Пятьсот лет спустя - Стивен Браст

Кааврен предложил разрешить слугам выпить по стаканчику вина и произнес тост за их здоровье – вся компания встретила его слова с энтузиазмом, но больше всего Сахри и Мику порадовало то, что за вином отправили Пэла, а разливала его Тазендра.

Осушив свой стакан, Кааврен сказал:

– А теперь, друзья мои, я должен поспать – у меня слипаются глаза, завтра нас ждет насыщенный событиями день.

– А что будет завтра? – заинтересовался Пэл.

– Да, действительно, – ответил Кааврен, у которого вдруг слегка закружилась голова. – Что будет завтра?

– Неужели вы сможете встать рано утром?

– Я должен, – заявил Кааврен. – Мне нужно кое-что сделать. Это очень важно, и, ранен я или нет, мне необходимо быть во дворце.

– О чем речь? – спросили в один голос Пэл и Тазендра.

– Не помню, – отвечал Кааврен, – но не сомневаюсь, что утром буду знать. А сейчас я больше не могу поддерживать беседу. Доброй ночи, друзья мои, и доброй ночи вам, графиня.

Все пожелали ему доброй ночи. Все, кроме Даро, которая успела заснуть, и Сахри, поинтересовавшейся, кто будет смывать кровь с пола, дивана, трех новых простыней, а также стирать все полотенца, имеющиеся в доме.

Здесь мы должны принести извинения читателю, поскольку понимаем: настал самый подходящий момент для того, чтобы закончить главу, ведь наши герои отправились спать. Однако мы хотим проинформировать читателя обо всех значительных событиях, прежде чем позволим себе начать следующий день и очередную главу. Вот почему мы считаем необходимым вернуться к тому моменту, когда Кааврен покинул дворец, – именно в эти секунды его величество проводил церемонию закрытия дворца.

Как вы, конечно, помните, церемония состояла из обхода, после которого Тортаалик удалялся в свою спальню. Так и случилось на сей раз, причем в то самое время, когда Кааврен и его друзья рассаживались в гостиной для вечернего разговора, – мы уже имели честь рассказать о нем нашим читателям. Его величество также намеревался перед сном немного поговорить – собеседников у него не оказалось, и он обратился к самому себе.

– Не так уж все и плохо, – начал он, устраиваясь на боку. – Хотя началось восстание, у меня есть армия. Хотя при дворе созрел заговор, у меня есть Джурабин. Хотя капитан ранен, добрая Навье полагает, что он вскоре поправится. Сам я здоров, и моя рука твердо лежит на кормиле Империи. И у меня есть Нойма, моя императрица, утешение в трудные времена. Впрочем, теперь я вижу, что необходимо найти замену для старого Уэллборна, мне трудно обходиться без его доверительности.

Но оставим это – лучше задержимся на том, что у нас есть, а не на том, чего нам недостает, ведь лишь так можно найти удовлетворение. Во всех других случаях нас поджидают горе и несчастье. К тому, чем мы обладаем, следует причислить прекрасные воспоминания о словах Уэллборна, который утверждал, будто удовлетворение есть признак стагнации и человек постоянно должен стремиться к новым высотам.

Все это, конечно, замечательно, вот только к каким высотам мне следует стремиться? Борьба с мятежным принцем? Несомненно, я уже сделал все, что в моих силах. Что еще?

Какое глупое занятие для взрослого человека – да еще императора! Бодрствовать и искать причины для беспокойства! Еще немного, и я перестану доверять своему главнокомандующему и капитану – самым надежным людям в Империи. И даже если Джурабин вызывает у меня сомнения...

Император Тортаалик прервал свой монолог, перевернулся на спину, переплел пальцы рук на затылке и повторил последнюю фразу.

– Что я сказал? Я сомневаюсь в Джурабине? Откуда могла появиться такая мысль? Раньше я всегда ему доверял. Он, безусловно, изменился, только я никак не могу понять...

Император сложил руки на животе и посмотрел в потолок.

– Нет, если подумать, я знаю, в чем перемена, – он не так предан Нойме, как раньше. Странные мысли для супруга (я ведь не только император, но и муж), однако после почитания, которое много лет вызывало у меня определенное раздражение (однажды меня охватила такая ревность, что я целый день говорил об этом с Уэллборном)... Неужели меня тревожит отсутствие мелких знаков внимания, в существовании которых я всегда сомневался.

А сама Нойма? Заметила ли она перемену? Наверняка – иначе не гневалась бы так на леди Алиру. Значит, вот в чем разгадка. Но я не нашел ответа на свой первый вопрос: можно ли доверять Джурабину?

Тут возникает еще один, хотя мне больно произносить его вслух: а можно ли верить Нойме? Речь, конечно же, не о сердце – тут у меня ни разу не возникло повода для сомнений, а вот относительно здравого смысла... если нет – а я боюсь, что, задавая свой вопрос, я уже отвечал на него, – мне не следует спешить выполнять ее желания. Мои собственные слова, сказанные ей когда-то о том, что мне приходится жертвовать супружескими обязанностями ради благополучия Империи, оказались пророческими. Нет, я должен поступать, руководствуясь интересами Империи, и Джурабин со мной согласится. Ведь именно он возражал против ареста леди Алиры, который помог бы нам решить внутренние проблемы ценой...

Его величество вскочил с кровати и вскричал:

– Боги! Конечно же, Джурабин возражал против ареста Алиры! Он в нее влюблен, и его чувства накладывают соответствующий отпечаток на все решения, которые он принимает. А его поведение объясняет реакцию Ноймы! Значит, двор является всего лишь площадкой для романтических игр, а политика Империи становится инструментом для интриг? Нельзя этого допустить. Даже если мне придется распустить весь Совет и остаток жизни провести в воздержании! Даже если придется страдать мне и причинить боль тем, кого я люблю, – я не потерплю...

Повторяя эти слова, Император снова улегся в постель, повернулся на бок и наконец заснул – примерно тогда же, когда и обитатели дома Кааврена.

ГЛАВА 24

Весьма вероятно, что наши читатели уже начали беспокоиться по поводу Алиры и Сетры, которых мы последний раз видели в Императорском дворце, когда они узнали, что Кааврен получил приказ арестовать Адрона. Вы наверняка решили, что они успели добраться до Адрона, предупредили его о грядущем аресте, и потому он свернул свой лагерь, оставив троих солдат, чтобы те либо задержали Кааврена, если он явится один, либо доложили о том, что тиаса привел с собой отряд. Читатель, пришедший к такому выводу, должны мы заметить, совершенно прав. А поскольку всем известно, что Изрыгающий Пламя Батальон славится быстротою своего передвижения, никого не удивит сообщение о том, что к рассвету он уже разбил лагерь в сорока лигах от города, успев за одну ночь покрыть все расстояние, устроиться на новом месте и еще хорошенько выспаться (если не считать, разумеется, тех, кто стоял на посту, – учитывая известные нам обстоятельства, Адрон решил усилить охрану).