Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль - Джордж Мартин

Охотники въезжали в ворота: впереди Бен Бонс с девочками, за ним Свежевальщик, Алин-Кисляй, Дамон-Плясун с длинным насаленным кнутом и Уолдеры на серых лошадках, подаренных леди Дастин. Сам лорд сидел на Кровавом, рыжем жеребце, таком же норовистом, как всадник. Его милость смеялся, что могло быть либо великим благом, либо великим злом.

Девочки насели на Вонючку, не дав опомниться. Собаки любили его: он часто спал вместе с ними, и Бен Бонс порой уделял ему остатки их ужина. Они скакали вокруг, лизали его грязные щеки, шутливо кусали за ноги. Гелисента трепала его левую руку – того и гляди еще двух пальцев лишишься. Рыжая Джейна и вовсе повалила, прыгнув на грудь. Она-то сильная, а Вонючка – ходячий скелет.

Кое-как отпихнув ее, он встал на колени. Всадники уже спешивались. Выехали со двора две дюжины человек, столько же и вернулось – стало быть, розыски оказались бесплодными. Это плохо. Рамси не любит неудач, он захочет кого-то помучить.

Последнее время ему приходилось сдерживаться: Барроутон полон нужных ему людей, и он соблюдал осторожность с Дастинами, Рисвеллами и прочими лордами. Учтивость и улыбки он сбрасывал только за дверью своих покоев.

Рамси Болтон одет богато, как подобает лорду Хорнвуда и наследнику Дредфорта. Плащ из волчьих шкур застегнут волчьими зубами на правом плече. На одном бедре фальшион, тяжелый, как тесак мясника, на другом – длинный кинжал и свежевальный ножик с крючком на конце, острый как бритва. Рукоятки всех трех клинков выточены из желтой кости.

– Вонючка, – крикнул он с седла, – я тебя через весь двор чую.

– Знаю, милорд, – ответил Вонючка, как ему полагалось. – Виноват.

– Я тебе подарок принес. – Рамси перегнулся назад, снял что-то с седла и швырнул. – Лови!

Прежде, еще не зная своего имени, Вонючка был гораздо ловчее – а тут еще кандалы и нехватка пальцев. Голова, кишащая червями, выскользнула из рук и шлепнулась под ноги. Корка запекшейся крови делала лицо совершенно неузнаваемым.

– Я сказал «лови». Подними-ка.

Вонючка взялся за ухо, но оно оторвалось – сгнило уже. Уолдер Малый засмеялся, остальные тоже заржали.

– Ладно, брось, – сказал Рамси. – Займись лучше Кровавым, я его загонял.

– Да, милорд. – Вонючка заторопился к коню, оставив голову на поживу собакам.

– Ты нынче смердишь, как свиное дерьмо, – заметил Болтон.

– Для него это перемена к лучшему, – усмехнулся Дамон, сматывая свой кнут.

– Нашими с кузеном конями тоже займись, Вонючка, – распорядился Уолдер Малый.

– Я сам, – сказал Уолдер Большой.

Малый становится все больше похож на Рамси, но его кузен из другого теста и старается не участвовать в их жестоких забавах.

Вонючка тем временем повел Кровавого на конюшню, отскакивая вбок, когда жеребец норовил его лягнуть. Охотники шли к дому, Бен Бонс пытался отнять у собак протухшую голову.

Уолдер Большой вел следом собственного коня.

– Чья голова-то? – спросил его Вонючка, снимая с Кровавого узду, – тихо, чтобы не слышали прочие конюхи.

– Да ничья. – Уолдер расседлал серого. – Одного старого хрыча, который нам встретился. С козой и козлятами.

– Милорд его из-за коз убил?

– Старикан назвал его милость лордом Сноу. Скотина тоже пригодилась: козу мы подоили, козлят зажарили.

«Лордом Сноу». Вонючка кивнул, расстегивая седельные ремни. Когда Рамси в гневе, ему лучше не попадаться, – когда не в гневе, тоже не надо.

– Родичей ваших не нашли, милорд?

– Нет, да я и не надеялся. Они мертвы, и убил их лорд Виман. Я бы то же самое сделал на его месте.

Вонючка промолчал. Кое о чем лучше вовсе не говорить, даже если ты на конюшне, а его милость в замке. Одно неосторожное слово может стоить тебе пальца ноги и даже руки. За язык можно не опасаться: лорду Рамси нравится, когда Вонючка молит его о пощаде.

Охотники шестнадцать дней питались одними сухарями да солониной, поэтому лорд Рамси объявил, что вечером в честь его возвращения будет дан пир. Хозяин замка, седой однорукий лорд по имени Харвуд Стаут, пикнуть ничего не посмел, хотя кладовые порядком уже опустели. Слуги ворчали украдкой, что бастард со своими ребятами подъедает то, что запасено на зиму. «Говорят, дочка лорда Эддарда скоро в постель с ним ляжет, – жаловалась кухарка, не зная, что Вонючка все слышит, – но хуже всего будет нам, как зима придет».

Пир – значит пир. В чертоге поставили столы на козлах, бычка зарезали. На закате неудачливые охотники уже лакомились ребрышками, ячменным хлебом и горошком с морковью, запивая еду большим количеством эля.

