Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

Донора, 26 января 1913 года

Я не хочу больше этим заниматься, у меня просто не хватает времени! Семья выросла, и хотя у меня много помощников, повседневная жизнь на вилле поглощает всё моё внимание.

Даже присесть, чтобы записать что-нибудь в дневнике, для меня теперь непозволительная роскошь. Но самое важное я все-таки хочу отмечать.

Год спустя после Санчи у нас родился третий мальчик, которого мы назвали Феррандо, в честь дедушки. Этот ребёнок оказался очень болезненным и прожил лишь десять дней. Возможно, тот факт, что его имя выгравировано на свежей могиле в Ордале, оказался для моего отца фатальным: не прошло и месяца, как он, возвращаясь домой к обеду, попал под лошадь. Сильно израненный, он прожил ещё два полных страданий дня, а на третий скончался в возрасте только шестидесяти шести лет. На похороны явилось всё семейство Ферреллов, они оплакивали и восхваляли покойного, словно бы никогда и не стыдились его. А я думала, как же странно, что, в отличие от мамы, его, непосредственного виновника её смерти, судьба от позора сохранила.

Прежде чем вернуться в деревню, Тоска протянула мне большой запечатанный конверт. На нем стояло моё имя. «Дон Феррандо очень просил открыть его, когда Вы останетесь одна, и не говорить ничего синьору Гаддо».

Речь явно шла не о наследстве, которое позволило бы мне погасить его долги. Я была заинтригована, но даже и близко не представляла, что именно прочту.

– Вот оно, тётя Адита! Может, это и не самая важная из её тайн, но дальше читай внимательно, а потом скажи, что будет, если моя бабушка, дядя Тан и все остальные об этом узнают!

Уже после первых слов мне пришлось сесть. К счастью, на прикроватном столике стояли хрустальный графин со стаканом, и я смогла глотнуть воды, смочив остатками лоб и шею. Никогда, никогда бы не подумала, что, пока отец носил повсюду мои фотографии, пытаясь найти мне мужа, у него подрастал ещё один ребёнок, о будущем которого ему следовало позаботиться. Ребёнок, сын, к моменту моей свадьбы уже девятилетний. Он родился от связи с работницей дубильной фабрики, и моя мать тогда ещё была жива.

Отец оставил этого ребёнка без гроша, поскольку сам поначалу был на мели и никак не мог его обеспечить; оставил его босым и голодным в лачуге, где никогда не было и глотка свежего воздуха. Щедрость ничего не подозревавшего Гаддо позволила ему впоследствии подбросить матери мальчика немного денег, которых хватило только на то, чтобы выжить. В качестве ответной услуги он попросил женщину никогда не раскрывать ребёнку их родство, а считать его обычным благотворителем. Тем не менее у отца были на мальчика, его единственного сына, свои планы. «Это твой брат, Ада, – писал он, – и теперь, раз уж благодаря мне и тёте Эльвире ты разбогатела, твой долг помочь ему. Ты должна отправить его учиться. Только не говори ни слова своему мужу, я не хочу нового скандала в семье. И мальчику не говори, что ты его сестра. Он не знает и никогда не узнает, что он Феррелл. Насколько я понимаю, дубовая роща приносит тебе постоянный доход, и тебе не придётся рассказывать Гаддо, как ты потратишь эти деньги. Помоги Гаэтано, в котором, пусть даже его фамилия Арреста, течёт та же кровь, что и в твоих жилах».

– Гаэтано Арреста – сводный брат бабушки Ады! Поверить не могу! – воскликнула Ада. – Наш двоюродный дед... помнишь его, Джиневра? Такой отвратительный, скользкий тип, мошенник, сделавший себе состояние на чёрном рынке! Так вот почему бабушка помогла его семье осесть в Ордале во время всеобщего переполоха, вот почему его дети всегда обедали вместе с нами, даже если нам самим было нечего есть! Это была вовсе не благотворительность! Эх, знала бы Грация, что её подруга детства Мириам приходилась ей кузиной... Честное слово, как в романе из «Моей детской библиотеки»! Хотя нет, те книги адаптировали для детей, адюльтерам и внебрачным потомкам в них места не было.

– Он умер уже три года назад, но бабушка Санча всё ещё говорит о нем с презрением и называет клопом на задних лапках, – добавила Джиневра. – Вспоминает, что пока её отец был жив, Арреста не разрешалось входить на «Виллу Гранде» через главный вход, только через дверь для слуг. А его дети всё задавались вопросом, почему бабушка Ада защищала этого негодяя и никогда не отказывалась его принять. Вот, значит, почему.

– А потом Гаэтано стал большой шишкой у христианских демократов, – заметила Ада. – Интересно, знает ли кто-нибудь в Доноре правду. Что, если мать перед смертью рассказала ему, кто был его настоящим отцом?.. Или, кто знает, может, дядя Тан... они, правда, не особенно ладили, даже когда бабушка Ада была жива, а Арреста каждое воскресенье заходил к ней с женой и детьми. Но прости, Джиневра... Я понимаю, почему бабушка была так потрясена этим открытием. Конечно, она всю свою жизнь была вынуждена лгать мужу. Но для тебя-то это почему так важно? Ты прямо за сердце схватилась...

– Мне лично, представь себе, наплевать. Я и прабабушку Аду почти не помню, а