Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.) - Леонид Васильев

Сыма Цянь сообщает, что Хань Фэй не раз обращался с письменными докладами к правителю царства Хань, но ничего не добился. Лишь после того как циньский правитель, будущий первый китайский император Цинь Ши-хуан, ознакомился с некоторыми сочинениями Хань Фэя и заинтересовался ими, а служивший ему Ли Сы кое-что рассказал об этом мыслителе, ханьский правитель обратил наконец внимание на своего мудрого родственника. После очередного военного столкновения между Цинь и Хань он направил Хань Фэя в Цинь, полагая, что тот принесет больше пользы своему царству в качестве посредника в сильном соседнем государстве, известном своей приверженностью жесткому легизму.

Все сложилось, однако, иначе. Вначале Ли Сы, испугавшись за свою карьеру, оттягивал момент личной встречи Хань Фэя с правителем Цинь, а затем стал убеждать правителя, что лучше не иметь с этим человеком дела, ибо он все равно будет действовать в пользу Хань. В результате Хань Фэй был заключен в тюрьму, а Ли Сы поторопился прислать ему в темницу яд— видимо, дав понять своему бывшему соученику, что тому лучше покончить с собой, чем дожидаться позорной казни. Хань Фэй хотел было добиться аудиенции у правителя Цинm, но потерпел неудачу. Тогда он принял яд. По словам Сыма Цяня, чуть позже циньский правитель раскаялся в своем решении отправить Хань Фэя в тюрьму и хотел помиловать философа, но было уже поздно [Сыма Цянь, гл. 63; Вяткин, т. VII, с. 44].

В заключение Сыма Цянь заметил, что доктрина Хань Фэя жестока и что ему, Хань Фэю, не хватало милосердия [Сыма Цянь, гл. 63; Вяткин, т. VII, с. 44]. Сыма Цянь редко давал столь безжалостные оценки. Пожалуй, только Шан Яна он назвал в своем послесловии жестоким человеком [Сыма Цянь, гл. 68; Вяткин, т. VII, с. 94]. Обо всех остальных своих героях, включенных в биографический раздел его труда, он, как правило, высказывался сдержанней.

Итак, что же представляла собой доктрина Хань Фэя и как она изложена в его книге?[202]

Прежде всего в задачу Хань Фэя как теоретика сильной власти государя и могущественного государства входила задача соединить две основные доктрины легизма — жесткий легизм Шан Яна и искусство административного управления Шэнь Бу-хая. Некоторые специалисты полагают, что определенное влияние на доктрину Хань Фэя оказали также идеи Шэнь Дао и Гуань Чжуна, о чем уже шла речь. Вполне возможно, что Хань Фэй был знаком с идеями мыслителей школы Цзися, и в частности с доктринами Шэнь Дао и тех безымянных авторов, кто писал «Гуань-цзы». Но в основном Хань Фэй опирается на идеи Шэнь Бу-хая и реформы Шан Яна. При этом жесткий легизм Шан Яна был для Хань Фэя, безусловно, главным, хотя при разработке соответствующих проблем (искусство убеждать правителя, рассуждения об умном правителе, знающем реформаторе и коварных приближенных, не желающих терять влияние на правителя, и т. п.) на передний план в трактате «Хань Фэй-цзы» явно выходили блестящие теоретические поучения Шэнь Бу-хая.

В главе 43 Хань Фэй замечает, что идеи Шэня хороши и важны, но они не помогли ему усилить царство Хань. Жесткий легизм Шан Яна помог Цинь усилиться, но отсутствие теории укрепления власти правителя на многие десятилетия задержало выполнение конечной цели — объединения Поднебесной. Кроме того, некоторые важные принципы Шан Яна (например, приказ отрубившему голову врага присваивать очередной ранг либо должность) нелепы, ибо выполнение должностных обязанностей требует не храбрости, а соответствующих знаний и способностей. Нельзя же ведь отрубившего голову назначать лекарем или архитектором [Хань Фэй-цзы, с. 304–306; Иванов, 1912, с. 238241; Liao, т. 2, с. 212–216; Древнекитайская философия, т. 2, с. 258260]. Отсюда следует вывод, что сами по себе обе доктрины имеют слабые места, их следует соединить и несколько усовершенствовать.

Еще раз стоит повторить, что о законе в его шанmяновском понимании, включая беспрекословное повиновение, суровые наказания за мелкие проступки, вознаграждаемые доносы и наказания за недонесение, в трактате сказано немало. Более того, рассуждения по конкретным важным реформам и начинаниям подчас кажутся списанными с тех, что столетием раньше предлагал или осуществлял Шан Ян. Так, в главе 15 трактата Хань Фэя дан перечень тех явлений, которые ведут к гибели и ослаблению государства. Среди них легкомысленное отношение к законам, наличие больших семей, распущенные чиновники, корыстолюбие и взяточничество, краснобайство, отсутствие полноты власти у правителя и т. п. [Хань Фэй-цзы, с. 78–81; Иванов, 1912, с. 8289]. Словом, с законами, как считал сам Хань Фэй, все должно было быть более или менее ясно. Иное дело — как пользоваться этими законами, как управлять государством. Вот об искусстве умелой администрации Хань Фэй говорил много и подробно.

