спустя сто тридцать пять лет, не потеряла актуальности.

Костомаров признавал, что народ малороссийский не имел особенной привязанности ни к «москалям», ни вообще к «русской державе». Современный автор написал бы, что русофобия в малороссийском обществе была чрезвычайно распространена, в чем мы, собственно говоря, не раз убеждались. Но сам Иван Степанович Мазепа «не был представителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. <…> Это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности»[1331].

Предательство Мазепы привело к ужесточению русского контроля за выборами гетмана, вмешательству русских в малороссийские дела, а затем и к созданию Малороссийской коллегии, ненавистной для козацкой старши́ны. Тем не менее свою автономию Гетманщина сохраняла еще долгие годы. Вплоть до елизаветинских времен существовала даже таможня на границе русских и гетманских земель. На место Мазепы избрали не Меншикова, а стародубского полковника Скоропадского, который имел смелость уважительно отзываться о своем предшественнике. Козацкие полки будут переформированы в карабинерные только при Екатерине II. Гетманщина переживет Мазепу более чем на полвека. Так что черные намерения, которые будто бы имел Петр еще до предательства Мазепы, не подтверждаются.

Историческая правда не всегда способна переубедить даже просвещенного и много знающего человека. Сколько русских людей готовы до последнего защищать Ивана Грозного – жестокого и безумного тирана, который уничтожил цвет русского боярства, довел царство Московское до поражения в Ливонской войне, позорно бежал от крымского хана и униженно просил его о мире, когда русские воеводы героически обороняли столицу от татарских полчищ. Что уж тут говорить о Мазепе, который запятнал себя преступлениями не столь страшными. Более того, в тех случаях, когда его, Ивана Степановича, интересы совпадали с интересами Украины, он трудился ей на пользу. Мазепа – строитель храмов, Мазепа – меценат, Мазепа – победитель татар – это тот же исторический Мазепа. А измена Мазепы России и русскому делу не тронет души многих украинцев.

Забытое предательство

Измена Мазепы не нанесла России большого ущерба. Украина гораздо больше пострадала от его авантюры, заплатив за ошибку чересчур расчетливого гетмана. Между тем в истории русско-украинских отношений была история худшего предательства. Историки называют это событие Чудновской катастрофой, по местечку Чуднов, где погибла русская армия воеводы Василия Борисовича Шереметева. Погибла, преданная козаками Юрия Хмельницкого.

В 1660 году возобновилась война России с Польшей. Военные действия в Литве и Белоруссии приняли дурной для России оборот, однако сил у царя Московского было достаточно. К тому же Москва рассчитывала на помощь Войска Запорожского, которое в 1659-и вернулось под покровительство русского царя. В августе 1660-го киевский воевода боярин Шереметев отправился в поход на Львов, куда перенес свою ставку польский король Ян Казимир. Василий Борисович, человек доблестный и мужественный, но самоуверенный, обещал привести короля в серебряных кандалах[1332]. Между тем в распоряжении боярина было всего 15 000 русских воинов и 15 000 или 20 000 козаков наказного гетмана Тимофея Цецюры (Цюцюры, Цицюры).