Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Уэйд Генри

Это неприятно удивило Юстаса, но он постарался скрыть свою реакцию.

– Да? А из-за чего ты… ожидал этого?

– Прежде чем ответить, скажи, пожалуйста, с чем я должен тебе помочь.

– А, тут все просто. Сегодня приходил человек из уголовного розыска, он сказал, что я буду отвечать перед присяжными на дознании. Я хотел бы, чтобы ты помог мне с этим.

Карр кивнул.

– Ясно, – сказал он. – Это мило с твоей стороны, Юстас. Ценю твое доверие. А теперь откровенно тебе скажу, почему я не удивлен. Во-первых, после смерти Дэвида мне стало известно, что шотландская полиция не вполне уверена, что это был несчастный случай. Там считают, что тебе это уж очень на руку, и хотя случайность можно допустить, им такая версия не кажется убедительной.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Юстас с любопытством.

– Во-первых, от Бланш. Она сказала мне, что девушка, которая была там с вами…

– Эта стерва Хоуп-Фординг. Я так и думал.

– Да, речь о ней. Она изо всех сил старалась убедить шотландскую полицию, что это сделал ты – я имею в виду, ранил Дэвида. Она сказала им, что ты хочешь получить титул Бэрреди и все остальное по списку. Дэвида считаешь единственным препятствием у тебя на пути, потому что Дезмонд тяжело болен.

– Она ведь хотела выйти за Дэвида замуж, – с горечью сказал Юстас. – Вот и слетела с катушек.

Генри Карр рассмеялся.

– Я примерно так себе это и представлял, – сказал он. – А еще кое-что слышал об этом от друга, он стряпчий в Глазго.

– Стряпчий?

– Присяжный стряпчий. В Шотландии, это в общем, юрист. Сам он слышал об этом деле от своего приятеля из Эдинбурга, у которого есть какой-то друг в канцелярии прокурора – что это такое, ты знаешь. Все это, конечно, против правил, но информация просочилась. Начальника полиции Инвернесса все вполне устраивало, а вот местного прокурора – нисколько. Ну, похоже, они решили, что, как бы подозрительно это все ни выглядело, нет ни малейшего шанса найти против тебя какие-то доказательства, и генпрокурор закрыл дело на основании отсутствия доказательств. Вот, собственно, и все.

– А генпрокурор – это…

– Главный прокурор Шотландии по гражданским и уголовным вопросам. Если брать нашу систему, то это что-то вроде ведущего юриста и директора гособвинения в одном лице. Как он скажет, так и будет. Однако по факту вдаваться в детали и консультировать генпрокурора положено его помощнику. Ну как бы то ни было, они решили закрыть дело, но сделали кое-что сверх того – уведомили Скотленд-Ярд.

Юстас слушал это со страхом – перед ним открывались ужасные перспективы. Дрожащей рукой он налил себе третий бокал портвейна. Карр воздержался, но не стал отказываться от стакана бренди.

– Боже мой, – сказал Юстас. – Генри, для меня это страшное потрясение. Я знал, что они не берут ничего на веру, но не понимал, насколько далеко это зашло… Местные жители – охотники, да кто угодно – ничуть во мне не сомневались. Но как же я мог… боже, это просто бред!

– Что ж, сейчас нам нужно волноваться не об этом, – сказал Карр. – Да и я только недавно узнал о том, что шотландская полиция связывалась на этот счет со Скотленд-Ярдом. Вскоре после этого Ярд направил своего человека к миссис Тумлин. Ей посоветовали не подпускать тебя к Дезмонду или, во всяком случае, не оставлять вас наедине. Объяснять они ничего не стали, но предупредили, что рассказывать об этом никому нельзя. Естественно, бедная женщина потеряла голову, и меня удивляет, что ты ничего не заподозрил. Помнишь, я сказал тебе: по-моему, тебя не пустят к Дезмонду? Причина этого мне тогда не была известна, но я догадался: она против тебя что-то имеет, но решил подождать с рассказом об этом.

– Ясно, – проговорил Юстас. – Но как давно тебе это стало известно? О том, что ее предупредили из полиции?

– Я узнал только сегодня. После смерти Дезмонда бедная женщина вывалила все это Бланш, а та рассказала мне по дороге в суд.

