Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Сразу по приезду проконсула тарские купцы пожаловались ему на пиратов, которые совсем обнаглели, требуя за свободный проход через контролируемые ими воды даже больше, чем римские чиновники. Купеческий Буцефал двоих не выдерживал. Мне рассказал об этом Квинт Туллий Цицерон во время одной из литературных посиделок, точнее, полежалок, потому что вели беседы мы, лежа на клиниях и чередуя речи с возлияниями и закусыванием.

— Пусть купцы дадут мне пару галер, а твой брат выделит легионеров и лучников на них, и я за пару месяцев расчищу воды провинции от пиратов, — предложил я. Чтобы идея понравилась Марку Туллию Цицерону, добавил: — Победа над ними поможет твоему брату получить триумф.

На самом деле я понимал, что задача не решаема в принципе. В районах провинции Киликия, прилегающих к Средиземному морю, живет слишком много людей и имеется слишком мало плодородных земель. Морская рыбалка здесь тоже не самое доходное занятие, особенно в Исском (Искендерунском) заливе, где из-за слабого обмена вода застаивается, поэтому мало подводной растительности и, как следствие, рыбы. К тому времени, когда станет понятно, что я не справлюсь, наступит август месяц и закончатся полномочия Марка Туллия Цицерона, который зимой провел время не зря, договорился при помощи друзей, что его не оставят в Киликии на второй срок.

— А ты сумеешь?! — удивленно спросил легат.

— Конечно, — заверил его. — Я вырос на берегу Океана. Знаю о мореплавании не меньше, чем местные купцы и пираты. Когда встретишься с Брутом, спроси у него, благодаря кому победил флот венетов.

— Вот я тоже удивлялся, как это ему удалось?! — воскликнул радостно Квинт Туллий Цицерон, который, как и остальные легаты в Галлии, кроме Тита Лабиена, недолюбливал любимца Гая Юлия Цезаря. — Хорошо, я поговорю с братом. Все равно ты здесь, кроме меня, не особо нужен кому-либо. Весть о нападении парфян не подтвердилась. Они, вроде бы, воюют с кем-то на своей восточной границе.

— Если и этот слух не подтвердится, мы будем рядом, сразу вернемся в строй, — пообещал я.

Не знаю, что сказал легат проконсулу, но последний дал свое согласие. Подозревая, что в успех мероприятия он не верил. Наверное, тарские купцы достали жалобами, и надо было как-то прореагировать. Тут как раз подвернулся под руку я со своим предложением. Заминка вышла именно с купцами. Они не хотели давать мне свои галеры. Были уверены, что пираты захватят их. Пришлось Марку Туллию Цицерону предложить им выбор: или помогают мне, или больше не приходят к нему с жалобами. Купцы, видимо, собрались, обговорили предложение и приняли такое же мудрое решение выделить мне одну старую галеру. Они как бы выполнили требование проконсула, но дали дешевое старье. Это была обычная торговая двадцатичетырехвесельная галера с одой мачтой и без палубы, тарана и, что самое важное, без гребцов. Если ее захватят пираты, купцы скинутся, компенсируют хозяину ущерб, а если у меня что-то получится, то случится это, именно благодаря их паталогической щедрости.

В отличие от проконсула, я хорошо знал нравы и обычаи аборигенов и не должен был изображать из себя законопослушного и скромного, поэтому собрал купцов и коротко и ясно объяснил, что Марку Туллию Цицерону нужны победы, чтобы вернуться в Рим с триумфом, что надо бы помочь ему, потому что взяток и подарков с них не требовал лично для себя. Как бы между прочим предупредил, что сменщику, который, скорее всего, окажется не таким философствующим, как нынешний, будет передам список «друзей Рима». Не попавшие в этот список сразу зачисляются в недруги. Купцы намек поняли и за неделю выполнили на выделенной мне галере полный объем заказанных мною работ: настелили палубу и вооружили четырьмя катапультами и «вороном».

Гребцов я нанял без их помощи, всего лишь пообещав долю от добычи. Из-за действий пиратов многие остались без работы, поэтому с радостью откликнулись на мое предложение. К тому же, прошлое лето было засушливое, неурожайное, и в Тарс на заработки пришло много голодных крестьян.

