Алмазный венец севера - Larka

Гвардейский полковник с треском сорвал с бледного как полотно Мориса знаки различия и награды. Полуоторванный рукав сиротливо болтался на плече, и Блентхейм отчего-то подумал в этот миг, что приязнь и неприязнь монарха всё же одинаково опасны — прав был, наверное, тот поручик Ларка, когда уклончиво но непреклонно изъявил желание держаться подальше от сомнительного изъявления королевской милости…

— Стоять, Морис! Ваше наказание ещё не закончено, — как ни странно, голос его величества стал спокойным. Даже чересчур — ледяное дыхание зимнего ветра так и пронеслось по королевской приёмной.

Король встал и тяжело пошатываясь, словно пьяный, сделал несколько шагов вниз. Напряглись стражники, отчётливее завибрировала едва заметная аура вокруг обоих волшебников-телохранителей. А их августейший покровитель некоторое время стоял на самой нижней ступени, глядя разжалованному в лицо с блуждающими по нём лихорадочными пятнами. Всего лишь на миг августейший взгляд оторвался от бывшего фаворита, с тем чтобы мазнуть по короткой шеренге с четверыми стоявшими позади того командирами платунгов — а потом опять впился в Мориса.

— Вы, шаг вперёд! — и полковник в предчувствии совсем уж паскудного почувствовал, как уколола в сердце обжигающе-ледяная игла.

Ибо нетерпеливый жест монарха указал на стоявшую среди прочих капитаншу в полевом мундире с потёртыми почти до неприличия шнурами и аксельбантами на правой стороне груди.

Вся верхушка армии прекрасно была осведомлена насчёт романтических взаимоотношений этой пары, которой одни завидовали, но большинство всё-таки аплодировали, и которой все безоговорочно прочили самую блестящую карьеру…

— Не откажетесь ли принять майорский чин, дворянство вместе с ним, и должность командира полка? — словно темнота сгустилась во взгляде полковника, и лишь лицо Мориса виднелось там бледным пятном. Всё верно, все глаза сейчас смотрели на него… а потом медленно перетекли на капитаншу.

Блентхейм только сейчас обнаружил, что уже давненько держался за грудь, и биения своего сердца что-то не ощущал. Вот уж… не страдающий ни тучностью, ни одышкой, он сейчас запросто мог бы схлопотать апоплексический удар… другая ладонь его нетерпеливо затеребила стоявшего рядом магика. Тот горазд был не только своего короля охранять, но и первую помощь оказать в случае чего — совсем, знаете ли, дело в такой работе не лишнее.

И когда живительная сила, текущая из обжигающего Силой прикосновения, всё-таки заставила усталое сердце солдата трепыхнуться испуганным воробышком и забиться в навязанном извне ритме, только тогда полковник и увидел, как капитанша гордо подняла голову. Лишь две крохотные искорки сорвались с её загорелых щёк, но голос прозвучал хоть и чуть глуховато, но ровно.

— Приказывайте, ваше величество!

Суки, какие ж вы на самом деле всё-таки суки, бабы! Вот она, цена всей вашей любви и верности!.. на пределе сил задохнувшийся от гнева полковник ещё видел, как Морис медленно поднял голову. Да уж, тяжкой оказалась полная мера королевского наказания… и нелегко осознать истинную цену воздушным замкам… ладони бывшего офицера зашарили по поясу, сейчас лишённому привычной тяжести оружия — в сгустившейся словно ватная тишине они с треском сорвали золочёный дворянский знак и швырнули его королю под ноги.

Вот и всё… дальнейшее потерявшему сознание полковнику пересказал уже наутро осунувшийся и злой как разъярённая кобра канцлер.

Замер в ожидании недоброго вызолоченный королевский дворец. В статуи обратились тела гвардейцев с побледневшими от напряжения ладонями на их оружии. Соляным столбом на полушаге застыл за их спинами неслышно спешащий по своим делам церемонимейстер, страшась завершить шаг и таким образом хоть на миг приблизить неминуемое. Даже неуёмная звонкая капель неумолимо отсчитывавшей мгновения вычурной клепсидры неуверенно зависла в воздухе и не спешила ещё на шажок сдвинуть с места самоё время.

