Я и ты - Ольга Приходченко

Когда вернулась в отель, сначала решила никому ничего не говорить, но потом не выдержала.

– Да не воры они, пришли сдаваться, – предположил, ухмыльнувшись, Владимир Борисович. – Думают, здесь рай.

А если так и есть? Я же видела, как полицейские внимательно рассматривали какие-то бумаги, видимо, документы. Передо мной вдруг всплыло лицо Евгения: не тот ли это случай? И их, наверное, припишут к тому же загадочному фонду. Мне стало противно, отгоняла от себя мысль, что это могли быть ребята из команды того судна, тем более – одесситы. Конечно, люди разные, но чтобы вот так позорно, сбежав, словно крысы с тонущего корабля, одесситы свой любимый город на капиталистический рай променяли? Нет, не верю.

Долгожданный турнир разорил Меламеда на целых пятьдесят долларов – на столько пришлось раскошелиться в пользу университетской санчасти. Эх, Руслан Чигрин, опытнейший же мастер, игрок сборной, как же ты смел подвести своего мудрого начальника? Ну почему блокировал с расслабленной ладонью? Сильный удар прыгучего темнокожего парня из команды соперника выбил Руслану указательный палец. Рентген, вызов хирурга, слава Богу специалист хороший оказался, повозился, но вправил палец на место. Страховка все это не покрыла.

– Вячеслав Алексеевич, не волнуйтесь, не подведу, на уколах сыграю финал, – успокаивал тренера Руслан.

И ведь сыграл! И мы выиграли турнир! Я захватила с собой пачку «Мальборо» (оставалась нетронутой еще одна, хватит до Москвы, буду экономить) и торжественно вручила ее Платонову.

– Самый ценный приз в моей жизни! – Я оказываюсь в крепких объятиях нашего легендарного тренера. А человек он какой, ему все можно простить.

Гости дорогие, не надоели ли вам хозяева? Еще как надоели! Так отделайтесь от нас. Паром заказывали? Нет? За вас это сделали. На автобусах нас везут в порт и пересаживают на трехэтажное корабельное сооружение. Плывем на крайний запад Канады, в самое, как говорят, теплое место во всей стране. Оно на острове Ванкувер и именуется – Виктория. Как приятно: вчера – победа в турнире, и сегодня нас ждет Победа. Столица провинции Британская Колумбия, которой, возможно, мы порядком поднадоели за эти три недели. Но у нас к ней совсем иные чувства.

Для питерцев все просматриваемое вокруг привычно. Они же северные ребята, и для них, я так думаю, живописная картина, когда плывешь на Валаам или в Кижи, накладывается на эту тихоокеанскую или наоборот. Мы с Мишей, к сожалению и к нашему стыду, ни разу не были ни на Ладоге, ни на Онежском озере, и оттого наше восприятие более острое. Глотаем со свежим воздухом совершенно свежие впечатления.

И одновременно нагуливаем аппетит. Чего-нибудь бы съесть не мешало. Только разворачиваю заготовленные еще в гостинице бутерброды, как слышу голос Руслана Жбанкова:

– Тетя Оля, быстрее к нам, и Михал Григорьевич тоже!

Что такое случилось, что потребовало нашего присутствия? Мыто как раз, наоборот, хотели уединиться, чтобы насладиться этой суровой, но прекрасной северной природой. Южная мне хорошо знакома, вокруг Одессы степь, Крым и Кавказ – совсем другое, достаточно их излазила, еще когда в детстве по Крымско-Кавказской путешествовали. В те годы это было верхом недосягаемости, только по большому блату, и нам бы с сестрой не светило, если бы дедушка не работал в Черноморском пароходстве.

На ходу заглатывая бутерброды, спешим на зов. Вот это да! Внутри просторного помещения первой палубы раскинута скатерть-самобранка, сплошь блюда из мяса и птицы, холодные, горячие, любые, такой шведский мясной стол. Ешь – не хочу, сколько влезет. И полная халява, за все, как говорится, уплочено! Ребята уже вовсю наворачивают, тоже проголодались, бедняжки, и рекомендуют нам попробовать то одно, то другое. Все вкусно.

Паромом до города-сада, как еще часто величают Викторию, полтора часа, больше половины пути уже позади, вдали обнажился край небольшого островка с символическим названием Олимпик, значит, скоро места, открытые знаменитым капитаном Джеймсом Куком, Олимпик защищает их горами. Вот бесстрашный мужик и настоящий моряк, он и в Австралии тоже первым высадился. Уж не скажешь, как у нас в Одессе: «Я вас уважаю, только забыл за что».

Да что мы глубоко в историю вдаемся, на это дома будет время, а сейчас свистать всех наверх. На вторую палубу. Елки-палки, едва не проморгали, зациклившись на первой. Кто-то из ребят просто так, ради интереса, сходил на разведку – и свистнул! А там своя скатерть-самобранка и экзотика, только рыбная. Для меня, обожающей рыбу, раздолье. Нина ворчит: надо было сразу сюда, а теперь разве успеешь вкусить хоть понемногу этих даров моря.

