Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс

Звук дерева, со всего размаху опустившегося на кость, был чудовищным, хрустящим, — и Магда невольно вздрогнула. Сломанная нога учительницы дернулась, пальцы вытянутой левой руки скрючились.

Маврикий снова поднял полено — и снова ударил, на этот раз еще сильнее, и кость на виске жертвы провалилась внутрь. Маврикий опустился на колени, но тут же замахнулся еще раз и с наслаждением ударил по голове, уже превратившейся в кровавое месиво. Мисс Нэнси Линит лежала перед ним абсолютно неподвижно, но он хотел снова ударить ее… И лишь когда Магда шагнула вперед и схватила его за запястье, он опомнился.

— Довольно, — сказала опекунша тихо, но твердо. — Она мертва, Маврикий, девчонка умерла.

Маврикий замер, посмотрел на пятна крови, покрывавшие его колени и перед джемпера без рукавов. И отшвырнул полено в сторону, как будто испугавшись, что его поймают с поличным. Его нижняя губа задрожала, глаза расширились от ужаса. Он очень испугался, но все же был счастлив — счастлив тем, что чертова учительница умерла, счастлив, что она никому больше не помешает. Его возбуждение ничуть не ослабело. Он даже немножко гордился тем, что сделал, — пока не подумал о последствиях своего поступка.

Наверное, теперь сюда придут полицейские и заберут его? Неужели его посадят в тюрьму на всю оставшуюся жизнь? Он поднял умоляющий взгляд на Магду и увидел, как та чуть заметно улыбается.

— Она заслужила это, Маврикий, — успокоила его опекунша. — Она собиралась предать нас, хотела разрушить все то хорошее, чего добились мы с Августусом. А теперь поспеши, мы должны избавиться от трупа.

— Мисс?..

— Доверься мне, Маврикий.

Ему показалось, это самые прекрасные слова, какие он когда-либо слышал от Магды.

— Давай помоги мне поднять ее. — Магда наклонилась к ногам учительницы. — Ты сильный мальчик… подхватывай ее за плечи.

Сначала они перевернули тело на спину, так что полуоткрытые мертвые глаза Нэнси Линит уставились в потолок.

— А что мы с ней сделаем?

Маврикий не чувствовал ни малейшего раскаяния, а его страх стремительно таял. Теперь даже перспектива угодить в тюрьму не беспокоила его. Магда просила довериться ей, и он доверился без колебаний. Он не сомневался, Магда устроит все наилучшим образом.

— Мы вытащим ее отсюда, — ответила Магда, приподнимая труп за ноги и слегка покряхтывая от усилий.

Руки Маврикия скользнули под плечи учительницы и приподняли тело. Будучи живой, Нэнси Линит выглядела легкой как перышко, но тут Маврикий, хотя и отличался недюжинной силой для своего возраста, обнаружил, что мертвое тело весит чудовищно много. Они с Магдой с трудом выволокли труп в помещение с колодцем.

— Где мы ее спрячем, мисс? — с трудом выговорил Маврикий, задыхаясь от напряжения.

— Там, где ее никогда не найдут, — последовал совершенно спокойный ответ.

— Но что, если полиция ее отыщет?

— Не отыщет.

Магда успела подумать не только о том, где можно спрятать мертвое тело, она придумала даже причину отсутствия Нэнси Линит. Магда объявит, что молодая учительница заявила о своем возвращении в Лондон как раз в этот самый день. Мисс Криббен днем пойдет в деревню и скажет домохозяйке мисс Линит, что учительница попросила ее забрать одежду и все вещи. Якобы что-то случилось с кем-то из ее родных — так можно объяснить отъезд Нэнси любопытным. Весьма кстати было и то, что возлюбленный Нэнси, молодой Перси Джадд, недавно был призван на военную службу и отбыл на эту бессмысленную войну, а иначе мог бы поднять шум.

Они дотащили труп до колодца и остановились вплотную у его низкой стенки, но Магда не опустила свою ношу. Шум воды, доносившийся снизу, похоже, вполне удовлетворил ее.

Маврикий сразу понял замысел. Его глаза расширились от возбуждения и тревоги, все еще не совсем покинувшей его.

— Ты понимаешь, что мы собираемся сделать? — спросила Магда ровным тоном.

Мальчик дважды кивнул.

— Течение в проливе очень сильное, — продолжила Магда, держа тело мисс Линит за ноги, под колени. — Ее труп быстро унесет в океан; если нам повезет, его вообще никогда не найдут. Давай бросим ее вниз.

