Дремучие двери. Том I - Юлия Иванова

У бабушки были свои принципы, — принципы религиозного человека, прожившего строгую, тяжёлую, честную и достойную жизнь. Её твёрдость, упрямство, ее строгость к себе, её пуританская мораль, её суровый мужественный характер, — всё это перешло к отцу».

«У неё было много детей, но все умерли в раннем детстве, — только отец мой выжил. Она была очень набожна и мечтала о том, чтобы её сын стал священником. Она осталась религиозной до последних своих дней и, когда отец навестил её, незадолго до её смерти, сказала ему: «А жаль, что ты так и не стал священником»… Он повторял эти её слова с восхищением; ему нравилось её пренебрежение к тому, чего он достиг — к земной славе, суете…

Но он был плохим, невнимательным сыном, как и отцом, и мужем… Всё его существо целиком было посвящено другому, — политике, борьбе, — поэтому чужие люди всегда были для него важнее и значительнее близких». С. Аллилуева.

«Власть есть аппарат, в который надо проникать, который надо сближать, через который надо действовать. Одно только не сказано: аппаратом КАКОГО КЛАССА является данная власть? Между тем только с этого вопроса и начинается марксизм… Сталин усвоил в примитивном виде только ленинскую концепцию централизованного аппарата. Когда он овладел этим аппаратом, теоретические предпосылки оказались для него по существу безразличными…» /Лев Троцкий/

«Наша марксистская партия при отсутствии мировой революции держится на честном слове». /Зиновьев/

«…собственное его возвышение кажется ему, не может не представляться результатом не только собственных упорных усилий, но и какого-то странного случая, почти исторической лотереи… Та лёгкость, с какой он справился со своими противниками, могла в течение известного короткого периода создать у него преувеличенное представление о собственной силе, но в конце концов должна была при встрече с новыми затруднениями казаться ему необъяснимой и загадочной». /Троцкий/

«Сталин не умён в подлинном смысле слова. Все низшие стороны интеллекта /хитрость, выдержка, осторожность, способность играть на худших сторонах человеческой души/ развиты в нём чудовищно. Чтобы создать такой аппарат, нужно было знание человека и его потайных пружин, знание не универсальное, а особое знание человека с худших сторон и умение играть на этих худших сторонах… Сталин умеет неизмеримо лучше использовать дурные стороны людей, чем их творческие качества. Он циник и апеллирует к цинизму. Он может быть назван самым великим деморализатором в истории». /Троцкий/

«Великие люди всегда больше того, что они совершили. О Сталине этого ни в коем случае сказать нельзя. Если его оторвать от его дела, то от него не останется ничего… Там же, где речь идет о больших исторических задачах, отражавших движение классов, он оставался особенно нечуток, безразличен…» «Перспективе «перманентной революции» бюрократия противопоставила перспективу личного благополучия и комфорта. В Кремле и за стенами Кремля шла серия секретных банкетов. Политическая цель их была сплотить против меня «старую гвардию».

«Через систему сообщающихся сосудов я знал в последние годы моей московской жизни, что у Сталина есть особый архив, в котором собраны документы, улики, порочащие слухи против всех без исключения видных советских деятелей». /Троцкий/

А в те же дни на расстояньи За древней каменной стеной Живёт не человек — деянье:

Поступок ростом с шар земной.Судьба дала ему уделомПредшествующего пробел.Он — то, что снилось самым смелым,Но до него никто не смел./Борис Пастернак/

Провозглашая «соцреализм», Иосиф полагал, что если мы будем просто кричать о злобе, убогости и бессмыслице мира, толку не будет. Он призывал работников культуры словом, музыкой, красками, идеями строить проект Нового Мира. Светлого Царствия, которое вначале «внутри нас есть», ибо «Вначале было Слово». Надо показать народу, как достойно и прекрасно можно жить, и тогда будем строить светлое будущее вместе Вы — инженеры, они — строители.

Седьмой день творения, когда Господь «почил от трудов», отдан человеку для творчества и созидания на земле. И прежде всего — формированию человеческих душ «по образу, подобию и Замыслу». «Нельзя одновременно служить Богу и Мамоне». Иосиф избавил от служения Мамоне вверенный ему народ, воздвиг крепость посреди Вампирии и нанял «инженеров человеческих душ» для строительства Антивампирии. Кого нанял, кого запугал и заставил работать на Дело, ибо мало было «избранных», служителей «Царству Свободы» по велению сердца. Да и времени у Иосифа оставалось мало. Теперь он знал — рано или поздно все они предадут Дело, пустят в крепость золотого тельца, который окажется конём троянским… Променяют первородство на чечевичную похлёбку.

