Кровь звёзд. Мутанты - Натали Хеннеберг

Он вспомнил ее лучистый и пронзительный взгляд, ее улыбку, ее рыжие волосы, спускавшиеся на плечи подобно змеям, мысли красного цвета, как змеи в ее мозгу… Потом он перестал думать о ней.

Его усталость все увеличивалась, что было вовсе несоизмеримо с той энергией, которую он затратил сегодня. Если бы он не ожидал визита Кочевников, он бы сел в вертолет, поднялся бы выше гор, в голубое огромное небо, все выше и выше, до тех пор пока перед ним не осталось бы одно пространство и малознакомый пейзаж внизу, наполовину скрытый облаками и туманной дымкой… А затем… В своих мечтах он взялся за штурвал и стал спускаться все ниже и ниже, все быстрее и быстрее, стал нестись навстречу этому миру, который расстилался как громадный ковер.

Кто-то приближался. Бюркхалтер «смешал» свои мысли и поднялся. В лесу по-прежнему никого не было видно. Но уже слышалась песня. Это пели Кочевники, и это были песни и баллады, бесхитростные, пережившие Большой Взрыв.

Зеленая сирень в утренней росе,И я остался один с тех пор, как покинул тебя…

Предки Кочевников напевали эту песню многие годы, продвигаясь вдоль мексиканской границы. Это было в те времена, когда война казалась романтичной. Дед одного из тех, кто пел эту песню, жил когда-то в Мексике, а потом, двигаясь вдоль Калифорнийского побережья, обходя большие города, дошел до Канадского леса. Его звали Рамон Альверс, а внука — Кит Карсон Альверс, и черная борода его подрагивала, когда он пел.

Когда мы вернемся героями,Я превращу зеленую сирень в красную, белую и голубую…

У Кочевников не было своих менестрелей, а вернее, все они были менестрелями. И таким образом народные песни продолжали жить. Путники подошли с песней, но потом замолчали, увидев дом консула.

Бюркхалтер жадно смотрел на них. Перед ним как бы оживало прошлое. Он много читал об этих первопроходцах, но впервые увидел их лишь полтора месяца назад. Странный наряд Кочевников будоражил его воображение.

Их одежда представляла собой смесь необходимого и декоративного. Рубашки из шкуры ламы под цвет леса во все времена года были украшены бахромой; голову Альверса покрывала енотовая шапка; на ногах троих — мокасины из шкуры ламы, мягкие и прочные; на поясе у всех — охотничьи ножи в чехлах. Ножи, которые были короче и шире кинжалов городских жителей. Все они были похожи, как братья, и их обветренные лица свидетельствовали о стремлении к независимости. Вот уже в течение нескольких поколений они вели суровую борьбу за существование, используя такое примитивное оружие, как, например, лук — у одного из них он был за плечами. Дуэли они не признавали. Они убивали лишь тогда, когда речь шла о выживании.

Бюркхалтер вышел на порог.

— Войдите! Я — консул, Гарри Бюркхалтер.

— Вы получили наше письмо? — спросил самый главный, напоминавший шотландца своей рыжей бородой. — То, что вы устроили в лесу, мне не очень-то внушает доверие.

— Пневматическая почта? Она же действует. Вам нечего опасаться.

— Тем лучше. Меня зовут Коб Маттун. А вот Кит Карсон Альверс, а тот Ампайр Вайн.

Вайн был здоровенным малым без бороды, сильным как бык. Его карие глаза смотрели на все с большим недоверием. Он пробормотал что-то нечленораздельное и пожал руку Бюркхалтеру. Другие последовали его примеру. Пожав руку Альверсу, Лысоголовый узнал, что именно он собирался его убить, но не подал виду.

— Рад вас видеть. Садитесь. Что будете пить?

— Виски, — пробурчал Вайн.

Стакан почти исчез в его огромной лапе. Он усмехнулся, глядя на сифон с водой, и залпом проглотил огромное количество спиртного. У Бюркхалтера сдавило горло. Альверс также захотел виски, а Маттун — джин с лимонным соком.

— У вас прекрасный выбор, — сказал он, осматривая бар. — Я знаю некоторые названия, а вот это нет. Что это?

— Драмбюи. Хотите попробовать?

— Конечно. Неплохо… Лучше, чем то, что мы перегоняем в лесу.

— Вы, наверно, устали с дороги, — сказал Бюркхалтер и выдвинул овальный стол.

Он поставил несколько блюд на автоподнос и предложил гостям выбирать самим, что они и сделали, не особенно церемонясь.

Вдруг Альверс пристально взглянул на него.

— Вы один из Лысоголовых?

— Да, — ответил Бюркхалтер. — А что?

— Так значит, вы один из этих, — вмешался Маттун, не скрывая любопытства. — Никогда не видел так близко Лысоголового. А вообще, может быть, и видел, с этими париками не больно разберешься.

Бюркхалтер улыбнулся ему, скрывая отвращение; ему не впервые приходилось оказываться в подобной ситуации.

— А что, я похож на чудовище, мистер Маттун?

— Сколько времени вы консулом? — спросил Маттун, не ответив на вопрос.

— Полтора месяца.

— Хорошо, — благожелательно произнес Маттун, несмотря на свой грубоватый вид. — Ну что ж, что у Кочевников нет обращения «мистер». Меня зовут Коб Маттун. Коб для друзей, Маттун для всех остальных. Нет, вы вовсе не производите впечатление чудовища. Люди вас принимают за ненормальных?

— Да, и причем многие, — ответил Бюркхалтер.

— Ну а мы, — сказал Маттун, подцепив еще один кусок мяса, — мы в лесу не интересуемся такими вещами. Если кто-нибудь родился с отклонениями, мы не смеемся над ним, если только он ведет с нами честную игру. У нас нет Лысоголовых, но если бы они были, то я думаю, что у нас им было бы лучше, чем у вас.

Вайн одобрительно крякнул и налил себе еще виски. Альверс не сводил с Бюркхалтера своих черных глаз.

— Вы читаете мои мысли? — спросил Маттун.

Альверс невольно дернулся.

— Нет, — ответил Бюркхалтер, не глядя на него. — Лысоголовые никогда этого не делают. Это вредно для здоровья.

— Правильно. Не следует вмешиваться в чужие дела. Я понимаю, что вы ведете игру. Поговорим серьезно. Мы здесь в первый раз. Альверс, Вайн и я. До нас доходили слухи о… — ему трудно было произнести незнакомое слово — о консульстве. До сих пор мы вели кое-какую торговлю с Селфриджем, но у нас не было контактов с жителями городов. Вы знаете, почему.

Бюркхалтер знал. Кочевники были париями, они избегали городов, если только не занимались грабежом. Это были люди, поставленные вне закона.

— Но теперь положение изменится. Мы не можем жить в городах, и мы не хотим там жить. Места хватает всем. Мы не знаем, зачем они создали эти… консульства, но мы согласны. До нас дошло слово…

И это тоже было знакомо Бюркхалтеру: речь шла о приказе Коди, который устно передавался по всем группам Кочевников, и они не осмеливались его ослушаться.