– Перед тем как мы с тобой отобедали? Спасибо тебе, Генри, я очень ценю этот жест. Ты же запросто мог решить, что лучше держаться подальше от человека, которого подозревают в убийстве.

– Мой дорогой друг. – Генри Карр нагнулся вперед и похлопал Юстаса по плечу. – Не против, если я закурю?

– Боже, прости, что я… Что у тебя? Сигара?

– Трубка, если не возражаешь.

– Пожалуйста… Может, перейдем в другую комнату? – спросил Юстас со смехом, предлагая усесться в два больших кресла перед камином – Юстас мог похвалиться только одной гостиной, но зато какая это была гостиная!

– Юстас, пора перейти к дознанию. Но для начала я должен задать тебе один формальный вопрос: ты как-то причастен к смерти Дезмонда?

– Нет, – с искренним жаром отрезал Юстас, благодаря небеса, что вопрос этот не касался смерти Дэвида.

– Хорошо. В уголовных процессах я взял за правило спрашивать об этом напрямую и никогда не защищал виновных, за исключением двух исключительных случаев… Конечно, сейчас мы еще не «защищаемся», и я не думаю, что до этого дойдет, но мой принцип касается и стадии «ответа». Теперь расскажи мне, о чем у тебя спрашивала полиция, как тебе кажется, что они уже знают и что у них на уме.

Юстас был рад, что днем уделил время тому, чтобы обдумать адресованную Генри Карру речь – без подготовки он бы точно наделал ошибок. О Шотландии он не сказал ни слова – чем меньше лжи, тем меньше риск. Вместо этого Юстас рассказал о своих частых визитах к Дезмонду, объяснил их тем, что он стремился быть в хороших отношениях с мальчиком и хотел говорить с ним наедине. Сообщал о вопросах детективов по этому поводу, о своих делах с ростовщиками. Он хотел, чтобы смерть наследников Говарда и Гарольда, а затем и Дэвида, произвела впечатление на Айзексона и Леви. Юстас признался Генри Карру в том, что является квалифицированным врачом, а тот ответил, что всегда это знал. Затем Юстас заговорил о баночке с таблетками морфия, и в этот момент адвокат впервые помрачнел.

– Ты правильно сделал, что честно об этом рассказал, – сказал Генри, – но это неудобный факт. Конечно, сейчас мы не знаем, что у них на уме… Вскрытие может показать, вернее, совершенно точно покажет, что смерть произошла по естественным причинам… то есть из-за того, о чем рассказывал Спевидж. Больше ты ничего не можешь сказать?

– Ничего. Разве что инспектор Дарнелл довольно настойчиво спрашивал меня, храню ли я еще какие-то лекарства, кроме морфия.

– Полагаю, за этим стоит лишь допущение… Юстас, пока я не вижу причин для волнения. По всей видимости, полиция раскроет свои карты, если им, конечно, есть что сообщить на дознании. Тогда мы и определимся, какую тактику выбрать. Сейчас ничего решить не удастся, но мне кажется, что тебе лучше отвечать на вопросы честно. Я так понимаю, ты ничего не утаил и рассказал мне все. Верно?

Юстас кивнул с неприятным чувством – этим кивком он сжигал все мосты.

– Говорить честно даже о том… почему я хотел видеться с Дезмондом с глазу на глаз? – спросил он.

– Даже об этом. Но я еще подумаю, все взвешу и поделюсь с тобой соображениями до заседания. Будет немного неловко, но пойми одну простую вещь – честность часто снимает чужие подозрения. Для тебя это желание было вполне естественно – этого не признает только лицемер. На твоем месте я бы попробовал выбросить все это из головы, пока нам ничего точно не известно, – понимаешь, все может сойти на нет.

Юстас кивнул.

– Мудрый совет, но последовать ему не так-то просто, – сказал он. – Еще виски с содовой?

– Спасибо, с удовольствием.

Юстас встал из кресла и взял с красной лакированной подставки графин, сифон и пару стаканов.

Генри Карр рассмеялся.

– А ты умеешь о себе позаботиться, Юстас, – сказал он. – Не удивляюсь, что детектив хотел знать, откуда вся эта роскошь.

Глава 23

Отсроченное дознание

Второе заседание по делу Дезмонда Хендэлла прошло в четверг 17 октября. Коронер начал с сообщения: полиция и заинтересованная сторона выразили желание, чтобы их интересы представлял адвокат.