Охотник - Л. Дж. Шэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я натянуто улыбнулся.
– Иди ты к черту вместе со своими деньгами и фамилией, старина. Если я должен заслужить право быть частью твоей семьи, то я никогда ей не буду.
Двадцать шестая
Сейлор
Мы взяли машину напрокат и отправились в четырехчасовой путь до Бостона. Хантер всю дорогу молчал, за исключением первых десяти минут, во время которых он рассказал – странным, отстраненным, будто не своим голосом – обо всем, что происходило у них с отцом и братом.
– Вот как слабо они в меня верили.
– Но ведь ты и не давал им особого повода доверять тебе. – Я отстаивала их точку зрения, но вовсе не потому, что была согласна с ними, а потому что знала, как несчастен будет Хантер, если отдалится от семьи. Какими бы сложными ни были их отношения, он любил и боготворил Киллиана и Джеральда, равнялся на них.
Он всегда хотел быть таким, как они, но никогда не думал, что сможет.
– Говоришь как они.
– Ты имел в виду, логично?
Хантер фыркнул.
– А ты знала, что мой отец нанял твоего? – Он покосился на меня с хмурым видом, мчась по пустой дороге на той же скорости.
– С ума сошел? – воскликнула я. – Нет, конечно.
– А если бы знала? – настаивал он.
Я надеялась, что он не станет об этом спрашивать. Помотала головой.
– Я не отвечаю на гипотетические вопросы.
– Экстренное сообщение: на этот ты ответишь, – выпалил он.
– Тебе нужно успокоиться.
– Мне нужно, чтобы кто-то был на моей стороне, черт побери.
– Я на твоей стороне, – прорычала я.
– В таком случае ты была бы в моей постели, – посмел сказать он без тени вины или раскаяния. – Но это не так.
– Это потому, что я и на своей стороне тоже.
– То есть? – фыркнул он.
– То есть я не хочу привязываться к тебе еще больше, потому что это чувство явно не взаимно.
– А если взаимно? – спросил он после напряженной паузы.
Я помотала головой.
– Нет. Ты на это не способен. Ты потомственный изменщик. Откуда тебе знать, что может быть иначе?
Хантер откинулся на спинку кресла и покачал головой. Я сразу поняла, как плохо прозвучали мои слова. Как отвратительно я вела себя по отношению к нему.
– Вот и тайна раскрыта. Так раз я изменщик, как мои родители, это значит, что ты будешь вырезать людям лица, словно тыквы, как твой папочка? Играем в игры с генами? Потому что, не сомневайся, дорогая, пускай мы разнимся в своей неадекватности, но оба далеки от нормы.
Я ничего не сказала. Он был прав.
Хантер продолжил.
– Что нужно, чтобы ты поняла, что я настроен всерьез? Широкий жест? Гражданско-правовой договор? Гребаное кольцо?
– Может, чтобы ты перестал стыдиться меня. Нас, – огрызнулась я. – Этого могло быть достаточно.
Я имела в виду тот вечер с Найтом и Луной, все те случаи, когда он преуменьшал то, что было между нами. Я была уверена, что он уловил намек.
Хантеру пришло сообщение. Он открыл его, не отрываясь от дороги.
– Черт, – буркнул он и бросил телефон на центральную консоль, когда экран засветился от лавины посыпавшихся сообщений. На его экранной заставке была женская задница с текстом «Давай жестче или вали домой».
– Черт, черт, черт, – он сердито ударил кулаком по рулю. – Мне нужно успеть на самолет в Лондон. Кое-что стряслось.
– Что? – в изумлении спросила я.
– Вон, – ответил он, будто это все объясняло. – Я завезу тебя домой. Надеюсь, что смогу не спускать штаны, пока я там. А ты постарайся никого не убить, ага?
Прошла неделя с того дня, когда Хантер схватил меня за руку и выбежал из жилого комплекса возле завода в Мэне. Впервые с тех пор, как он был маленьким мальчиком, сидящим под дождем, я увидела его по-настоящему сломленным.
От него не было никаких вестей с того времени, как он уехал в Лондон. Я не хотела спрашивать о нем у Эшлинг, но, конечно же, ничего не смогла с собой поделать. Она сказала, что Хантер уезжал на выходные и не отвечал ни на чьи звонки. Когда я, в конце концов, сдалась и пришла к нему домой, его там не оказалось.
И это было не два дня назад и не вчера, а спустя долгое время после того, как он, по словам Эш, уже должен был вернуться.
Хантер исчез, а вместе с ним и мое любимое лето.
– Большое спасибо за то, что согласились. Я знаю, как сильно вы ненавидите СМИ. – Ванесса Шилинг из шоу «Доброе утро, Бостон!» наклонилась, похлопала меня по бедру и улыбнулась, демонстрируя виниры.
Было нечто чуть ли не клоунское в ее подчеркнутом ботоксом совершенстве. Тщательно зачесанные светлые волосы были слишком блестящими, слишком прилизанными. Она выпрямила спину и разгладила несуществующую складку на красном платье трапециевидного силуэта.
– Откуда вы знаете, что я не люблю давать интервью?
Она не ошиблась. Самое приятное в завершении моей карьеры по стрельбе из лука заключалось в том, что мне больше не нужно было общаться с прессой. Ведь пусть даже нефтеперерабатывающий завод не взорвался, зато рвануло дело Джунсу и Ланы. Пресса хотела знать мою версию событий. Я отказывалась, но тогда Кристал, с которой я по-прежнему была на связи, возразила, что, избегая этого вопроса, я позволяю слухам о собственном проступке свободно распространяться.
– Вы не сделали ничего плохого, во всяком случае в этом десятилетии. Вы убили ее собаку, а не родителей, – рявкнула она в телефон, и я поморщилась. Но она была права. Мне нужно было прояснить ситуацию раз и навсегда.
– Тридцать секунд, – крикнул режиссер шоу из темноты перед ярко освещенной студией.
Напротив павильона развернулся совершенно другой мир с видами Бостона на заднем плане – мир с камерами и проводами, людьми с микрофонами и суматошными ассистентами, которые обитали в тени гламурного телевизионного мира. Была и аудитория. Места в зале были под завязку заполнены зрителями.
Ванесса дала режиссеру отмашку.
– У нас готово