Его величество нехорошо прищурился.

— Вот как? — голос короля в тишине тёк мёдом и сладчайшим нектаром. — Спасибо, наш бывший офицер и наш бывший дворянин, что хоть в лицо нам не швырнули дарованную милость. Стража, взять его! Поместить в самый глубокий подвал — в цепи, на хлеб и воду, без права обжалования и помилования.

На щеке, под самым глазом его величества бешено дёргалась жилка. Король обвёл собравшихся безумным взглядом.

— И не приведи боги, если кто-нибудь… когда-нибудь… при мне упомянет это имя, — повелитель уже едва сдерживался, и неистовый рык его заметался под высокими сводами.

— ВОН!!!

Верно когда-то говаривал с кряхтением почёсывавший свою пегую бородёнку староста Хведот — давеча не то, что таперича! Даже война пошла нынче совсем не та, что в былые времена. Раньше-то как бывало меж ратящихся сторон? Собирали две армии, выбирали место в чистом поле и давай проявлять удаль молодецкую… а ещё вернее, проламывать и сносить друг дружке дурные головы. Но в этой войне медное королевство в очередной раз доказало, насколько же опасно придерживаться старых традиций и отмахиваться как от мошкары от новых идей.

Привыкшие набирать разгон и таранить стальным клином противника, святые рыцари в том занятии немало поднаторели и, пожалуй, заслуженно снискали себе славу грозных бойцов. Однако нынче они пребывали в тягостном недоумении — медные воевали откровенно по-иному. Они организовали сплошную динию фронта, дамы и господа! Представляете? Казалось бы, чего проще, собрал пару десятков тысяч тяжёлой конницы да рви на куски растянувшуюся в ниточку жиденькую королевскую пехоту? Да вот тут-то и выяснилась вся пакость задумки генштаба медного королевства. Одно дело рыцарям в чистом поле боговать — но совсем другое постоянно натыкаться на укрепления.

Да-да, хоть медники — как презрительно называли тех гордые паладины Света — традиционно предпочитали пехоту, но всё же сумели в этой войне заставить уважать себя. Едва только продвинувшись вперёд и выбрав себе новые рубежи, отряды ненавистных еретиков тотчас принимались строить оборонительные редуты. Плели из ветвей туры и фашины, набивали землёй. Вчерашним пейзанам и ремесленникам руками-то работать не впервой. За пару часов на пустом месте вырастали хоть и простенькие, но укрепления — и штурмовать такие тяжёлой коннице весьма как-то несподручно, знаете ли. Тем более, что все ближние подходы защищались хитро замаскированными рвами и ловушками, незаметными в траве кольями и канатами, что так мерзко калечат ноги мчащихся боевых коней.

А из-за прикрытия удобно расположившихся в укреплениях пикейщиков и меченосцев лучники с магиками спокойнно, как в тире, просто расстреливали потерявшую разбег да смешавшую ряды рыцарскую конницу. Да и с пехотой не сильно поштурмуешь таковое. Вон, на днях один полк медников в междуречье без труда целый день сдерживал бешеные атаки усиленной бригады святого воинства. И когда к вечеру таки удалось сбить оборонявшийся полк, говорят что командовавший рыцарством фон Бивер заплакал кровавыми слезами, а потом хохотал до такой степени, что заподозрили тут неладное. Медники просто отошли от разрушенных редутов… на сотню шагов назад. Как оказалось, там за день тыловики уже оборудовали вторую линию обороны — и как бы не лучше прежней. А лазутчики донесли, что офицеры медного воинства вроде уже присматривают и третью копать… если соотнести потери и достигнутые результаты, то фон Бивер оказывался прав в своём безумии, пожалуй — к такой войне светлое королевство оказалось не готово.