Я и ты - Ольга Приходченко

В спаленке, которую нам предоставили, кровати были заправлены домоткаными простынями, а укрывались мы лоскутными одеялами, так искусно сшитыми руками духоборок. От одеяла даже исходил своеобразный запах, не то сырости, не то старости. Спаленка эта была их дочерей, а вот они и сами, смотрят на нас с фотографий, развешанных по стенам. Девочки разного возраста, одеты в русские сарафаны, кофточки с вышивкой и обязательные косыночки. Вероятно, чтобы их в таком виде запомнили следующие поколения духоборов.

Утром Галина не баловала нас завтраком, все то же меню: обжаренный в тостере хлеб, джем и кофе.

– Вас сегодня ждет обед в общине, – сообщила она. – Надо быть к трем часам, а сейчас, если хотите, покажу вам, где сливаются в одну две реки и дальше течет уже Колумбия. Та самая, на которой стоит Вашингтон. Затем прокатимся в центр, у нас неплохой парк с аттракционами, погуляете, а я вас потом заберу на обед.

Мы, естественно, согласились. Синий «форд» взбирался по горной круче, словно ввинчивался в небо. Октябрьское солнце медленно скользило по верхушкам деревьев. Тепло, но все-таки хорошо, что я прихватила кофточку. Остановилась Галина на каком-то плато, с которого весь городок был как на ладони. Вдали маячил крест церквушки. А прямо под нами, в низине, громко журчали воды извилистой широкой реки.

– Это и есть Колумбия? – Михаил вопросительно посмотрел на Галину.

Галина утвердительно кивнула головой. А я громко пропела:

– С небольшого ручейка начинается река…

Миша подхватил:

– Ну а дружба начинается с улыбки.

Ничего себе ручеек, может, чуть уже, чем Москва-река у Кремля. За тысячи километров от дома мы находились в состоянии какой-то праздничной эйфории. Действительно, как необычен и красив мир, и разве это не счастье – возможность повидать его! Еще бы Настюшку сюда, заскучали мы по ней.

Галина, как обещала, подбросила нас в центр, а сама умчалась по своим школьным делам, обещав вернуться в половине третьего.

Энергичная женщина, весь дом на ней. Покрутившись в парке с площадкой для мини-гольфа, обойдя несколько узеньких улочек, мы в каком-то закутке набрели на магазин с не очень-то заметной вывеской «Все за доллар!» Любопытно, что можно купить за доллар, да еще канадский, который почти вдвое уступает американскому. Конечно, это была приманка. Что-то действительно стоило местный доллар, но в принципе цены показались нам очень даже демократичными. Без подарков себе, любимым, дочке, свекрови, соседям, друзьям не ушли.

Забросив в багажник Галине пакет, с хорошим настроением, ожидая встречи со всей командой, отправились в общину.

– Надо ребятам сказать, пусть сделают план этому магазину, – пошутил муж. Галина не поняла шутки, а когда мы ей сказали, в чем дело, удивилась:

– А я никогда не заглядывала туда, даже не знала о существовании этого магазина.

Столы с белее мела накрахмаленными скатертями были уже накрыты. В складчину выгребли, наверное, весь ассортимент из домашних погребов. Девушки, которые за нами ухаживали, вырядились в разноцветные платья с вышивкой ручной работы, поверх них переднички, тоже с вышивкой, на голове кокошники, из-под которых выбивались светлые волосы. Складные фигурки, симпатичные лица, типичные русачки, во всяком случае – славянки. Невесты для наших мальчишек. Те не отрывали глаз от девчат.

– Игорек, раскалывайся, кто тебе приглянулся? Чувствую, вон та, с длинной косой, она тоже на тебя все поглядывает. Парень ты видный, неженатый. Может, сыграем свадьбу в Питере? – повернулся к одному из ребят за соседним столом Владимир Борисович Меламед.

– Борисыч, я еще не созрел. А девчонка симпатичная, прихвачу на всякий случай адресок.

– На угощения особо не налегайте, вечером игра, – Платонов вошел в образ строгого тренера. Но его слова восприняли как шутку и встретили дружным смехом. Попробуй воздержись, когда на столе вареники с картошкой, пироги с разными ягодами, даже блины, правда, они больше походили на оладьи, с клубничным и вишневым вареньем, медовый напиток и квас. Все хотелось попробовать. А я еще любовалось убранством помещения. Какие оригинальные занавески на окнах, тончайшие узоры, стены расписаны сюжетами из жизни духоборов; надо глубоко знать жизнь и быт этих людей, чтобы так нарисовать.