Ряд глав посвящен именно этому, в других идет речь о том, сколь трудно истинным законникам преодолеть сопротивление придворных и овладеть душой правителя. Так, в главе 11 («Ропот одинокого»; одна из тех, что понравилась Цинь Ши-хуану) говорится о том, что «коварные сановники» из числа приближенных правителя мешают пришлым из других царств легистам, преследуют и убивают их (намек на судьбу У Ци и Шан Яна, хотя имена их не названы). Смысл 11-й главы в том, что правитель должен обладать искусством разумной администрации и понимать что к чему [Хань Фэй-цзы, с. 55–59; Иванов, 1912, с. 53–60]. В главе 14 продолжается мысль о «коварных сановниках», а также говорится о законах и необходимой строгости, без которых не будет порядка. Словом, народу нужна плетка. Главная же идея прежняя: государь обязан все видеть и понимать [Хань Фэй-цзы, с. 69–77; Иванов, 1912, с. 69–82].

В 16-й и 17-й главах рефреном звучит предостережение правителю: не верь чересчур никому, даже ближайшим родственникам, не доверяй свою власть продажным чиновникам; в 18-й главе — остерегайся льстящих тебе и хвалящих тебя, а в главе 19 содержится святотатственный призыв: не верь гаданиям, не полагайся на предзнаменования! Только ум, порядок, точный расчет и всеобъемлющий закон вкупе с системой наград и наказаний и преданными чиновниками помогут тебе.

Как видим, здесь на передний план выходят призывы шэньбухаевского толка: умей правильно наладить управление, будь скрытным и никому не доверяй, всех проверяй, а полученную информацию тщательно изучай и сопоставляй и т. д. Добавляя к этому в главе 28 шанъ-яновские закон и связанный с ним порядок, Хань Фэй делает акцент на главную мысль Шэнь Бу-хая, выражая ее достаточно метафорично и афористично: правитель — палка, чиновники — барабан. Идея элементарна: как ударит правитель, так и зазвучит барабан, иначе быть не может и не должно [Хань Фэй-цзы, с. 155; Иванов, 1912, с. 163].

Шесть центральных глав трактата, 30–35, посвящены как раз той проблеме, которая заботила Хань Фэя едва ли не более всего: как научить государя искусству управления, как сделать его всемогущим, а его власть, о чем мечтал в свое время и Шэнь Бу-хай, абсолютной. Только авторитарное правление (разумеется, основанное на шанъяновского типа жестких законах) способно привести правителя к конечной цели — стать сильнейшим и объединить Поднебесную. Показательно, что рассуждал Хань Фэй о некоем абстрактном правителе (в его время все еще было семь сильных царств) и не выделял среди них ни одного конкретного. Больше того, когда речь заходила о царстве Цинь, упоминалось, что слабость шанъяновского легизма в том, что он не обращал внимание на укрепление авторитарной власти государя и поэтому после Шан Яна циньские сановники захватили непомерную власть, в результате чего Цинь так и не сумело завоевать Поднебесную [Хань Фэй-цзы, с. 305; Иванов, 1912, с. 239–240; Древнекитайская философия, т. 2, с. 259–260; Liao, т. 2, с. 214].

Что же советует Хань Фэй, вслед за Шэнь Бу-хаем, амбициозным правителям царств? В главе 30 говорится о необходимости за всем наблюдать, все проверять самому и никому не доверять, все советы воспринимать критически, каждого кандидата на должность испытывать длительное время, а также уметь хитро играть словами, стараясь выяснить суть дела и, уж конечно, умело применять награды и наказания. В главе 31 речь идет о том, что ни с кем нельзя делиться своей властью, но нужно все время помнить о собственной выгоде. Нельзя давать повода для интриг и смуты и тем более позволять себя обманывать, а для всего этого необходим постоянный перекрестный контроль.

Глава 32 ставит вопрос о том, что государь должен подавать пример и пользоваться доверием населения. Здесь же упоминается, что неприятные советы, как горькое лекарство, могут оказаться полезными, что, каков правитель, такими становятся и его подданные. Согласно главе 33, наказания и награды следует использовать безошибочно, да и назначение чиновников должно быть основано на строгих принципах и осуществляться тоже безошибочно. В 34-й и 35-й главах делается акцент на том, что чувства в системе управления всегда должны скрываться и подавляться разумом, а государю необходимо быть решительным в своих действиях. Высказывается идея о том, что государство— это колесница правителя, т. е. главное в умении разумно и искусно управлять. Важно заметить, что все рекомендации сопровождаются бесчисленными примерами, в которых, как правило в сильно переинтерпретированном (если даже не заново сочиненном) виде, излагаются действия различных известных исторических деятелей в разных жизненных ситуациях [Хань Фэй-цзы, с. 158; Liao, т. 2, с. 1138; Иванов, 1912, с. 166–202; Го Мо-жо, 1961, с. 514].