Глиняный бог - Анатолий Днепров

— Вот вам и эволюция. Кстати, скажите, какое место у этих крабов наиболее уязвимое? Как можно испортить механизм?

— Раньше нужно было разбить параболическое зеркало или вытащить изнутри аккумулятор. А сейчас — не знаю… Здесь нужно специальное исследование…

— Будьте вы прокляты со своими исследованиями! — процедил я сквозь зубы и ухватился рукой за тонкую переднюю лапу краба, протянутую к лицу инженера.

Автомат попятился назад. Я разыскал вторую лапу и тоже согнул ее. Щупальце гнулось легко, как медная проволока.

Металлической твари эта операция явно пришлась не по душе, и она стала медленно выходить из воды. А мы с инженером пошли вдоль берега дальше.

Когда взошло солнце, все автоматы выползли из воды на песок и некоторое время грелись. За это время я успел камнем разбить параболические зеркала на спине, по крайней мере, у полсотни чудовищ. Все они перестали двигаться.

Но, к сожалению, это не улучшило положения: они сразу же стали жертвой других тварей, и из них с поразительной быстротой стали изготавливаться новые автоматы. Перебить кремниевые батареи на спинах всех машин мне было не под силу Несколько раз я натыкался на наэлектризованные автоматы, и это подорвало мою решимость вести с ними борьбу.

Все это время Куклинг стоял в море.

Вскоре война между чудовищами снова разгорелась, и они, казалось, совершенно забыли про инженера

Мы покинули место побоища и перебрались на противоположную сторону острова. Инженер так продрог от многочасового морского купания, что, лязгая зубами, лег навзничь и попросил меня, чтобы я засыпал его сверху горячим песком.

После этого я вернулся к нашему первоначальному пристанищу, чтобы взять одежду и то, что осталось от нашего провианта. Только теперь я обнаружил, что палатка была разрушена: исчезли металлические кольца, при помощи которых палатка крепилась к веревкам.

Под брезентом я нашел одежду Куклинга и свою. Здесь тоже можно было заметить следы работы искавших металл крабов. Исчезли металлические крючки, пуговицы и пряжки. На их месте остались следы прожженной ткани.

Тем временем битва между автоматами переместилась с берега в глубь острова. Когда я поднялся на плато, я увидел, что почти в центре острова, среди кустарников, возвышаются на высоких, чуть ли не в рост человека клешнях несколько чудовищ. Они попарно медленно расходились в стороны и затем с огромной скоростью неслись друг на друга.

При их столкновении раздавались гулкие металлические удары.

В медленных движениях этих гигантов чувствовались огромная сила и большой вес.

На моих глазах было сбито на землю несколько механизмов, которые тут же были растерзаны.

Однако я был по горло сыт этими картинами драки между сумасшедшими машинами и поэтому, нагрузившись всем тем, что мне удалось собрать на месте нашей старой стоянки, медленно пошел к Куклингу.

Солнце жгло беспощадно, и прежде чем добраться до того места, где я закопал в песок инженера, я несколько раз влезал в воду.

Я уже приближался к песчаному холмику, под которым спал обессиленный после ночных купаний Куклинг, когда со стороны плато из‑за кустарников показался огромный краб.

Ростом он был выше меня, и его лапы были высокими и массивными. Двигался он неровными прыжками, странным образом нагибая свой корпус. Передние, рабочие, щупальца были невероятно длинны и волочились по песку. Особенно гипертрофирована была его пасть–мастерская. Она составляла почти половину его тела.

“Ихтиозавр”, как назвал я его про себя, неуклюже сполз на берег и стал медленно поворачивать корпус во все стороны, как бы осматривая местность. Я машинально махнул в его сторону брезентовой палаткой, как делают, когда хотят отогнать корову, ставшую на пути. Однако он не обратил на меня никакого внимания, а как‑то странно, боком, описывая широкую дугу, стал подходить к холмику песка, под которым спал Куклинг.

Если бы я догадался, что чудовище направляется к инженеру, я бы сразу побежал к нему на помощь. Но траектория перемещения механизма была настолько неопределенной, что мне вначале показалось, что он движется к воде. И только тогда, когда он, коснувшись лапами воды, круто развернулся и быстро двинулся к инженеру, я бросил поклажу и побежал вперед.

“Ихтиозавр” остановился над Куклингом и немного присел.

Я заметил, как концы его длинных щупалец зашевелились в песке прямо возле лица инженера.

В следующее мгновение там, где только что был песчаный холмик, вдруг вздыбилось облако песка. Это Куклинг как ужаленный вскочил на ноги и в панике рванулся от чудовища.

Но было поздно…

Тонкие щупальца прочно обвились вокруг жирной шеи инженера и потянули его вверх, к пасти механизма. Куклинг беспомощно повис в воздухе, нелепо болтая руками и ногами.

Хотя я ненавидел инженера всей душой, тем не менее, я не мог позволить, чтобы он погиб в борьбе с какой‑то безмозглой металлической гадиной.

Недолго рассуждая, я ухватился за высокие клешни краба и дернул изо всех сил. Но это было все равно, что повалить глубоко забитую в землю стальную трубу. “Ихтиозавр” даже не шевельнулся.

Подтянувшись, я забрался ему на спину. На мгновение мое лицо оказалось на одном уровне с искаженным лицом Куклинга.

“Зубы, — пронеслось у меня в сознании. — У Куклинга стальные зубы!..”

Я изо всех сил ударил кулаком по блестевшему на солнце параболическому зеркалу.

Краб завертелся на одном месте. Посиневшее лицо Куклинга с выпученными глазами оказалось на уровне пасти–мастерской. И тут случилось страшное. Электрическая искра перепрыгнула на лоб инженера, на его виски. Затем щупальца краба внезапно разжались, и бесчувственное и грузное тело творца железной чумы грохнулось на песок.

Когда я хоронил Куклинга, по острову, гоняясь друг за другом, носились несколько огромных крабов. Ни на меня, ни на труп военного инженера они не обращали никакого внимания.

Я завернул Куклинга в брезентовую палатку и закопал посередине острова в неглубокую песчаную яму. Хоронил я его без всякого сожаления. В моем пересохшем рту трещал песок, и я мысленно проклинал покойника за всю его гадкую затею. С точки зрения христианской морали, я совершал страшное кощунство.

Затем несколько дней подряд я неподвижно лежал на берегу и смотрел на горизонт в ту сторону, откуда должна была появиться “Голубка”. Время тянулось мучительно медленно, и беспощадное солнце, казалось, застыло над головой. Иногда я подползал к воде и окунал в нее обожженное лицо.

Чтобы забыть чувство голода и мучительной жажды, я старался думать о чем‑нибудь отвлеченном. Я думал о том, что в наше время многие умные люди тратят силы своего разума, чтобы причинить гадости другим людям. Взять хотя бы изобретение Куклинга. Я был уверен, что его можно было бы использовать для благородных целей. Например, для добычи металла. Можно было бы так направить эволюцию этих тварей, чтобы они с наибольшим эффектом выполняли эту задачу. Я пришел к выводу, что, при соответствующем усовершенствовании механизма, он не выродился бы в гигантскую неповоротливую громаду.