Колумбарий - Александр Александрович Подольский

Катя встретила меня в домашних шортах и футболке с Карпентером. Когда я вошел в прихожую, ее улыбка померкла. Взгляд был удивленный, испуганный.

– Ты… – пробормотала она. – Что с тобой?

– Просто устал, – ответил я, вешая куртку на крючок. – Плохо сплю в последнее время. Да и родители достали.

Она заперла дверь, зачем-то прильнула к глазку и еще раз осмотрела меня.

– Выглядишь помятым. И сильно. Ладно, проходи, я чайник поставлю.

Мы устроились на диване в гостиной. На столике рядом остывал чай, по телику шел второй сезон «Ганнибала», а на балконе громадными тенями высились песьеглавцы.

– У меня к тебе разговор, – сказала Катя. – Серьезный. Послушай, пожалуйста.

Я не хотел слушать. Время тикало, дин-дон, дин-дон. Два месяца вместе, а толку нет. Песьи головы отражались в зеркальных дверцах шкафа, поэтому смотреть я мог только на Катю. И она была ничего. Не такая стройная, как Сара Коннор, но ничего.

Я погладил ее по бедру. Кожа была теплой, приятной на ощупь.

– Что ты делаешь?

– Глажу свою девушку. Нельзя?

Она отстранила мою руку:

– Ты вообще меня слышишь?

– Мы же оба понимаем, зачем ты меня позвала. Не ломайся.

Я притянул ее к себе и поцеловал. Залез под старину Джона и нащупал груди, за что тут же получил пощечину.

– Да что с тобой такое?! Ты больной?! Даже выслушать меня не можешь?

Потерев место удара, я улыбнулся и набросился на

(грязную шлюху)

Катю. Задрал футболку, стал стягивать шорты, пристраиваясь между бедер своей разбухшей ширинкой. Сара закричала. Она дергалась, стонала, и это возбуждало еще сильнее. Жидкий металл просился наружу, но я не хотел ее убивать. Сперва нужно было поразвлечься.

Пока я возился с шортами, ей удалось схватить кружку. Сара плеснула на меня кипятком и размозжила керамическую склянку о голову. Вспышки боли прошлись по черепу, лицу, по обожженной шее. Сара пнула меня в пах, и я сполз на пол.

– Мудак озабоченный! У меня сосед опер, сейчас тебя быстро куда надо отвезут!

Она вопила, угрожала, оскорбляла. И плакала. Я поднял на нее глаза, потом медленно встал сам.

– Не вздумай подходить! Вали отсюда!

На ковре темнело пятно, под диван забились осколки кружки. На балконе никого не было.

– С-сука… – процедил я сквозь зубы.

– В кого ты

(обратился)

превратился вообще? Выглядишь как бомж! Что это на джинсах, кровь? Кровь, да? А мылся ты когда последний раз? Вали давай отсюда!

Я мог бы убить ее, а потом сделать с телом все что угодно. Я мог бы попробовать на нем паяльную лампу. Мог бы оторвать нижнюю челюсть. Мог бы…

Но я извинился и молча убрался вон. Все-таки это была

(мразь, динамо, недотрога сраная)

моя Катя. Голова потяжелела на целую тонну, из носа потекла кровь. Я видел только черноту, сквозь которую неохотно проступали контуры реального мира. Если бы не идущие по пятам люди с песьими головами, сил добраться до дома у меня вряд ли бы хватило.

Пришел в себя я только после обеда. Спал прямо в одежде, как какой-нибудь Марти Макфлай. Чудовищно болела голова. Я проглотил пару таблеток и попробовал поесть, но, кроме дюжины разваренных пельменей, ничего не полезло. Посмотрел на

(выглядишь как бомж)

свое отражение и набрал ванну. Бросил одежду в стирку и погрузился в горячую воду.

Ранка на ладони запеклась и чесалась. Раньше она казалась простой царапиной, но теперь выглядела куда серьезнее. Я ковырнул ее, и вода чуть окрасилась. Поднял руку и убедился, что по ней тонкой струйкой стекает кровь. Дотянулся до пузырька одеколона на раковине и прижег ранку. Защипало. Наконец я растянулся в ванне и попытался расслабиться.

Запахло сыростью, гнилью. Я открыл глаза и вновь увидел кровь. Целую ванну крови. Я лежал в вязкой красной мерзости, за которой не мог разглядеть собственного тела. К горлу подкатила тошнота, сердце ухнуло куда-то вниз. Ладонь горела огнем. Я дернулся, попытался опереться на бортик ванны, но рука соскользнула. Ноги проехались по дну, будто его обмазали слизью, и я с головой ушел под

(собственную кровь)

воду. Красный морок поглотил меня, размыл границы чугунного корыта, уничтожил их. Я пробовал всплыть, дышать, но лишь наглотался жижи, и меня вывернуло. Там что-то было, на глубине. Сквозь багровую толщу пробивались изувеченные мертвецы, ко мне несло части тел, куски мяса, осколки костей… А гораздо ниже, во тьме, откуда тянуло холодом океанского дна, проступали контуры исполинской пасти.

Я вывалился из ванны, как младенец из материнской утробы. В ушах громыхали тамтамы, в глазах полыхали алые огни. Капли стекали на полотенце, на пол, изо рта толчками выходила кровавая рвота. Я отполз к двери, выбрался в коридор и отдышался. Возвращалось нормальное зрение.

– С легким паром, молодой человек! Демьян вас уже заждался. Ну что, как говорится, пора и честь знать? Демьян придумал для вас отличную роль!

Он вышел из кухни в том же потертом костюме с заплатками на локтях. Старый, нелепый и веселый. Я съежился у стены, прикрывая срам, обтирая кровь с лица.

– Ч-что?

– Что-что, пора переходить, так сказать, к самому интересному. Демьян полностью выполнил свои обязательства, теперь ваш черед. Все ведь зафиксировано, помните? Договор, заверенный кровью, – это не какая-то там филькина грамота.

Демьян подошел, выудил из внутреннего кармана пиджака договор и показал мне:

– Подпись узнаете? А кровь? Впрочем, в крови вы и не должны разбираться, но уж поверьте Демьяну, который на скупке душ собаку съел. Вы ведь любите собак, молодой человек?

– Я просто… просто смотрел кино.

– Все верно. Вы просто смотрели кино. Кино, которое никто и никогда больше не увидит. Это дорогого стоит, согласитесь?

Я судорожно мотал головой из стороны в сторону, отползая к своей комнате.

– Ох, бросьте, это был риторический вопрос. Вы посетили три положенных по договору сеанса. Заглянули в нашу маленькую потустороннюю киностудию. – Он улыбнулся. – Теперь ваша душа переходит в собственность Демьяна и будет использована для создания новых фильмов. Да что там, вы сами станете героем одного из них!

– Я же… я просто…

– Вот поэтому всегда нужно читать бумажки, которые подписываете. Безусловно, это не самое выгодное соглашение, однако наше дело предложить. Есть товар, есть цена. Все просто. Вам еще повезло, молодой человек, мои коллеги работают куда жестче. Да будет вам известно, начальство не одобряет самодеятельность Демьяна. Ну, знаете, растрату энергии души на материализацию страхов, на скрещивание реальностей и прочие чудеса. И уж тем более начальство