Imprimatur - Рита Мональди

В круге веером расположились три неподвижные фигуры. Закутанные в малиновые плащи, они молча взирали на нас своими леденящими душу, недобрыми и всеведущими очами через прорезы в островерхих длинных капюшонах. У одного в руке был череп. Завеяло чем-то неотвратимым. «Волхвы», – со спокойствием, обычно возникающим, когда ты бессилен что-либо изменить, подумал я.

И тут нас, опешивших от изумления, тряхнуло, да так, что лодку развернуло и поставило поперек течения, отчего она носом и кормой уперлась в стены галереи, поместившись точно под огненным кругом.

Один из трех волхвов (хотя, может, то были стражи у врат Ада?) медленно нагнул голову, разглядывая нас, и потряс факелом, чтобы получше осветить наши лица. Двое других о чем-то тихо переговаривались.

– И все же я, видимо, допустил ошибку в первом пункте, – пробормотал Атто.

Тут и второй волхв с большой белой свечой в руках последовал примеру собрата и склонился над нами. И в эту минуту Угонио испустил такой вопль и так дернулся, что, сам того не желая, угодил ногой мне в живот и заехал аббату кулаком по носу. От ужасa мы, до того забившиеся на самом дне лодки, стали брыкаться, отбиваться, лодка качнулась, вновь встала по течению и… Дальше произошло что-то, чего я не понял, лишь услышал глухой удар, вернее, удары по воде.

Казалось, весь мир полетел в тартарары, все стало хлад и мрак, а по моему лицу забегали мерзкие существа, покрывая его чем-то липким. Я завопил, но голос мой пресекся, подобно полету Икара.

Не скажу, сколько времени (секунды или часы?) длился этот кошмар. Знаю только одно: спас меня Угонио, с силой выхватив из воды и с размаху швырнув на жесткие доски, от чего у меня чуть не переломилась спина.

Страх лишил меня памяти. Видимо, я свалился в воду, но не утонул, поскольку было неглубоко и я доставал ногами до дна, худо-бедно держась на воде наряду со всем остальным, что там плавало, покуда на помощь не подоспел Угонио.

Спину ломило, холод пронял меня до костей, страх подирал по коже, я задыхался, казалось, глаза и те отказываются служить мне.

– Можете благодарить аббата Мелани, – проговорил Атто. – Выпусти я фонарь при падении в воду, мы бы уже стали кормом для крыс.

Наш фонарь стоически освещал небольшое пространство, предлагая нам самое неожиданное из зрелищ. Мы были в центре обширного подземного озера. Судя по эху, над нашими головами находился большой величественный грот. Повсюду была угрожающая чернота. Но сами мы были живы и невредимы, а посреди озера имелся островок.

– Радея более о пользе и предосудительно относясь к вреду, будучи сам в большей степени отцом, чем отцеубийцей, я просто вовне себя от ужаса – породителя этой подлянки иначе как ненавистником рода человеческого и не назовешь.

– Твоя правда. И впрямь чудовище какое-то.

Впервые на моей памяти мнения Атто и Угонио совпали. Исследовать островок посреди озера, куда нелегкая, которую помянул Угонио (а скорее всего отсутствие в нас страха перед Всевышним), занесла нас, не составило труда. Клочок земли по размерам примерно равный тому, что занимает приходская церковь Санта-Мария-ин-Постерула, можно было обойти в считанные минуты.

Атто с Угонио уже обсуждали то, что обнаружили в самом центре островка, я же пока только приходил в себя и осматривался.

Промокший до нитки, дрожащий, я пытался согреться изнутри, и потому, чтобы подвигаться, недоверчиво ступил на илистую землю. Атто и Угонио с задумчивыми и гадливыми выражениями лиц что-то разглядывали и щупали.

– Должен заметить, мой мальчик, по части обмороков тебе просто нет равных, – заметив мое приближение, произнес Атто. – Ты бледен. Они так тебя напугали.

– Кто это были? Иисус милостивый, уж не…

– Полно! То не стражи у врат Ада, а просто похоронная команда – из членов братства «Отходная молитва и Смерть».

– Того, что погребает ничейные трупы?

– Вот-вот. Именно представители этой похоронной компании забирали тело несчастного Фуке, помнишь? Я и забыл, что им полагаются балахоны, капюшоны, факелы, черепа и всякие другие атрибуты. Впечатляет, ничего не скажешь.

– Угонио и того перепугали.

– Я спросил у него почему, но он отказался отвечать. Видать, эта компания – из числа того немного на свете, что способно навести страх на наших старателей. А повстречались мы с ними оттого, что их путь пролег по подземной галерее, и они очутились в том месте, где открывается вид на канал, как раз тогда, когда там проплывали мы. Они нас услышали и нагнулись, чтобы разглядеть, кто там, страх же проделал с нами злую шутку. А знаешь, что было дальше?

