Траектория судьбы - Елена Калашникова

Мы прошли в кабинет, напоминавший собой небольшой музей с коллекцией оружия и несколькими образцами принятых на вооружение треножных станков.

– Вот посмотри, – обвел рукой Дейкин. – Здесь есть и станок конструкции Саможенкова. Понимаю, нагорит мне за самовольство, но другого выхода помочь тебе не вижу, кроме того, чтобы отдать этот станок. Хотя он теперь и музейный экспонат, но, полагаю, интересы дела превыше всего. Так что забирай и работай.

– А как же с разрешением?

– Не волнуйся, я все улажу. Предвижу, конечно, что не избежать жалоб от твоих конкурентов, да не заваливать же твою конструкцию еще до испытаний. – Владимир Сергеевич помог мне собрать станок, и мы вышли. – Мой тебе совет – свяжись с Саможенковым, поговори с ним сам. Возможно, потребуется некоторая переделка станка, чтобы приспособить его под ваш образец. Личная твоя договоренность с конструктором, а я думаю, он пойдет навстречу, позволит снять все вопросы, если конкуренты вдруг запротестуют.

Дейкин словно в воду глядел. Узнав, что у нас появился треножный станок, выделенный ГАУ, наши соперники выразили протест и пожаловались на самоуправство Дейкина. Я по совету Владимира Сергеевича связался с Е. С. Саможенковым и объяснил ситуацию, в которой мы оказались. К тому же, нам требовалось немного убавить «рост» станка, чтобы из пулемета было удобно стрелять. Евгений Семенович не возражал. Я поблагодарил его за поддержку.

Забегая вперед, уточню, что принятый позже на вооружение армии наш единый пулемет ПК более пяти лет, вплоть до его полной модернизации, обеспечивался треножным станком конструкции Саможенкова. А сам конструктор в 1964 году вошел в число лауреатов Ленинской премии за разработку единого пулемета. Нашего пулемета.

И вот мы впервые встретились на полигоне с тульскими конструкторами Г. И. Никитиным и Ю. М. Соколовым в очном соревновании. Григорию Ивановичу Никитину тогда было за пятьдесят, и тридцатилетний Юрий Михайлович Соколов выглядел рядом со своим старшим коллегой, можно сказать, юношей. В их творческом содружестве проявился сплав конструкторской мудрости и молодой напористой инициативы. У Григория Ивановича, потомственного оружейника, был богатый опыт работы в конструкторском бюро, куда он пришел после окончания института в начале 30-х годов. Многое ему дало общение и совместная работа с такими известными разработчиками оружия, как Ф. В. Токарев, С. А. Коровин. Никитин наряду с интересными конструкторскими разработками занимался исследовательским поиском. Соколов же участием в разработке единого пулемета, пожалуй, впервые заявил о себе как конструктор с большими потенциальными возможностями, что он позже доказал своими работами, став, как и Никитин, лауреатом премии имени С. М. Мосина.

В ходе испытаний конкуренты предъявляли нам все новые претензии. Они опротестовали внесенное нами изменение в конструкцию станка. Главный заказчик не нашел в этом никакого криминала, и протест отклонили, уточнив, что на это изменение мы получили согласие конструктора.

Обстановка во время испытаний была весьма напряженной. Нервозности хватало. Часто приходилось, как когда-то говорил, попадая в трудные ситуации, Цицерон, не только выбирать из двух зол меньшее, но и извлекать из них то, что могло быть полезным. Ведь мы разрабатывали свой образец вовсе не для «подстегивания» работы тульских коллег – нам хотелось сделать конкурентоспособный пулемет, показать свой класс работы. Да и – обогнать туляков.

В итоге, на полигонных испытаниях наш образец, равно как и образец Никитина-Соколова, получил положительную оценку и был рекомендован на войсковые испытания.

Министерство обороны образовало специальную проверочную комиссию, в обязанности которой входило проведение сравнительных испытаний в различных по климатическим условиям военных округах и в различных родах войск. Составили специальные программы, учитывающие самые тяжелые методы испытаний. Определили равное количество представителей от каждого соревнующегося КБ. Особо оговорили, чтобы не допускались какие-либо различия в испытаниях, – все должно быть на равных, все должно быть идентично.

Войсковые испытания начались. Проводились они в нескольких военных округах, в том числе Туркестанском, Одесском и Прибалтийском. От каждого конструкторского бюро выезжали на места проведения испытаний равное количество представителей.

В. В. Крупина, хорошо изучившего специфику, климатические условия жаркого юга еще во время испытаний автомата и ручного пулемета, мы делегировали в Среднюю Азию. В. Н. Пушина – к Черному морю, Л. Г. Коряковцева – в Прибалтику. Это были самые сложные и ответственные округа.

Мои сподвижники разъехались по военным полигонам. Я же остался в Ижевске – на так называемой «оперативной» работе: получал от них сведения о ходе испытаний, давал им рекомендации и советы. Помогал мне в этом А. Д. Крякушин, который при необходимости тоже выезжал в войска.

Заранее договорились по телефону открытым текстом не разговаривать, поскольку это была секретная информация и она не должна быть понята спецслужбами. В противном случае неприятностей не оберешься… Придумали свой особый шифр, которым и пользовались. На мой домашний адрес в разное время приходили очень «странные» телеграммы: «ПЫЛЬ ДОЖДЬ ПРОШЕЛ ТРЕТЬЕМ ГАЗЕ НОРМАЛЬНО=ЖЕНЯ», «ВТОРЫЕ БОЛЬШИЕ УДАРЫ ОТЛИЧНЫЕ ДЕЛА ИДУТ НОРМАЛЬНО=ПУШИН», «СЧЕТ ДВА ШЕСТЬ НАШУ ПОЛЬЗУ ТЕЛЕФОНА НЕТ СВЯЗИ=ПУШИН», «ЗАКОНЧЕНЫ ОБА ОТЛИЧНО=ПУШИН». Таким образом, я полностью был в курсе проводимых испытаний.

В экстренных случаях я сам срочно выезжал в «неблагополучный» округ. А что делать? То одно не учли, то о другом не подумали… Да и как создать на заводе все разнообразные «климатические» и все «эксплуатационные» условия? К примеру, мутную арычную воду, песок и жару? Так и переезжали мы с конструктором Никитиным из округа в округ до конца всех испытаний: то в пески Средней Азии, то к соленой морской воде. Много раз, перебираясь из одного места в другое, ижевчане и туляки вместе коротали время в аэропортах и на вокзалах.

Хочу рассказать о некоторых неожиданных проблемах, которые возникли при войсковых испытаниях нашего образца.

Пулеметы, хорошо показавшие себя в условиях средней полосы России, стали капризничать в жарких климатических условиях Узбекистана. Испытания проводили в Самарканде. Наше КБ там представлял, как я уже говорил, один из сильнейших инженеров, ведущий конструктор В. В. Крупин. С ним был опытнейший отладчик. О результатах испытаний они информировали меня почти ежедневно.