Я и ты - Ольга Приходченко

Меня прорвало: ах, вот вы куда, черти, наладились, а ну признавайся, не ты ли, драгоценный мой, проторил дорогу сюда? По твоей ухмылке на лице вижу – ты! Ну, да, у тебя же опыт есть! Я-то впервые живьем на стриптизе, а Михаил ощутил все мужские радости от него уже давно, в варшавской высотке, подаренной вождем всех народов полякам. В стриптиз-бар затащил его польский друг Эдвард Вожняк, закоренелый холостяк, весьма охочий до женского пола. Мише не хватало воздуха, он захлебывался, жадно глотал его, когда рассказывал мне об этом.

Тем временем первая девушка в розовом бикини и прозрачной кофточке под медленное танго начала свой танец. Змеей обвивая гибкое тело вокруг пилона, она постепенно скидывала с себя и без того минимум одежды. Разогревалась, заводила и возбуждала публику, так сказать, перед самым-самым, из-за чего, собственно, и собралось столько азиатского люда.

– Ваш заказ, приятного аппетита, – лавируя в крошечных проходах между столами, к нам неожиданно подобралась симпатичная официантка с двумя бокалами пива и тарелками с дымящимся (видимо, только что с плиты) огромным шматом розового мяса. Оно мне напоминало мясо по-суворовски с кровью в любимом Доме журналиста в Москве, куда до его реконструкции мы частенько заглядывали с Мишей поужинать.

– Миша, мы же ничего еще не заказывали.

– Потом объясню. Ешь, пока горячее, – Михаил пододвинул ко мне блюдце с приправами.

– А ты?

– Я сегодня уже один такой антрекот слопал, – как бы между прочим процедил сквозь зубы муж.

– Ах ты… – Я готова была растерзать его и вылить ушат грязи, но уже сама уставилась на сцену, увлекаемая в этот неизвестный мне до сих пор мир женским любопытством. Пластика, ритм, грациозность – все было при девушках, чувствовалось – либо они профессиональные танцовщицы, либо бывшие спортсменки-гимнастки, и вряд ли это их хобби, жить на что-то надо, вот так и зарабатывают, наезжая сюда на гастроли. Нет, это явно не Мулен Руж. Знать бы мне, когда в Париже была на его представлении, что из этого знаменитого театра-кабаре стриптиз и произошел.

На шестом или седьмом танце у меня вдруг испортилось настроение. Особого восторга я и так не испытывала, но теперь ощущение таинственной неизвестности сменилось раздражением. Мне стало неприятно смотреть, как эти люди из первых рядов, выпучив свои раскосые глаза, мысленно облизывают женские прелести и млеют. Могу представить, что с ними творится, как намокают их штаны на пике танца, когда с женского тела слетает последняя, самая важная, деталь и, кружась в воздухе, упархивает вместе с ее владелицей за ширму. Даже тем, кто прильнул к сцене, разглядеть в пикантных подробностях обнаженных девиц не удается – в зале в момент их ухода на несколько мгновений гас свет.

В водовороте нахлынувших впечатлений, в непрекращающемся гуле, который волной перекатывался по небольшому залу, я не сразу услышала храп. Боже, когда же мой ненаглядный успел прикорнуть, откинувшись на спинку стула. Ну, конечно, полумрак, пиво, разморило бедняжку, и стриптиз ему уже поднадоел, если каждый день, а то и по два раза в день. Я еле его растормошила, он даже не понял, что уснул.

– Что, хочешь еще мясца или пива?

– Хочу уйти, – резко ответила я. – Насмотрелась. Давай рассчитывайся – и вперед.

– С кем рассчитываться? Усе уплачено, еще при входе. Все удовольствие – десятка местных долларов на двоих.

– Не ври, не может быть, скрываешь от меня, – не поверила я.

– Клянусь!

– Завтра купим мне пиджачок! Тот, красный, с эмблемой на кармане. Гони деньги, а то на антрекоты все просадишь, или украдут, когда уснешь, – съязвила я.

Мы еле дождались перерыва и выскочили на улицу. Ветер с моря радовал прохладным свежим воздухом. Неужели я избавилась от духоты и этого противного амбре потных тел похотливых мужиков? И вообще, временами мне казалось, что мой чувствительный нежный носик втягивает в себя стойкий запах… да что я стесняюсь – спермы. В некотором отдалении от выхода заметили девочек-танцовщиц. Они набросили на себя легкие пальто и что-то обсуждали на смеси чешского и русского языков. А где еще могут быть такие красотки? Только среди славянок.

