Кто-то еще - Алексей Бергман

«Можно подумать, мы с тобой — нормальные», — хмуро напомнил ученик и обратился по-русски к Егору, заинтересованно поглядывающему на образованно болтающих по иноземному гостей:

— Послушай, ты не мог бы мне вернуть плеер? Там одна песенка записана, хочу послушать.

Парнишка неожиданно смутился, почесал в затылке и:

— Тут, как бы, одна проблемка есть…, - замялся, виновато покосился на Митяя и Нестора, снимавших сапоги возле крыльца. Шепнул: — Я тут типа…, посмотрел твою игрушку…

— И что?! — с нехорошим предчувствием поторопил Арсений.

— Ну… Полыхнула она.

«Твою маму!!» — внутренне взревел Арсений!

В отличие от не переживающего за неизменность будущего Извекова, Миранда вмонтировала в переносные телепорты устройства самоликвидации. Если кто-то шибко любознательный попытался бы вскрыть корпус доисторической «игрушки», устройство моментально активировалось, дотла выжигая внутренности.

Егор, стало быть — любознательный и попытался. Хорошо, что руки целы. Хоть пара пальцев и перемотана вполне цивилизованным лейкопластырем.

«Не показывай, что плеер для тебя что-то значит! — быстро упредила горячего ученика наставница. — По правде говоря, при нынешнем раскладе я бы все равно не рекомендовала Жюли «пересаживать» в Бориса. Могут свихнуться оба».

«А Буря не свихнется?!»

«До Бури еще добраться надо. К тому времени Жюли может восстановиться».

Ночью, в полночь, Фаина, как и обещала, снова обратилась к духам.

Арсений-Миранда и Борис дожидались в горенке, пока шаманка «пообщается» с камнями. Компанию (охрану) им составлял Егор, сквозь сероватый сумрак неполноценной северной ночи в окно заглядывала полная луна.

Племянник ведуньи удивлялся, слушая, как гости общаются на непонятном языке, а голос молодого парня порой меняется, становясь откровенно женственным. Как уважительно взрослый широкоплечий Борис прислушивается к речи молодого родственника…

— Чего бы там не намудрила Фаина, — говорила Миранда, — мы срываемся отсюда максимально быстро. Мы сыты, выспались. Так что, Сенька, поменьше уши расставляй, почаще лапшу с них стряхивай.

— Фаина обещала мне какую-то помощь, — хмуро отвечал ученик. — Если ее знания могут реально вооружить нас против Платона, то я бы хотел их получить.

— Как?! В тетрадку заклинания записать и бубен с заячьей лапкой в подарок получить?!

— Хотя бы.

— Умора. Сенька с бубном вокруг печки пляшет, а мы типа — подпеваем всей капеллой!

Закипающие страсти снял командир Завьялов:

— Остынь, Миранда. Если у нас есть выбор уйти отсюда без боя — будем ждать.

Воспользовавшись голосовыми связками носителя, Миранда громко фыркнула. Горячей натуре диверсантки ожидание — противно!

В комнату вошел Лазарь. Угрюмо оглядел «гостей», мотнул головой, приглашая на выход. Но когда вслед за Арсением встал и Борис, поднял вверх руку, останавливая мужчину:

— Фаина ждет только его. Ты остаешься здесь.

Арсений слегка растеряно оглянулся на усаживающегося обратно на табурет командира, почувствовал, как бешено заколотилось сердце. В отличие от наставницы, он твердо знал, что ждет от таежной колдуньи помощи. И новых, таинственных и притягательных ЗНАНИЙ!

«Ох, Сенька, и задурила же тебе бабка мозги-и-и…»

«Миранда. Ты не забыла, что в общей голове нельзя соврать? Ты мне завидуешь, наставница».

«Я-а-а?!?!.. Да. Наверное, завидую, Арсений. Но еще больше я — боюсь за тебя, мой мальчик».

«Не бойся. Я уже взрослый мальчик».

«Заметила. Ты лучше обрати внимание на стол».

На столе перед Фаиной лежали отнюдь не камни, а внушительный, страшноватый нож. С почерневшей от древности деревянной рукоятью, с длинным, темным, но острейше заточенным лезвием. Не охотничий, не кухонный, а сразу видно — ритуальный.

Шаманка выглядела изможденной. На сгорбленные плечи бабушка накинула пуховый платок. Смотрела не на гостя, а перед собой.

— Садись, — повелела. — Слушай. — Когда парнишка выполнил указание, заговорила, все так же глядя в скатерть: — Твоя судьба для меня закрыта. Я могу видеть только то, что м н е захотели сказать духи. — Фаина подняла на Сеньку черные раскосые глаза, огорченно присобрала подбородок: — Мать прародительница сказала — ты тот, кого я ждала все эти годы, но н а ш е время — не пришло. Сейчас ты должен уходить, но позже вернуться. Ты дашь мне клятву на ноже, что вернешься. В этом наше спасение, миленький. Твое и моего народа. — Фаина встала из-за стола: — Пойдем. Я должна тебе показать.

Шаманка пошла к двери на свою половину, попыталась пропустить впереди себя гостя…

Но в госте сидела осторожная как сто чертей диверсантка.

«Никогда, Сенька, не показывай спину человеку с ножом. Будь воспитанным мальчиком, пусть женщина первая идет».

Арсений произвел благовоспитанный жест, Фаина понимающе, устало усмехнулась и первой перешагнула порог небольшой темной спаленки.

У окна, на высокой узкой кровати спала девушка с черной косой, скользнувшей с кровати почти до пола. Арсений еще не стал поклонником чарующей женской красоты, к девчонка относился большей частью по панибратски. Вид спящей женщины впервые заставил сердце замереть в груди!

Более красивой девушки ровесницы Сенька еще не встречал. Девчонка походила на спящую Белоснежку, на девочку из сказки, на очарованную принцессу с пухлыми, чуть приоткрытыми губами, собольими бровями, изумительно очерченным носиком и обнаженными руками дивной лепки!

— Кто это?! — прошептал Арсений.

— Моя внучка. Ее зовут Тамара.

— Тамара…, - как бы прокатывая имя на языке, заторможено повторил Арсений…

«Сенька! — заорала внутри диверсантка. — Очнись! Стряхни лапшу!!»

— Тамара…, - снова пропел имя парень.

— Много лет назад моя прабабка выходила цыгана, сбежавшего с царевой каторги. Кровь рыси перемешалась с кровью кочевого племени. — Фаина вздохнула во всю ширь груди, покачала головой: — Тамара должна была стать моей преемницей. Но сейчас сама нуждается в защите. Ты, парень, — должен стать ее защитой и опорой. — Шаманка протянула к Арсению нож лезвием вперед: — Клянись. Повторяй за мной слова.

«Сенька, атас!! Шаманка счас тебя на спящей внучке поженит!!»

«И что?»

Как будто под гипнозом Арсений повторил за Фаиной слова клятвы. Вышел вслед за шаманкой в комнату, прищурился от неяркого света керосиновой лампы…

— Я не знаю, смогу ли придти, — сказал правдиво.

«Первая здравая мысль за полчаса! Уносим ноги и забудем!»

— Ты придешь, миленький, — спокойно и устало произнесла колдунья, садясь за стол.