Уолдер Малый служил чашником лорду Рамси, Большой наливал всем другим за высоким столом. Вонючку приковали у самой двери, чтобы его смрад никому не мешал пировать. Он поужинает позже, объедками, которые соизволит ему послать лорд Рамси. Собаки бегали по чертогу свободно и всех веселили: Мод и Серая Джейна подрались с гончей лорда Стаута из-за мясной кости, которую бросил им Уилл-Коротышка. Драка не занимала только Вонючку, не спускавшего глаз с лорда Болтона.

Старого хозяйского пса так и заели насмерть: где ему было тягаться с молодыми свирепыми сучками. Бен Бонс, любивший собак больше, чем их хозяина, рассказывал Вонючке, что все они названы в честь крестьянских девушек, затравленных и убитых Рамси, – тот тогда еще был бастардом и охотился вместе с первым Вонючкой. «Такой чести он удостоил тех, которые хорошо его позабавили, – которые молили, плакали и не желали бежать, сгинули с именами вместе». Можно не сомневаться, что одного щенка из нового дредфортского помета назовут Кирой. «Он и на волков их натаскивает», – признался старик. Вонючка промолчал. Зная, каких волков должны убивать девочки Рамси, он совсем не желал, чтобы они передрались из-за пальца с его ноги.

Когда мертвого пса уже вынесли и старуха смывала кровь с пола, двери в чертог распахнулись. Двенадцать человек в кольчугах и полушлемах оттеснили в стороны молодых часовых лорда Стаута, одетых в кожаные бригандины[4] и красно-золотые плащи. Пирующие примолкли – все, кроме Рамси. Лорд бросил кость, которую грыз, вытер рот рукавом, улыбнулся сальными губами и промолвил:

– Отец.

Лорд Дредфорта окинул взглядом столы, кровь на полу, прикованного Вонючку и скомандовал кратко:

– Все вон.

Люди Рамси кинулись прочь, бросив чаши и миски. Бен Бонс созвал своих девочек – эти прихватили кости с собой. Харвуд Стаут поклонился и тоже вышел.

– Уведи Вонючку, – велел Рамси Алину, но лорд-отец сказал:

– Пусть останется.

Люди лорда Русе, удалившись последними, закрыли за собой двери. Вонючка остался наедине с двумя Болтонами, отцом и сыном.

– Пропавших Фреев ты не нашел. – Это было утверждение, не вопрос.

– Мы проехали до места, где они, как говорит лорд-угорь, будто бы разделились, но девочки след не взяли.

– Но в деревнях и острогах ты о них спрашивал.

– Да что толку, все точно ослепли разом. К чему так волноваться? Мир не рухнет, если в нем поубавится Фреев, – в Близнецах еще целая куча осталась.

Лорд Русе отломил кусочек хлеба, положил в рот.

– Хостин и Эйенис в большом горе.

– Ну, пусть сами поищут.

– Лорд Виман тоже сокрушается. Говорит, что полюбил Рейегара как родного.

Лорд Рамси гневался. Вонючка видел это по складке его толстых губ, по вздувшимся жилам на шее.

– Вот и оставались бы при Мандерли, дураки.

– Носилки лорда Вимана ползут как улитка, – пожал плечами лорд Русе. – Его милость при своем нездоровье и своей тучности способен путешествовать лишь по нескольку часов в день и постоянно останавливается перекусить. Фреям не терпелось встретиться со своими родичами в Барроутоне, вот они и выехали вперед.

– Если так было на самом деле. Вы верите лорду Мандерли?

– С чего ты взял? – Белесые глаза лорда Русе блеснули, как лед на солнце. – Однако он очень расстроен, очень.

– Не настолько, чтобы перестать жрать. Лорд-кабан, никак, половину запасов Белой Гавани с собой прихватил.

– Сорок повозок. Бочки с вином, наливками, свежими угрями, стадо коз, сто свиней, крабы, устрицы, громаднейшая треска. Лорд Виман, как ты заметил, любит покушать.

– Я заметил также, что заложников он не взял.

– Я тоже.

– И что вы намерены делать?

– Трудный вопрос. – Лорд Русе отыскал пустую чашу, вытер скатертью, наполнил вином. – Мандерли, похоже, не единственный, кто задает пиры.

– Это вам бы следовало дать пир, когда я вернулся, – притом в Барроухолле, а не в этой хибаре.

– Я не распоряжаюсь Барроухоллом и его кухнями – я там всего лишь гость. Замок и город принадлежат леди Дастин, а она больше не желает тебя терпеть.

– А если я ей сиськи отрежу и скормлю своим девочкам? – потемнел Рамси. – Или шкуру с нее спущу и сошью себе башмаки?

– Такие башмаки дорого бы нам обошлись – мы потеряли бы и Барроутон, и Дастинов с Рисвеллами. – Лорд Русе уселся напротив сына. – Барбри Дастин – младшая сестра моей второй жены, дочь Родрика Рисвелла. Роджер и Рикард – ее братья, мой тезка Русе – кузен. Она любила моего покойного сына и подозревает, что к его кончине приложил руку ты. Леди Барбри злопамятна, и нам это на руку: Болтонов она держится в основном потому, что все еще винит Неда Старка в смерти своего мужа.