Решили сразу не возвращаться в отель, а немного побродить по вечернему Ванкуверу. На дворе только начало ноября, а состояние такое, что ты уже в эпицентре рождественского раздолья и разгула и предновогодней суеты. И все это поглощает тебя целиком. И как-то незаметно вместе со всеми сам окунаешься в это обильное праздничное веселье и застолье, напоминающее мне больше нашу широкую масленицу и проводы зимы. Город преображается на глазах. Вроде пару дней назад мы были на этой площади, и она пустовала. А сейчас, словно из-под земли, выросли ледяные фигуры, и голосит шумный рождественский базар. Ветви уличных деревьев переливаются разноцветными огоньками иллюминации, они и на небоскребах, и на всех зданиях, и уже почти не осталось таких, где бы не были развешаны зеленые венки. Витрины крупных универмагов на Робсон-стрит зазывают подарками и сверкающими рождественскими декорациями, а внутри них, у высоченных наряженных елок, поселились Санта-Клаусы. Вдруг так захотелось, чтобы и к нам поскорее все это пришло, к нашему возвращению.

Сгонять в магазин на следующий день не получилось. Чан после завтрака отправил ребят на совместную тренировку с местным клубом, «Автомобилист» перед отъездом ждал еще турнир, а нам с Михаилом и Нине Меламед (Владимир Борисович уехал с командой) предложил прокатиться в Уистлер – альпийский курорт близ Ванкувера. Я в горах была только однажды, у нас в Средней Азии, впечатлений ярких увезла уйму – и от самих гор, и от людей, и, конечно, было интересно набраться новых, сравнить. Далеко по асфальтовому серпантину мы, однако, в скалы не вгрызались. Не то, чтобы страх испытывали, когда автомобиль чуть ли не зависал над глубоким каньоном, просто решили – хватит, да и со смотровой площадки, где мы попросили Чана притормозить, вся красота была как на ладони. Как смотрится Москва в погожий день с Ленинских гор или Питер – со звонницы Смольного собора. На вершины уже были плотно нахлобучены снежные шапки, контрастировавшие с ослепительной голубизной чистого, без единого облачка, неба. Склоны были сплошь покрыты хвойными лесами, так что издали создавалось впечатление, будто на них наброшен огромный зеленый ковер.

– Отвезти вас на обед или еще покатаемся? – спросил Чан.

Мы не успели проголодаться и попросили нашего китайского канадца завезти нас в чайна-таун, пощупать, что это такое. В Нью-Йорке, когда были с ледовым театром Игоря Бобрина, я так и не успела раскусить, не до того было, искали пропавший багаж. Разве что хозяина магазина на 34-й авеню могу вспомнить, который в два раза сбросил цену на шикарное кожаное пальто. Сначала просил восемьсот долларов и ни за что не спускал, сторговались в итоге за четыреста, правда, лишились литровой бутылки «Столичной» и банки черной икры.

Здешний китайский квартал ничем особенно не выделялся, разве что садом Сунь Ят-Сена, множеством мелких забегаловок и мельтешением лиц, которые были для нас все на одно… лицо, так же, наверное, как и мы для них. Мы даже не вышли из машины, и Чан, покинув чайна-таун, начал кружить по окрестным улицам, показывая нам достопримечательности.

– Ольга, хочешь посмеяться? – спросила Нина. – Послушай, что нам вчера рассказали наши друзья. Какой-то их знакомый умудряется подзаработать, и, думаешь, как? Сам организует наезд на себя. Знает все повороты, где машины резко сбавляют скорость, а значит, удар будет не такой сильный, и подставляет бок или ногу. Все так театрально обставляет, будто водитель виноват. Иногда отделывается гематомой, а тут удар был посильнее – и сломал шейку бедра. Ничего, полежал, очухался, без палки ходит. Зато страховку приличную каждый раз ему выплачивают.

– Голь на выдумку хитра? – мне стало смешно.

– Наши люди нигде не пропадут.

Пока мы обсуждали эту незабываемую историю про русскую находчивость, Чан остановился перед паровыми часами. Он явно чего-то ждал. Оказывается, ждал, когда они «заговорят». Это случалось каждые пятнадцать минут; прислушавшись, я уловила что-то знакомое в издаваемых звуках, они были такие же, как у знаменитого лондонского Биг Бена.

– Это Гастаун, исторический центр Ванкувера, – расширил наши познания Чан.

Позже я вычитала в каком-то справочнике, что был какой-то деловой парень по кличке Гасси Джек, выходец из Ирландии, который, явившись в порт, сказал докерам: поможете со стройкой бара – я отблагодарю, одарю таким количеством бочонков с ирландским виски, сколько осилите. Через сутки Гасси Джек принимал первых посетителей за новой барной стойкой. В честь этого парня и район назвали, и даже памятник ему поставили.

– Нет, сегодня уже не успеем, – Чан взглянул на часы. – Хотел показать вам аквариум с акулами, но поздно. Времени хватит лишь на то, чтобы покормить лебедей в парке, если есть желание. Корм там есть, в коробке на берегу озера.