Они взгромоздили труп на каменную стенку и сразу же перевалили в провал. Послышался тяжелый всплеск, но беспокойный шум воды почти заглушил его.

Магда перегнулась через круглую стенку и всмотрелась в черную дыру, как будто желая убедиться, что труп унесло водой. Маврикий повторил ее движение, но не увидел ничего, даже саму воду в глубине. Наконец Магда выпрямилась и холодно — холоднее обычного — посмотрела на Маврикия.

— Если ты когда-нибудь скажешь об этом хоть слово, — предостерегла она мальчика, — тебе придется отвечать за все. Не забывай, именно ты размозжил ей голову поленом. Именно ты убил ее.

Маврикий с жаром воскликнул:

— Я никому не скажу, мисс, честно!

— Хороший мальчик. — Она одарила Маврикия ледяной улыбкой. — Приходи ночью в мою комнату. Ты заслужил награду.

Награду скорее получит сама воспитательница, подумал Маврикий, уже достаточно пропитавшийся цинизмом. И вдруг Магда показалась ему не просто зрелой женщиной — она показалась древней старухой.

61

Буря

После того как машину занесло во второй раз, Гэйб решил наконец сбросить скорость. К счастью, внедорожник был надежным автомобилем с приводом на все четыре колеса, снабженный контролем устойчивости. Но Гэйб знал, ему все равно следует соблюдать осторожность. Он не имел ни малейшего желания оставить Эву вдовой, а детей — сиротами.

Усилием воли заставив себя не жать на акселератор, Гэйб принялся думать, как его дочери восприняли новость о смерти Кэма. Лорен наверняка сильно расстроилась, а вот Келли… Ну, наверное, и она поплачет, понимая только, что потеряла братца, но не осознавая глубины произошедшего. Гэйб почувствовал, как снова увлажнились его глаза, и встряхнул головой, как будто пытаясь остановить слезы. Он должен держать себя в руках, не позволять слабины, ему нужно отчетливо видеть дорогу перед собой. В такую ночь и без того слишком опасно ехать на машине.

Но он уже оставил позади шоссе и катил по узкой проселочной дороге. «Дворники» работали на удвоенной скорости, а все равно лобовое стекло то и дело заливало водой. Дождь не просто лился на крышу машины, он колотил по ней, а ветер прорывался к дороге везде, где только находил бреши в зеленых изгородях. Гэйб проезжал через пустынные деревушки, которые, казалось, задраили все люки с наступлением темноты, и обгонял машины, ехавшие куда более осторожно, чем он. Несколько раз ему приходилось плестись за чьей-то легковушкой или грузовиком, пока они не добирались до достаточно широкого участка дороги, где он мог обогнать их. Свет фар встречных машин усиливался дождем, отражаясь от ветрового стекла, ослепляя Гэйба настолько, что ему приходилось пускать рейнджровер черепашьим шагом.

Это был настоящий кошмар, а не поездка, вполне закономерное окончание безумного дня. В это время Гэйбу и в голову прийти не могло, что кошмар и безумие растянутся на всю ночь. Снова сверкнула молния, и за ней последовал отдаленный раскат грома.

Ряд маленьких коттеджей, выстроенных на склоне один над другим, когда-то представлял собой единый комплекс приюта для бедняков, но теперь каждый из домиков имел собственного владельца. Коттеджи стояли уединенно, в отдалении от большой дороги, к ним вела лишь неровная проселочная дорога. Ныне агенты по недвижимости называли их маленькими изящными резиденциями, и это был как раз тот тип недвижимости, какую искали городские жители, мечтавшие об отдыхе или тайном убежище в деревне. Перси Джадду повезло, он всю жизнь прожил в одном из этих коттеджей, так что цена дома никогда не была тем фактором, из-за которого он стал бы тревожиться, хотя местные агенты и уверяли, что он мог бы получить за свое жилище маленькое (не слишком, впрочем, маленькое) состояние, надумай расстаться с собственностью.

Сейчас Перси был дома, в своем коттедже на самой окраине. Он сидел в крошечной гостиной перед гудевшим в очаге огнем, вытянув вперед обутые в тапочки ноги, так что подошвы едва ли не поджаривались. Снаружи бушевала гроза, сотрясая оконные стекла и дребезжа дверьми, будто заблудившийся путник рвался в дом, ища прибежища на ночь. Перси Джадду было тепло и уютно, он удобно устроился в своем старом (и единственном) кресле, держа в одной руке кружку с какао, а в другой — папироску-самокрутку.