– Я… что-то запамятовал, – признался я.

Атто вкратце поведал мне, как они с Угонио упали в воду, перевернув челн, которым меня накрыло. Тело мое погрузилось в воду, а голова оставалась на поверхности, словно внутри колокола, оттого крики были заглушены. Испуганные крысы, которыми кишел канал, стали карабкаться по мне, покрывая меня своими испражнениями.

Я дотронулся до своего лица, убедился в правоте Атто и принялся оттирать его рукавом, при этом меня чуть не вытошнило.

– Однако провидение было к нам благосклонно, и нам с Угонио удалось разогнать эту дрянь, – не прекращая деятельно исследовать остров, продолжал рассказ Атто.

– Никакая не дрянь, а крысомышки, – с печалью в голосе поправил его Угонио, не сводя взгляда с чего-то, очень напоминающего клетку.

– Крысы, мыши, согласен! Если коротко, мы вытащили лодку и тебя из треклятого канала и доплыли до этого озера. Хорошо еще, той троице в капюшонах не пришло в голову нас преследовать, – закончил аббат. – Держись, мой мальчик. Не одного тебя пронизывает холод. Взгляни на меня – я тоже весь вымок и покрылся грязью и нечистотами. Ну кто бы мог подумать, что я так изгваздаюсь в твоем чертовом «Оруженосце»… ну да ладно, следуй за мной. – Он махнул рукой в сторону необычного сооружения, устроенного посреди острова.

Две большие белые каменные глыбы служили опорой для гнилых темных досок, образуя нечто вроде двух столов. На одном из них обнаружилось множество различных инструментов: щипцы, ножички с острыми концами, большие мясницкие резаки, ножницы, а также лезвия без рукояток всех сортов. Поднеся к ним фонарь, я увидел, что они все в запекшийся крови, как застарелой, так и свежей. От стола разило мертвечиной. Тут же были и две наполовину использованные свечи. Аббат Мелани зажег их.

Второй стол был заставлен более загадочными предметами: керамический горшок с крышкой и отверстиями на изукрашенных стенках, показавшийся мне знакомым; склянка из прозрачного стекла, также уже где-то виденная мною; лохань из оранжевой глины с щербатыми краями с локоть в диаметре. Мое внимание привлекло стоявшее в этой лохани причудли-вое металлическое приспособление вроде крошечной гаротты, не выше ендовы: вертикальная штанга была закреплена на треноге и оканчивалась рычагами, которые по желанию можно было закрутить как угодно сильно с помощью винта. Казалось это приспособление предназначалось для того, чтобы удушать неких маленьких существ. Лохань была наполовину заполнена водой, так что гаротта была по самую макушку затоплена.

На земле стояло нечто еще более необычное: железная клетка высотой с ребенка, которая, судя по ее тонким прутьям, предназначалась для содержания летающих насекомых или канареек.

Я наклонился, чтобы разглядеть, что делается внутри: маленькое серое существо, насмерть перепуганное и готовое в любую минуту зарыться в ящичек, набитый соломой, смотрело на меня.

Атто поднес к клетке фонарь, чтобы я мог различить то, что он сам и Угонио уже рассмотрели: мышку, единственного пленника этого острова.

С отвращением изучили мы и то, что валялось вокруг клетки. Чего там только не было: и горшки, наполненные желтоватым прахом, чьими-то останками, испражнениями, желчью, слюной, грязью, и кувшины с животным (а может, и человеческим?) жиром, лоскутами кожи и многим другим. Были там также и реторты, и перегонные кубы, и стеклянные сосуды, и ведро с костями, вызвавшими особый интерес Угонио, и шматок гнилого мяса, и заплесневелые корки, и ореховая скорлупа, и керамический горшок с прядями волос, и еще один с заспиртованными змейками, и рыболовная сеть, и жаровня с мехами, и запасец дров к ней, и полусгнившие листья, и уголь, и камни, и наконец, пара покрытых застарелой грязью перчаток, гора тряпья, замаранного чем-то жирным, и другие подозрительные предметы.

– Это логово некроманта, – в замешательстве произнес я.

– Хуже, – отозвался Атто, – пристанище Дульчибени, твоего постояльца.

– Но чем он здесь занимается? – искренне подивился я.

– Трудно сказать. Но одно несомненно: производит над крысами и мышами некие опыты, которые весьма не по душе Угонио.

Тот все еще разглядывал стол мясника, ничуть не обеспокоенный исходившим от него убийственным запахом. – Словит, придушит, прирежет… непонятно только, на кой ему это, – заявил он.