Все еще больше оживились, когда девушки принялись разливать по тарелкам ароматный борщ. Когда его в огромной кастрюле принесли с кухни, приятно пахнуло дымком. Я догадалась, что кастрюлю только что сняли с печи; любопытно взглянуть, какая она у них здесь – как в моем одесском детстве у нас, на Коганке, или как сейчас на даче в Подмосковье? Затопишь – я это делаю сама, мужу не доверяю, его обязанность – натаскать дров, – и какое-то особое тепло она излучает, воздух насыщается душистым ароматом березы или сосны. Мне нравится слушать треск горящих поленцев, нравится смотреть, как – говорю словами известной песни на стихи Алексея Суркова – бьется в тесной печурке огонь. А еще люблю прислониться к кирпичной кладке – согревает и спину, и душу. Можно включить отопление от обычных батарей, но к черту цивилизацию, города хватает. А вне его хочется дышать натуральным деревом, как у меня в срубе. Летом, даже в самую страшную жару, внутри всегда прохладно. Зимой, пусть на улице лютый мороз, утром как следует натопишь, достаточно пары охапок, сутки тепло прекрасно держит.

– У нас тоже был деревянный дом, бревна такие могучие, в обхват, мхом проложены, никаких щелей, до сих пор жалеем, что сломали и вот этот, каменный, построили, на своем горбу валуны таскали, намучились, – в ответ на мой рассказ о дачном срубе сообщил Сергей.

К борщу принесли подовый хлеб, и еще полагались пампушки, помазанные сверху чесночком, и их на каждом столе были горы. Я подождала, пока борщ немного остынет, поискала глазами сметану, ее не было, хотела уже попросить, да вспомнила, что молочное они не употребляют. Борщ был сладковатым, не наш украинский. Какой борщ варила моя бабуля, ее бы сюда! Но мне тогда казалось, что ничего вкуснее я на свете никогда не ела. Еще бы, какая приправа: от чистого сердца и широкой и открытой души.

На память о той незабываемой поездке храню дома гравюру, которую подарили Сергей и Галина. Нарисовал Сергей, он и те стены в помещении, где мы обедали, расписал, оказывается, он еще и даровитый художник. На гравюре они оба молодые, красивые, статные, Галя в белой косыночке, Сергей в крестьянской рубахе. Смотришь, и вся тяжелая жизнь духоборцев перед глазами: гонения с родных мест, казачий хлыст, занесенный над головами бедных людей. О Грузии, приютившей их, напоминают контуры знаменитого монастыря Светицховели в Мцхете, древней столице страны. Он прекрасно вписался в долину Картли, где Арагви сливается с Курой. Как здесь сливаются в один два горных бурлящих потока, и этот один – река Колумбия.

В переводе с грузинского Светицховели – «Животворящий столб», и я подумала, как это органично перекликается с тем, что мы видели сейчас, пробыв два дня в гостях у этих людей, которые на совершенно новом, Богом забытом месте (спасибо Канаде, что хоть такое, пусть тогда и оторванное от мира и всякой цивилизации, предоставила) сотворили новую для себя жизнь. Но ведь не случилось бы это без воли Толстого, осмелившегося обратиться с прошением к царю. Вот он на гравюре на фоне дымящейся трубы парохода, увозящего духоборов в неведомые края.

Пора, однако, переключаться на другие впечатления, а их было еще немало после того, как мы с жалостью расстались с гостеприимными духоборами и двумя небольшими автобусами, которые нам подогнали организаторы, возвращались в Ванкувер. За руль «нашего начальского» вызвался сесть Платонов. Мы особенно никуда не спешили, следующий матч был лишь через два дня, и теперь могли делать остановки, где хотим, наслаждаясь местной природой. Питерцам она казалась схожей с Кавголово или где-то в Комарово, куда, как поется в популярном шлягере, хочется смотаться на недельку. Ну а нам с мужем ближе Подмосковье. Эх, какая дивная красота открывается со «Звездочки» в нашей дачной деревне Еднево! «Звездочка» – это такая высокая точка, повисшая над каньоном. А под ней – русская Швейцария: затяжные крутые горки у подножья упираются в раздолье полей, густые леса и перелески, рассекаемые рекой. Летом чудесно, а уж зимой просто идеально для зимних видов спорта.

Однако не природа поначалу привлекла внимание «нашего» автобуса, а скромная придорожная лавка. Вошли внутрь – и обомлели.

Каких только виски нет! Все, не сомневаемся, шотландские и ирландские сорта. А еще канадские и сколько других с разных концов света. Всемирный музей виски – и только. Мы несколько экспонатов прикупили, пригодятся, и в хорошем настроении покидали магазин. Горевал лишь наш «драйвер» – на полках с сигаретами и здесь не оказалось «Мальборо»… В глазах Платонова я по-прежнему оставалась палочкой-выручалочкой. Я достала из заначки пачку и протянула Вячеславу Алексеевичу.