Конечно, он поверил в Российский Апокалипсис с украденной тобой, сын тьмы. Страницы Истории. Ибо ещё с семинарии наизусть знал Писание, знал, что в каждом сидит потенциальный оборотень первородного греха. Со времён Каина и Авеля, Иуды, толпы, то орущей «Осанна!», то «Распни его!.». Но он знал, что есть и Свет, есть «Образ и Подобие», есть записанный в сердце Закон… Он видел, какие чудеса творит народ его, и поклялся своему Богу сохранить вверенное ему стадо до самого часа смертного. Сберечь души для Дома Отца, куда не войдут «ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники».

Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, НИ ХИЩНИКИ — Царства Божия не наследуют.

Он должен успеть вывести свой народ из пустыни, пока не пробило полночь и охранники его не обернулись волками, а писатели его — шакалами на пиру волков… Но «других писателей» у него не было…

И он напряжённо вглядывался в их глаза, в души, стараясь разглядеть внутри то самое «пятно», о котором проболтался ваучёртик со Страницы Истории.

— С ксерокса, — поправил АГ.

— Пусть ксерокса. Только не думай, что я делаю из Иосифа святого — он попускал разрушать храмы, гонения на священников, и ответит за это на Суде… Но одно могу сказать с достоверностью — он боролся не с Богом, а с «реакционным духовенством», как он выражался. С «религиозными предрассудками».

«Партия не может быть нейтральной в отношении религиозных предрассудков, и она будет вести пропаганду против этих предрассудков, потому что это есть одно из главных средств подорвать влияние реакционного духовенства, поддерживающего эксплуататорские классы и проповедующего повиновение этим классам».

Когда Церковь стала соответствовать его представлению о Замысле, по которому: «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою… Так как Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». /Мф. 20,26,28/

— Иосиф совершенно изменил к ней отношение, не так ли?

— Я бы взглянул на проблему слова ещё вот в каком аспекте: Пушкин, к примеру, написал в свое время «Гавриилиаду». Трагическая шалость молодости. Затем покаялся, отрёкся, слезы лил… Упоминать об этой, с позволения сказать, «поэме» означало стать злейшим врагом Александра Сергеевича.

Личный свой грех Александр изгладил, исповедал, простилось ему. Но ведь сколько душ последующих поколений соблазнилось этой злосчастной «Гавриилиадой». Вслух читали, богохульничали… Ну ладно, в православной царской России цензура была на высоте, стали «Гавриилиаду» забывать помаленьку. Ну и у Иосифа с безобразиями такого рода было глухо. Никаких Барковых, «Лолит», Арцыбашевых. Короче, никакой «демократии»…

Но думается, что будут благодарны на Суде товарищу Сталину товарищи Пушкин, Барков и Набоков. Сколько душ уберёг товарищ Сталин от соблазна богохульства, не говоря уже о самих авторах, которые отвечают за злые свои всходы до конца истории… Ибо «горе тому, от кого исходят соблазны».

Ну а теперь, при «демократах»? Тогда были сотни, ну тысячи экземпляров, а нынче сотни тысяч, плюс миллионы кино и телезрителей, плюс Интернет… Авторы давно покинули землю, а гнилое их слово продолжает служить твоему, АГ, хозяину, усугубляя их грех и пожирая новые жертвы.

Вот что такое слово, помилуй их. Господи…

Господь учил нас разговаривать притчами. Один взял билет на поезд, но не поехал. Другой не взял, но поехал… Один в пустыне сказал: «Верю, впереди море», но не пошёл. Другой: «Не верю», но пошёл. И дошёл.

Советская идеология шла от записанного в сердце Закона. Весь советский народ — товарищи-братья. Осуждались роскошь, корыстолюбие, безнравственность, национализм и другие формы идолопоклонства. Требования идеологии во многом совпадали с побуждениями совести, а религиозные убеждения, если их активно не пропагандировать, считались личным делом каждого.