Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

Во время короткой остановки, но не для отдыха, а для того чтобы прислушаться к лесу вокруг них, Данкан оглядел эти укрытые туманом места. Он ощущал себя выдернутым из своего мира, из того мироздания, где были небо и яркие черты, привязывавшие один мир к другим планетам.

Его маскировка была проста: тлейлаксанские одеяния для холодной погоды и подкладки под щеки, чтобы его лицо выглядело покруглей. Его кудрявые черные волосы выпрямили с помощью горячей химической развивки. Затем волосы выбелили до пшенично-рыжеватых и скрыли под темной шапочкой. Все волосы на его гениталиях были выбриты. Он еле-еле узнал себя в зеркале, когда ему это зеркало подали.

«Грязный тлейлаксанец!»

Искусницей, осуществившей это превращение, была старуха с поблескивавшими серо-зелеными глазами.

— Теперь ты — тлейлаксанский Господин, — проговорила она. — Тебя зовут Воолс. Проводник доведет тебя до следующего места. При встрече с незнакомыми обращайся с проводником, как с Лицевым Танцором. Во всех других случаях — делай то, что он прикажет.

Его вывели из катакомб по петляющему проходу, стены и потолок которого были густо покрыты мускусной зеленой алгаей. В освещенной звездами тьме его вытолкнули из прохода в морозную ночь в руки невидимого мужчины — приземистой фигуры в стеганой одежде.

Голос сзади Данкана зашептал:

— Вот он, Амбиторм. Доставь его.

Проводник ответил с гортанным выговором:

— Следуй за мной.

Он пристегнул ведущий поводок к поясу Данкана, надел очки ночного видения и отвернулся. Данкан ощутил натяжение поводка, когда они двинулись.

Данкан понял, зачем поводок. Не для того, чтобы держать его вблизи. Он вполне различал Амбиторма сквозь очки ночного видения. Нет, он предназначался для того, чтобы при опасности мигом бросить Данкана наземь. Нет нужды отдавать приказ.

Долгое время они пробирались через небольшие замершие водные потоки, равнины. Свет ранних лун Гамму регулярно проникал сквозь укрывавшие их леса. Они выбрались, наконец, на невысокий холм, откуда открывался вид на заброшенную, поросшую кустарником землю, всю серебряную в лунном свете от снежного покрова. Они вошли в эту кустарниковую поросль. Кустарники, хоть и вдвое выше роста проводника, так грузно изгибались над звериными тропами, что образовывали проходы только чуть больше тоннеля, из которого они начали свое путешествие. Здесь было теплей, тепло исходило от груд компоста. Почти никакой свет не доходил до земли, губчато-вязкой из-за сгнившей растительности. Данкан вдыхал грибковые запахи разлагающейся растительной жизни. Очки ночного видения показывали ему казавшееся бесконечным повторение толстых густых зарослей по двум сторонам. Проводок, присоединявший его к Амбиторму, был напряженной хваткой чуждого мира.

Амбиторм отверг все попытки разговорить его. Он произнес «да», когда Данкан спросил, правильно ли он запомнил его имя, потом: «Не разговаривай».

Вся эта ночь была для Данкана одним беспокойным путешествием.

Ему не нравилось, что собственные мысли отбрасываю его назад. Особенно навязчивы были воспоминания о Гиди Прайм. Это место не имело ничего общего с тем, что он помнил по его настоящей юности. Он гадал, откуда Амбиторм знает дорогу через эту местность и как он ее помнит.

Данкану одна звериная тропа казалась ничем не отличающейся от другой. Они двигались мерным подпрыгивающим шагом, и у Данкана было достаточно времени на отвлеченные раздумья.

«Можно ли разрешить Ордену использовать меня? Что я им должен?»

Еще он подумал о Теге, о доблестном поступке башара, позволившем ему и Луцилле ускользнуть.

«Для Пола и Джессики я сделал то же самое».

Это связывало его с Тегом, и в Данкане проснулась печаль. Тег был верен Ордену. «Купил ли он мою верность этим своим последним мужественным поступком? Черт возьми Атридесов!»

За эту ночь физической активности Данкан еще больше освоился со своей новой плотью. Какое же молодое у него тело! Небольшой крен памяти — и ему ясно представился последний миг его первоначальной жизни: ощущение сардукарского клинка, обрушивавшегося ему на голову — ослепительный взрыв боли и света. Твердое знание, что он умер, а потом… ничего, вплоть до момента, когда он увидел перед собой Тега в не-глоубе Харконненов.

Дар еще одной жизни. Это большее, чем дар, или нечто меньшее? Атридесы требуют от него еще одной платы.

