Кровь звёзд. Мутанты - Натали Хеннеберг

— Коди? — переспросил Бюркхалтер. — Я что-то слышал об этом Коди…

— Всего лишь психологический трюк. Кочевники — варвары, пускай, но мы хотим иметь с ними дружеские отношения, чтобы присоединиться к ним, если понадобится. Двадцать лет тому назад мы начали создавать из Коди некую личность, живой символ, официально нечто вроде шамана, на самом же деле нашего представителя. Мы научили его разным фокусам, придумали костюм колдуна… Кочевники в конце концов создали легенду о Коди: он вроде доброго лесного духа и обладает сверхъестественными способностями. Они любят его, боятся и слушаются. Он сразу может возникать в четырех разных местах.

— Да, ну? — удивился Бюркхалтер.

Гобсон усмехнулся в ответ.

— У Коди три сына, — продолжал он. — С одним из них вы сегодня увидитесь. Более того, ваш друг Селфридж задумал небольшую операцию: вас должен убить один из руководителей группы Кочевников, который придет к вам. Я лично не могу в это вмешиваться, а Коди этим займется. Вы должны продолжать делать вид, что ничего не знаете. Когда Коди вмешается, на остальных руководителей это произведет большое впечатление.

— А не лучше ли было бы вообще ничего не сообщать Бюркхалтеру, — поинтересовался Хит.

— Нет, и по двум причинам: он может прочесть мысли Кочевников, а он волен это делать, кроме того, нужно, чтобы он начал сотрудничать с Коди. Ну как, Бюркхалтер?

— Я согласен, — ответил консул.

— Хорошо, я вас оставляю. — Гобсон поднялся, широко улыбаясь. — Всего хорошего.

— Подождите, — сказал Хит, — а как же Селфридж?

— Убивать никого не надо. Вы же знаете, что мы не должны этого делать.

Бюркхалтер уже почти не слушал его. Он думал о том, что он прочитал в мозгу Барбары Пелл; он также знал, что должен сказать об этом Гобсону, но все отодвигал тот момент, когда надо позволить ему проникнуть в тайну своего мозга и когда все увидят ее прекрасное гибкое тело, ее яркий ум, опасный и сумасшедший…

— Сегодня я встретил в городе Барбару Пелл, — начал Бюркхалтер. — Она — параноик. Она чуть не проговорилась об их планах, но быстро спохватилась. Вам надо ею заняться. Я, кажется, понял, что они что-то готовят в ближайшее время.

Гобсон улыбнулся.

— Спасибо. Мы последим за ними и не выпустим из виду эту женщину. Еще раз всего вам хорошего.

Он вышел. Бюркхалтер и Хит молча переглянулись.

Немой спускался по тропинке, ведущей к городу. Он что-то насвистывал, надувая толстые щеки. Проходя мимо большой сосны, он вдруг вытащил кинжал и стремительно прыгнул за дерево. Тот, кто там скрывался, был застигнут врасплох, удар был точен. Параноик мысленно закричал и испустил дух.

Гобсон вытер нож и продолжал свой путь. Шлем под его париком начал передавать и принимать сигналы. Поймать эти сигналы могли лишь те, у кого был такой же шлем.

— Они знают, что я здесь.

— Это вполне возможно, — ответил ему беззвучный голос. — Они не могут ловить сообщения на этих частотах, но чувствуют помехи. Пока они не догадаются…

— Я только что убил одного из них.

— Что ж, одним меньше, — холодно ответил голос.

— Думаю, что мне здесь надо побыть некоторое время. Слишком много посторонних. Хит и Бюркхалтер тоже так считают. У параноиков есть план, который я еще не смог раскрыть, они думают о нем лишь на секретной волне.

— Хорошо, оставайтесь, но поддерживайте связь. А как Бюркхалтер?

— То, что мы и думали. Не сознавая этого, он влюбился в Барбару Пелл.

В ответе прозвучали глубокое отвращение и жалостливое сочувствие.

— Никогда не встречался ни с чем подобным. Ведь он же может прочесть ее мысли, он же знает…

Гобсон улыбнулся.

— Джерри, если бы он осознал, что влюблен, он был бы в отчаянии. Вы явно сделали ошибку, назначив его на этот пост.

— У него было хорошее личное дело. Жил все время один, а его характер выше всяких похвал. Высокий уровень сопричастности, шесть лет преподавал социологию в Нью-Эйле.

— Все правильно, но все это было теоретически. С Барбарой Пелл он знаком только полтора месяца, и он уже любит ее.

— А как же он может… даже неосознанно? Ведь все Лысоголовые инстинктивно ненавидят параноиков.

Гобсон подходил к Секвойе. Теперь он шел мимо искусственного холма, внутри которого работала электростанция.

— Конечно, это извращение, — сказал он другому Немому, — но некоторых мужчин привлекают только женщины с отрицательной психикой. Это не подлежит обсуждению. Бюркхалтер в нее влюбился, и я молю Бога, чтобы он сам никогда об этом не узнал. Иначе он покончит с собой или сделает еще что-нибудь. Это… — Он стал медленнее думать, чтобы придать больший вес своим словам. — Это самая опасная ситуация, с которой мы когда-либо сталкивались. Казалось бы, мало кто придает значение тому, что рассказывает Селфридж, но зло сделано. Многие слушали его. И если что-нибудь произойдет, то мы окажемся в роли козлов отпущения.

— Так далеко все зашло, Бен?

— Погромы, возможно, начнутся с Секвойи.

Эта «шахматная партия» уже стартовала, и ничего нельзя было сделать, чтобы прекратить ее, а результат ожидался внушительным. Параноики, хотя и не были сумасшедшими, страдали патологическими иллюзиями: они считали, что являются высшей расой. Ослепленные этими идеями они планировали организовать саботаж на всей планете.

Нетелепатов насчитывалось значительно больше, и параноики не могли предотвратить развитие технологии в эру децентрализации. Но если бы им удалось ослабить человечество, принести ему вред…

Убийства, умело скрытые под видом несчастных случаев или дуэлей, проведение саботажа во всех отраслях производства, от научного поиска до книгоиздания, умело проводимая пропаганда… Человеческая цивилизация не вынесла бы такого испытания, если бы не было сдерживающих моментов.

Лысоголовые, представители реальной мутации, вели сражение за все человечество. Это было необходимо. Они знали то, что отказывались признать параноики, ослепленные жаждой власти, они знали, что когда-нибудь нетелепаты догадаются о том, что происходит, и тогда ничто не спасет Лысоголовых от уничтожения в мировом масштабе.

У параноиков был свой секретный способ общения. Позже один ученый, из Лысоголовых, сконструировал шлем для коммуникаций. Сообщения, передаваемые с помощью этого изобретения, могли быть поняты только Немыми, имевшими аналогичный шлем под париком.

«Немые». Такое название получила небольшая группа «ликвидаторов», поклявшихся полностью уничтожить параноиков. Это была настоящая тайная полиция. Немые не снимали шлемов, обеспечивающих их изоляцию от всех. Таким образом, они вполне сознательно отказались от контактов с кем-либо, кто мог мысленно к ним обращаться.