Ричард Длинные Руки – эрцгерцог - Гай Орловский

Его еще немного пронесло по острым каменным вершинам, я поднимался ввысь из глубокого колодца и слышал внизу рев смертельно раненного зверя. Дракон явно пытается подняться, но слишком уж распорол себе брюхо, а то и разорвал грудь…

Наверх я почти выполз, упал на самом краю, разбросав бессильно крылья, и часто и бурно дышал, заращивая порезы и поломанные кости.

Глава 7

Я выставил вперед под углом голенастые лапы с растопыренными когтями. Сухая каменистая земля набежала стремительно, я подпрыгнул пару раз, старательно упирая растопыренными крыльями в плотный, как тугая резина, воздух.

— Зайчик!..

Он примчался через считаные минуты.

Я пронесся на Зайчике на огромной скорости мимо всадника с распахнутым то ли в удивлении ртом, то ли для окрика, только тогда сообразил, что бдительный сэр Норберт все равно выслал вперед на всякий случай дозор, дабы никто не застал их врасплох на отдыхе…

Я вылетел из-за скалы внезапно, воины у костра только успели повернуть головы, а Боудеррия и сэр Норберт уже оказались на ногах и в боевых стойках, в руках обнаженные мечи, в глазах готовность драться насмерть с кем угодно.

— Спокойно, — сказал я и соскочил на землю, отпихиваясь от набежавшего, обиженного, что его оставили, Бобика, — свои.

Сэр Норберт замедленно вложил меч в ножны, я кивнул в сторону Боудеррии.

— Ну как она?

Он ответил неохотно:

— Да, у нее реакция вообще-то… да… Впереди все спокойно?

— Да, — ответил я. — Отдохнули?

Боудеррия вбросила мечи в ножны за спиной, отвернулась, но я видел, как внимательно прислушивается к каждому слову.

— Да, — ответил сэр Норберт, — мы готовы.

— Заканчивайте обед, — сказал я благожелательно. — У вас на вертеле олень!.. Целиком.

— Двух уже съели, — признался сэр Норберт. — Ваша милая собачка натаскала. Вот и едим, чтоб ее не обидеть…

— Прекрасно, — сказал я. — Животные не люди, их обижать грешно. Дайте и мне перекусить, а то что-то под ложечкой квакает.

Я присел у костра, со всех сторон протянулись руки с насаженными на прутья, а то и просто на ножи хорошо прожаренными ломтями мяса.

Сэр Норберт присел рядом, с другой стороны от меня часто дышал и отпихивал ревниво от меня всех и каждого Бобик. Разведчики понимающе отодвинулись.

— У вас особый конь, — заметил сэр Норберт, — как и пес… Но я тоже постарался отобрать в этот отряд наиболее заметных героев. У сэра Ободрита… этот молодой парень из очень знатной, но обедневшей семьи, на поясе, видите, самые обычные с виду ножны? Однако в них покоится раскаленный добела меч! Я не понимаю, как сохраняет жар годами, но это неважно, я вообще магию не понимаю. Кроме того, обратите внимание на Галла и Крестера. Первый никогда не спит, а второй никогда и не отдыхает.

Я сказал с уважением:

— Очень разумное приобретение! Как я понимаю, они всегда в ночном дозоре?

Он усмехнулся, кивнул.

— Глупо было бы не воспользоваться?

— Верно… Кто-то еще?

— Дряговер и Вятер, — продолжил он с удовольствием, — умеют карабкаться по отвесным стенам, я уже проверил их умение, послав однажды на высокую башню.

— И как?

— Вскарабкались по такой гладкой, что и муха бы соскользнула. Правда, так могут, увы, недолго.

Я переспросил:

— Недолго, это сколько?

— Быстро устают, — объяснил он, — дальше просто упадут. Если с большой высоты, то разобьются.

— Понятно. Если стена в три-четыре человеческих роста. Сумеют?

Он кивнул, не раздумывая.

— Я проверял на башне высотой в полсотни ярдов. Но взберутся совсем обессиленными. И драться не смогут.

— Неважно, — сказал я нетерпеливо. — Главное, чтобы сбросили нам веревки. А если будем опускаться в пропасть… Кто-то еще?

Он вздохнул.

— Еще не всех в войске проверил. Многие с такими вещами таятся, что и понятно. Еще в отряд напрашивались сэр Герцель и сэр Палант… вы уже знаете, первый вооружен мечом, что днем просто клинок, а ночью горит ярче факела, у второго сапоги, по любому болоту бегает, как по турнирному полю!

— Не взяли? — спросил я.

Он развел руками.

— Оба знатные рыцари.

— Что, неловко командовать? Вон граф Ришар отдает приказы герцогу Ульриху и герцогу Готфриду, и — ничего!

— Да, но… я побаиваюсь, что вдруг не всякий приказ исполнят? Вы же сказали, у нас особые условия…

Он умолк и поглядывал осторожно. Я жадно грыз мясо, смаковал, время от времени бросал кусочки Бобику. Тот ловил на лету, как мух, и тут же выжидающе смотрел на мои руки.

— Вы правы, — согласился я со вздохом. — Благородные рыцари сами решают, какие приказы выполнять, а какие нет. Увы, в нашей ситуации это чревато боком.

Он умолк, только поглядывал с сомнением. Я сожрал три великанских ломтя и взял четвертый, хотя в животе заметно потяжелело. Недалеко от нас воины неспешно собирают седельные мешки, я услышал неторопливый разговор:

— Если два охотника преследуют одну и ту же дичь, они сперва выпускают стрелы друг в друга.

— Или потом.

— Да, лучше бы потом.

Третий обронил рассудительно:

— Потом нехорошо. Хоть добычу домой принесет победивший, все испортит мыслишка, а что, если все-таки подстрелил соперник?

— Значит, — сказал первый мудро, — надо стрелять раньше в соперника, а в дичь потом.

Разумно рассуждают, мелькнуло у меня. Очень прагматично. Адекватных людей подобрал сэр Норберт. В друзья таких не запишу, но для выполнения особых заданий такие орлы как раз самое то.

Когда я отшвырнул обглоданную кость и поднялся, сэр Норберт моментально подхватился, будто подброшенный разъяренным вепрем.

— По коням!

Боудеррия оказалась в седле снова раньше всех, зарабатывает репутацию. Воины вспрыгивали один за другим, не касаясь стремени, особый шик легких всадников.

Сэр Норберт выехал вперед.

— Выступаем! Сэр Ричард, как я догадываюсь по вашему виду…

— Вы правы, — ответил я. — Дорогу я наметил прямую. Будем там совсем скоро.

Зайчик подбежал, повернулся боком. Я вспрыгнул, как и остальные, не касаясь стремени, и весь отряд слитно понесся по широкой долине, но горы начали приближаться с обеих сторон чересчур быстро и грозно.

Боудеррия пронеслась вперед к двум высланным впереди основного отряда, остальные мчатся плотной массой, почти касаясь друг друга стременами. Сердце мое начало возбужденно подрагивать, я не понимаю почему, но всегда слышу грозную и величественную музыку в грохоте копыт множества всадников. Или в мерном шаге тысяч идущих в поход воинов.