Перед самой зарей Амбиторм повел его прерывистым бегом через узкий поток, ледяной холод которого проходил сквозь водонепроницаемые, наглухо закрытые ботинки тлейлаксанских облачений Данкана. В течении реки отражалось затененное кустарниками серебро света предутренней луны, висящего над ними.

Дневной свет застал их на звериной тропе побольше, которая была прикрыта деревьями и взбиралась по крутому холму. Это проход привел их к узкому скальному выступу под гребнем заостренных валунов. Амбиторм вел его за укрытием мертвых коричневых кустарников, на верхушках которых лежал грязный снег. Он отстегнул поводок от пояса Данкана. Прямо перед ними была неглубокая расселинка в скалах, похожая на пещеру, Данкан увидел, что в ней можно хоть как-то укрыться, если только из-за кустарников на них не обрушится очень сильный ветер.

В глубине этого подобия пещеры снега не было.

Амбиторм отошел в глубь расселинки, осторожно снял слой ледяной грязи и несколько камней, за которыми открылось маленькое углубление. Вытащив оттуда круглый черный предмет, он начал с ним возиться.

Данкан присел на корточки под нависающей скалой и стал разглядывать своего проводника. У Амбиторма было впалое лицо, с кожей такой темной и обветренной, что она представлялась дубленой. Да, его черты вполне могли быть чертами Лицевого Танцора. Глубокие морщины, прорезанные в коже вокруг карих глаз. Морщинки расходились и от углов его тонкого рта, прорезали широкий лоб. Они разбегались по краям плоского носа и углублялись на ямочке узкого подбородка. Морщины времен расходились по всему лицу.

Дразнящие аппетит запахи донеслись от черного предмета перед Амбитормом.

— Мы здесь поедим и переждем немного, а после продолжим путь, — сказал Амбиторм.

Он говорил на старом галахе, но с тем гортанным выговором, которого Данкан прежде никогда не слышал, ставя странные ударения на дифтонгах. Был ли Амбиторм из Рассеяния, или он уроженец Гамму? Конечно, со времен Дюны Муад Диба не могло не произойти больших перемен. Теперь, когда Данкан смог сравнить, он знал, что все люди Оплота Гамму, включая Тега и Луциллу, говорили на галахе, видоизменившемся по сравнению с языком ранних лет его первоначальной жизни.

— Амбиторм, — проговорил Данкан. — Это гаммуанское имя?

— Ты будешь называть меня Тормса, — ответил проводник.

— Это кличка?

— Это то, как ты должен меня называть.

— Почему же там мне представили тебя «Амбиторм»?

— Потому что это имя, которое я им сообщил.

— Но с чего бы тебе…

— Разве, прожив под властью Харконненов, ты так и не научился, как изменять свою личность?

Данкан замолк. Что это? Еще одна маскировка.

Амби… Тормса не изменил свою внешность. Тормса. Было ли это тлейлаксанское имя?

Проводник протянул Данкану чашку с горячим напитком.

— Питье восстановит твои силы, Воолс. Выпей быстро. Это тебя согреет.

Данкан взял чашку обеими руками. «Воолс. Воолс и Тормса. Тлейлаксанский Господин и Лицевой Танцор, его сопровождающий».

Данкан приподнял чашку перед Тормса в старинном приветствии боевых соратников Атридесов, потом поднес ее к губам. Горячо! Но питье согревало его, проникая внутрь; оно чуть отдавало сладким ароматом и привкусом каких-то овощей. Он подул на него и выпил точно так, как это сделал Тормса.

«Интересно, что я не заподозрил, нет ли яда в этом напитке», — подумал Данкан. Но в этом Тормса и во всех других, которых он встретил в нынешнюю ночь, было что-то от башара. Жест здравицы боевым соратникам вырвался у него естественно.

— Почему ты так рискуешь своей жизнью? — спросил Данкан.

— Ты знаешь башара — и еще спрашиваешь?

Данкан изумленно умолк.

Тормса наклонился вперед и забрал у Данкана чашку. Вскоре все свидетельства их завтрака были запрятаны под камнями и в промерзшей земле.

«Припасенная еда свидетельствует, что все продумано заранее», — сказал про себя Данкан. Он повернулся и присел на корточках на холодной земле. Туман все еще держался за прикрывавшие их кусты. Безлиственные ветки вырывались из тумана диковинными кусочками и обрывками. Пока он смотрел, туман, стал развеиваться, открывая размытые очертания города на дальнем краю долины.

Тормса присел на корточки рядом с ним.

— Очень старый город, — сказал он. — Место Харконненов, смотри, — он вручил Данкану маленький моноскоп. — Вот куда мы должны прийти к вечеру.