Уже показался мыс Товоссен, дальняя окраина Виктории, когда обнаружилось, что и третья палуба не выпадает из категории «пальчики оближешь» или «слюнки текут». Поле еды там было засеяно разными сладостями, сухофруктами и настоящей английской выпечкой. Огромный сладкий стол, а за столиками поменьше восседала сплошь пожилая публика, пила чай, кофе, тянула через трубочку свежевыжатые соки, наслаждалась мороженым в хрустальных фужерах, мороженого этого было вообще горы. Внизу этих почтенных миссис и джентльменов мы не замечали. Знали ведь, где полакомиться, и сразу сюда. А что же нам не шепнули, милые дедушки и бабушки? Уж я взяла бы реванш за свою скаредность в торговом центре…

Говорят, Кук сошел на берег как раз там, где находится сейчас здание парламента провинции и величественный старинный отель «Empress hotel». После теплой встречи на причале нас доставили сюда и попросили далеко не разбредаться, во всяком случае, к пяти вечера обязательно быть у входа. Меламед предложил зайти в парламент.

– А кто нас туда пустит? – возразила Нина. – Ты в Смольный свободно проходишь?

Попытка – не пытка. Дежурный не задерживает нас ни на секунду, любезно предлагает провести по зданию, все показать. Да, забыла. Едва входишь внутрь, как на тебя с огромного портрета смотрит ее величество королева Великобритании. Однако стоит только подойти поближе, чтобы разглядеть некоторые детали ее одеяния, как картина исчезает. Остается одна рамка. В чем фокус – для меня загадка и по сей день.

Рядом с парламентом – конный круг. Предлагаем Меламедам прокатиться по городу в старинной карете, они отказываются, собираются идти в магазин. Медленно едем по центру. Поздняя вроде бы осень, а вокруг цветочное буйство: нарциссы, гиацинты, тюльпаны всех оттенков радуги. К пяти все уже на месте. О, это же святое для подданных королевы время – five o’cloсk. Величественный, в нежных изумрудных тонах «Empress hotel» (даже туалеты вплоть до, извините, унитазов в этом драгоценном самоцвете) распахивает свои двери и приглашает всех на традиционное чаепитие с медовыми коржиками. К шефу делегации подскакивает кто-то из тех, кто нас встречал, и что-то шепчет на ухо.

– Да вы что, какой еще ужин! Ребята, после чая переходим в соседний зал, нас там покормят перед отъездом, – объявил Меламед.

– Владимир Борисович, зачем, на пароме поедим, лучше еще погуляем.

Хорошо, что поужинали. На обратном пути столы на всех палубах в свете паромных фонарей сверкали лишь белоснежными скатертями. Халява кончилась. Заканчиваю и я эти свои воспоминания. Привезенные виски так и стоят нетронутыми. Миша говорит: алкоголь убивает нервные клетки. Это – правда, но спокойные-то должны остаться. Проверим, скоро Новый год. Не забыть позвонить в Питер, поздравить наших друзей, какие три прекрасные незабываемые недели мы провели вместе с ними.

Робертино Лоретти поет на ринге

Писать о мужском боксе женщине – вроде бы нонсенс (я даже это слово знаю), а берусь, и вовсе не случайно, поскольку имею прямое отношение к тому, что случилось 20 августа 1989 года во Дворце спорта «Динамо» на улице Лавочкина, более известном как волейбольная арена.

А случилось вот что – первый в Советском Союзе турнир профессионального бокса.

Вам что-нибудь говорит имя Калеви Такала? И мне ничего не говорило. Да ладно мне, оно вообще никому в нашем боксерском сообществе того времени ничего не говорило, пока однажды из Таллинна не вернулся бывший коллега мужа по «Красной звезде» Борис Громов. Он и поведал, что есть такой финский промоутер и менеджер Калеви Такала, с которым Борис имел честь познакомиться в эстонской столице, и этот господин, прознав про московскую регистрацию Бориса Иосифовича, буквально вцепился в него, сказал, что жаждет видеть русских боксеров среди профи, более того, готов вложиться собственными, и немалыми, деньгами в организацию любых встреч с их участием, уверенный, что отыграет с лихвой свои затраты.

– Русские на профессиональном ринге – моя давняя мечта.

– Господин Такала, – поведал Громов, – отнюдь не выглядел кремлевским мечтателем, как персонаж известной некогда погодинской пьесы о вожде мировой революции.

Поскольку трубку взяла я, то первой и услышала от Громова эту новость и пережевывала ее до прихода мужа с работы, стараясь не упустить ничего из сказанного. Я, конечно, была в курсе, что мой Михаил, хотя сам не боксер, но к боксу неравнодушен, хорошо знает людей из этого мира и вхож в него. Сколько раз он в красках рассказывал мне про Игоря Высоцкого, который на его глазах в Минске победил, казалось, непобедимого кубинца Стивенсона. Или этот поединок знаменитого Мохаммеда Али сразу с тремя нашими супертяжеловесами. Миша прибежал тогда из ЦСКА под наркозом бурных впечатлений. Наркоз отходил полночи. Свекровь взмолилась: да замолчите вы наконец, дайте поспать. Комната с двумя окнами на Кремль была нашей общей Пармской обителью. Утром рано она заступала на вахту в своем лектории, а нам на развлечения, до моего ухода на работу, оставляла полчаса…