С набором легионеров и лучников и вовсе не было проблем. Кто-то участвовал в разгроме флота венетов и знал о моей роли в морском сражении и, что важнее, цене захваченных трофеев. Я без проблем набрал сорок легионеров, восемь катапультистов и двенадцать лучников. Пару дней погонял их, научив брать на абордаж галеры, после чего рано утром отправились в рейд.

Вдоль южного берега полуострова Малая Азия медленно идет в полветра под парусами торговая галера. Большой прямоугольный парус поставлен на мачте и к нему добавлен треугольный стаксель, который пока что в диковинку. На корпусе спереди нарисованы другие глаза. Это чтобы галеру не опознали пираты. Пусть считают нас отбившимися от каравана чужеземными купцами. Так скорее нападут.

Я стою на корме, с жадностью вдыхаю морской воздух. В Тарсе, который всего километрах в двадцати от моря, он точно такой же, но здесь кажется солоноватее, что ли. Места здесь благословенные. Через пару тысяч лет превратятся во всемирную здравницу, курортную Мекку немцев и русских. И те, и другие по системе «все включено» будут напиваться вусмерть с видом на море и обратно. Кто-то даже умудрится искупаться пару раз, а самые везучие сподобятся утонуть в этом раю.

Берег рядом, в полумиле, поэтому чувствую себя уверенно и спокойно. Если ветер начнет раздуваться, минут за десять успеем добраться и высадиться. Надоело перемещаться. Хочу пожить в этой эпохе долго и счастливо.

— Вон они! — стараясь не показать испуг, произносит кормчий Агафон на чистом малоазийском варианте греческого языка, хотя по виду чистый семит.

Ему за пятьдесят. Курчавые волосы, усы и борода седы, кожа на лбу и лице в глубоких морщинах, на глазах пелена, но не катаракта, видит хорошо. Кстати, катаракту сейчас оперируют, причем операция стоит всего раза в три дороже удаления пары зубов. У Агафона они сохранились только впереди, поэтому, когда говорит быстро, сильно шамкает, а ест торопливо, как кролик. Как догадываюсь, нанимают его в самую последнюю очередь, предпочитая более молодых и сильных, хотя при плавании на галере эти качества менее важны, чем опыт и знания. Ко мне нанялся без торга, сильно удивив.

— У тебя финикийцы в роду были? — спросил я тогда.

— Вроде нет, — ответил он. — У всех моих предков греческие имена.

Не стал ему говорить, что греческие имена будут и у многих русских, в том числе у меня.

Из бухточки, которая у нас впереди и по правому борту, огибая высокий скалистый мыс, стремительно вылетели две галеры, похожие на либурны, но беспалубные. Они уже торговых. У одной весел больше тридцати, у другой немного меньше. Гребут быстрее наших, спешат, бояться, что добыча удерет.

— Подверни на пиратов, — спокойно приказываю я кормчему. — Пусть рулевые держат между ними.

Из трюма выглядывают легионеры и лучники. Им уже сказали, что появились пираты, ждут команду к бою. Я запретил абордажной команде выходить на палубу, чтобы не спугнули добычу. Щиты легионеров стоят на палубе, прислоненные к фальшборту, а рядом лежат пилумы. Каждый комплект на том месте, где по боевому расписанию должен находиться его хозяин.

Пиратов абсолютно не смутило то, что мы не удираем, а идем им навстречу. Наверное, решили, что имеют дело с конченными кретинами. Действуют умело. За милю начинают расходиться, чтобы атаковать нас с двух бортов.

— Суши весла! — приказываю я.

У нас, конечно, есть запасные, но терять зазря нет смысла. Гребцы быстро выполняют приказ. Весла с мокрыми лопастями и нижними третями веретен, роняя капли, замирают ровными рядами над низкими волнами. Галера продолжает двигаться вперед, быстро теряя скорость.

— Весла внутрь! — отдаю я следующий приказ.

Его выполняют медленнее и с руганью. И в спокойной обстановке этот процесс не проходит без того, чтобы кого-нибудь не ударили веслом, потому что слишком они длинные и тяжелые, а в спешке получилось еще веселее.

Когда пиратские галеры оказались примерно в полумиле от нас и стало понятно, что встречи не избежать, даже если этого хотят обе стороны, я отдал еще один приказ: