Алмазный венец севера - Larka
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ларка смущённо пробормотал в том духе, что на мужчину или животное у него никогда, пардон, не подымется — и решительно отстранил корнета от себя. Сзади-сбоку еле слышно пахнула током воздуха отворившаяся дверь, и на балкон под ручку с леди Хельгой с шумом выбрался сир Андреас. Хотя в почти полной темноте и не были видны его столь примечательные рыжие усы, но поручик вдруг почувствовал, что бесконечно благодарен паладину за своевременное спасение. Да что там — сейчас за помощь он и самому Падшему пожал бы его когтистую лапу…
— А, вот вы где, — лёгкий смех миледи беззаботно рассыпался в ночной тиши. — Я же говорила, святой воин — что пока мы там мозги и копья ломаем, эти двое тут плюшками лакомятся.
Паладин с хорошо заметным неодобрением заметил, что подобные особи имеются и в светлом королевстве. И что лично он, сир Андреас, если его изберут в паладины Круглой Залы, будет непреклонно ратовать, чтобы приняли насчёт таких дел суровый закон. Калёное железо на известное место одним — и соответственно, на шипастый кол сажать других.
Ларка невесело хохотнул, снова отогнав от своего естества коварно проскользнувшую туда под покровом тени ласковую ладошку корнета, и протянул вперёд руку.
— На один миг, — набивший трубку паладин неохотно прикоснулся люлькой к белеющей в полутьме ладони, и в той тотчас разгорелся огонёк.
Впрочем, благодарить святой воин даже и не подумал. Лишь кивнул коловой и затянулся первой, самой сладостной затяжкой. Странно было наблюдать, как из темноты вдруг озарились воинственно встопорщенные рыжие усы и кончик носа… или скорее, забавно. Да за что ж тут благодарить-то? К магии святые братья и сёстры относились как к страшному греху — но вот от таковых колдовско-ведьминских дел их и вовсе плющило да карёжило.
— Ладно, господа не станем ходить вокруг да около, — миледи задумчиво облокотилась на каменные перила балкона, вперила в ночную темноту свой взор и лишь затем принялась осторожно подбирать слова.
Да, судя по всему, власть имущие светлого королевства, оказавшись перед угрозой бесславной и неминуемой смерти, скорее всего сделают правильный выбор. Да и вопреки всяким сплетням да слухам, вовсе не все настроены фанатично и восторженно принять мученическую смерть — и оставить на погибель и без присмотра народ. То бишь ту самую, смиренную паству, светскими лордами и духовными поводырями которой им волей божией назначено быть.
— Мы со святым воином прямо сейчас направимся на расширенное заседание Священного Синода, где будут присутствовать бароны и лично сам король, — последнее слово миледи произнесла с благоговейным придыханием. Но и общий смысл тоже заставлял ой как призадуматься внимательно вслушивавшегося не только в слова, но и в интонации Ларку.
Он снова отогнал расшалившуюся ладошку по-прежнему полувисящего на его шее корнета и заметил — быть посему. Но лучше бы не затягивать, война уже подошла к стенам столицы. Миледи и посерьёзневший по сему случаю паладин заверили, что решение примут быстро.
Но поручик придержал за локоть шагнувшего было вслед за леди сира Андреаса и этак доверительно поведал тому на ухо — за этой миледи, оказывается, числится вполне законный баронский титул в медном королевстве. Со всеми к тому прилагающимися и причитающимися, как говорится…
— Из соображений высокой политики лучше было бы, чтоб никто из святых воинов не вздумал… через постельные дела вылезти в бароны.
Отшатнувшийся паладин смущённо проворчал в усы, что блюсти честь дамы, в общем-то, дело привычное. Но большая политика, это дело и в самом деле хуже болота. В общем, он обещался не только присмотреть, но и довести новые сведения до нужных ушей — опасности тут и в самом деле могли проистекать нешуточные и весьма запутанные.
Потоптавшись и хмыкнув, здоровенный как лось святой воин наконец покинул балкон, оставиви поручика наедине с гудящей от усталости головой, лениво ворочающимися там мыслями — и с вырядившимся в мундир корнета от инфантерии смазливого искушения.
— Для себя бережёшь эту столичную штучку? — юнец весело и нахально потеребил Ларку за ухо и снова полез целоваться.
А чтоб тебе кисло стало! В самом деле, что ли с балкона сбросить — высота вполне приличная. Убиться насмерть не убъётся, но покалечится хорошо. Или расслабиться и наконец проблеваться от непередаваемой смеси отвращения и омерзения? Ну никак он не воспринимал это недоразумение как… это. Всё же, парень не решился ни на то, ни на другое, и с тихим безропотным спокойствием принялся терпеть эти становящиеся всё более опасными игры.
Ничего у тебя не выйдет, корнет Велерин! Это в здешнем святом писании святой Антоний не смог устоять перед искушением — уж обаяние и женственный аромат ведьмы прошибает любое восприятие да играючись сметает любые преграды. А ты не ведьма… и даже не колдун. Но дело даже вовсе не в том.
— Нет, Ольча не по мне, — он не без удовольствия вдохнул свежего воздуха после затяжного штурма своих губ и не удержался от того, чтобы непроизвольно их не вытереть. — В том смысле, что я потомственной ведьме не ровня. У неё взгляд и без баронского титула повыше моей головы поставлен.
Смазливый нахал с досадой стукнул кулачком по груди парня.
— Говори-говори! Если б хоть пальчиком поманила — помчался бы за нею вприпрыжку, как резвый щенок за дворовой кошкой, — он от наслаждения мурлыкнул, всем телом чуть ли не вплавившись в своего поручика, и вздохнул. — Нет, ну хоть бы приличия ради откликнулся! Губами навстречу шевельнул… или шевельнул другим местом — хвостиком спереди.
Ну вот как тут объяснить? Ну не нравится, не лежит душа, не греет и не ласкает даже одна только мысль о подобных гнусностях! Корнет выслушал всю эту полную, судя по скептической улыбочке и хихиканью, ахинею — с чарующе блеснувшими в глазах звёздами.
— Но вот здесь-то ты где-то в уголке сознания знаешь, кто я на самом деле и что я, — еле слышно выдохнул он в ухо, легонько побарабанив пальчиками парня по лбу. — И что, всё равно не… греет? Как интересно!..
Ночной воздух окончательно посвежел, и нескромно прижавшийся к парню юнец чуть присмирел, уже не казался пресловутым наказанием господним. Да и вон за тем длинным с колоннадой помпезным зданием разлилось в небе бледно-серебристое сияние — похоже, в той стороне наконец-то должна была взойти луна.
По притихшему городу лишь иногда проносились всадники и кареты, перекликались патрули, а на перекрёстках потусторонним светом мерцали размещённые на стелах святые символы, освещая столицу немеркнущим сиянием святого присутствия. Вон смирение бросало на булыжник синеватые сполохи, а напротив, за рекой, зеленоватое благочестие радостно вторило своему собрату мягкими весенними сполохами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});