Время истинной ночи - Селия Фридман

- Демонов порождает человечество. Они питаются людьми, они манипулируют человеческими фантазиями, некоторые из них даже думают о себе в свойственных человеку категориях. Поэтому отпечаток, оставляемый ими в Фэа, чрезвычайно похож на человеческий... иногда настолько похож, что их трудно отличить друг от друга.

- Но демоны не практикуют колдовство, не так ли? - Дэмьен мучительно припоминал буквальный текст в монастырских книгах. - Они, в отличие от нас, не воздействуют на Фэа Творением, верно? Так что в этом отношении их почерк можно отличить от нашего.

Какое-то время Охотник молчал. А затем заговорил, очень тихо:

- Есть одна разновидность демонов, которая практикует колдовство. Так мне кажется. И все здесь выглядит так, словно мы имеем дело с одним из этой породы.

- Из какой такой породы?

Охотник хотел было ответить, но всего лишь покачал головой.

- Я не скажу до тех пор, пока не буду совершенно уверен. Но если это так... - В его голосе послышалось нечто странное, а что именно, Дэмьен не понял. - Тогда это... все сильно усложнит.

И только тут Дэмьен понял: страх. Охотник был чем-то напуган.

- И все же вы намереваетесь продолжать? - спросил священник.

Внезапно он и сам лишился недавней уверенности.

Таррант кивнул:

- Во всяком случае, это еще далеко. А когда подойдем поближе, я, возможно, сумею определить источник. Будем на это надеяться.

Он вернулся в седло. Дэмьен ожидал, что он пустит коня вскачь, и уже сам взялся было за поводья, но вместо этого Таррант круто развернулся лицом к своим спутникам.

- Есть кое-что еще, - признался он. - Кое-что, чего я вообще не понимаю. Я совершенно четко почувствовал, что в этой долине, где-то к югу от нас, имеется человеческая жизнь. По мере того как мы едем туда, этот след должен был становиться все сильнее и Сильнее. Он уже должен был стать доступен простому Познанию. - Посвященный растерянно покачал головой, его тонкие волосы, повлажневшие в здешнем тумане, поблескивали в свете фонаря. - Но здесь ничего нет, - пробормотал он.

- Чего нет? Следа?

- Вообще ничего. Никакого признака пребывания человека. Как будто в здешних лесах нет людей, кроме нас. Как будто в здешних лесах никогда и не было других людей, кроме нас. Но я понимаю, что это не так. Такого просто не может быть.

- Затемнение? - предположил Дэмьен. - Если шайка разбойников из человеческого племени хочет спрятаться...

- Нет. - Таррант резко, чуть ли не рассерженно покачал головой. - Даже это оставило бы какой-то след. Своего рода эхо, на которое я непременно бы вышел. Нет, все выглядит так, словно... словно они каким-то образом прекратили существование. Как будто положили конец всему, что когда-либо существовало.

- Вы в этом уверены? - спросила Хессет.

Охотник мрачно посмотрел на нее:

- Вы сомневаетесь в моем уменье?

- В страхе ракхов вас обманули, - напомнила она.

Лицо Охотника потемнело.

- Я, вообще-то, не полный идиот. И извлекаю опыт из собственных ошибок. - В его глазах ледяным пламенем вспыхнул гнев. - Я не говорю, будто бы непременно заметил все, что можно было заметить. Если бы практикуемое людьми колдовство было настолько элементарным, то защититься от него мог бы и круглый дурак. Разумеется, все сведения, которые я вычитываю из потоков, могут быть заложены туда нарочно, чтобы мы обратили на них внимание. Но любое Творение оставляет после себя хоть какой-то след, даже неудавшееся Познание, а поскольку я в таких вещах разбираюсь, то едва ли упущу из виду хоть что-нибудь.

- Прошу прощения, - извинилась Хессет, напрягшись при этом так, что Дэмьен понял: произнести эти слова было для нее очень трудно. - Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

- Организуйте нам Затемнение, если это в ваших силах, - сухо предложил посвященный и внезапно поддал вороному коленями так, что тот с места припустил в карьер и помчался в маячивший перед путниками туман.

Примерно час они ехали по покрытому туманом лесу; влажность здесь была такая, что их лица и одежда, да и конские крупы, сплошь покрылись влагой. Поскольку день со своим скудным теплом уже давно миновал, в лесу становилось все холоднее и холоднее, да и сам туман сделался чуть ли не ледяным. Они ехали медленно, но в одном и том же темпе, и Дэмьен с Хессет поочередно шли пешком, чтобы не переутомлять кобылу, которую они делили на двоих. Будь погода более приятной, подобная прогулка доставила бы Дэмьену удовольствие, а сейчас он страшно обрадовался, когда Таррант просигналил о привале.

Дэмьен самую малость обтер лошадь - главным образом для того, чтобы взбодрить ее, высохнуть в здешней сырости она все равно не могла. Скорее это было чисто ритуальное действие, позволяющее к тому же свободно парить мыслям, пока руки орудуют щеткой. Он обдумывал услышанное от Тарранта, пытаясь разгадать, кто же или что же ждет не дождется встречи с ними... Но если мало-мальски разумного объяснения не смог предоставить сам Владетель Меренты, то на что было надеяться простому священнику?

"Нам нужна дополнительная информация", - подумал он. И помолился за то, чтобы такая информация появилась раньше, чем опасность, о которой она могла бы повествовать.

Они молча поели и отдохнули, в молчании же вновь сели в седла и продолжили путь. Таррант ехал первым. Дэмьен ощущал в душе Охотника нарастающую тревогу - или это уже имело смысл назвать страхом? - но не зная источника, он не мог и ободрить своего спутника. Они с Хессет были обречены на неведение до тех пор, пока сам Владетель не решит поделиться с ними своими опасениями.

По мере того как они продвигались на юг, лес понемногу менялся. Сначала едва заметно: на смену одной породе деревьев пришла другая, один сорт дикого винограда сменился другим. Трудно было определить, где именно здешняя флора приобрела откровенно угрожающий характер, или же определить, что именно с нею не так. Все напоминало самый обыкновенный лес, правда, с сильным запахом гниения и с массой причудливых теней, которые образовывал вездесущий туман. Строго говоря, было даже странно, что в таком климате могут расти более или менее нормальные деревья.

Теперь здесь преобладал дикий виноград - но это был не тот приветливо-зеленый виноград, с которым они привыкли иметь дело у себя на родине. Толстые, похожие на канат стебли обвивали стволы деревьев; огромные и сочные листья казались невиданными грибами. Этот виноград даже не был зелен, а призрачно бел, особенно при свете фонаря, который, естественно, давно уже не гасили. Дэмьен слез с лошади и пошел пешком, следя, чтобы кобыла не полакомилась здешними гроздьями. Кое-где лозы переплелись так густо, что между двумя деревьями покачивалось нечто вроде циновки; множество насекомых сновало по стеблям и по грибовидным листьям. Ближе к верхушкам деревьев дикий виноград смыкался в зеленый полог, но зелен он был лишь потому, что всосал в себя цвет и жизнь деревьев, мертвые ветви которых тихо покачивались на стылом ночном ветру. Они казались сухими черными пальцами, у самого основания которых трепетало по два-три белых листочка. Все пахло распадом и гниением, и Дэмьен не сомневался в том, что тысячи маленьких мстителей прокладывают себе дорогу сквозь тело умирающего дерева, пока оно не превращается в чучело, полое изнутри, становясь всего лишь мертвой опорой для вызревающего на нем и вокруг него винограда.