Адвокат. Судья. Вор (сборник) - Андрей Константинов

Арипова открыла рот от ужаса и замотала головой:

– Нет, что вы, никого тут нет, это какая-то ошибка!

Но она кричала как-то нарочито громко, и это не понравилось Степе. Кивнув Данилевскому на Арипову, Марков решил осмотреть квартиру. Он приблизился к закрытой двери в спальню и левой рукой резко толкнул ее. Последнее, что увидел в своей жизни Степа Марков, было дуло восьмизарядного американского помпового ружья. Марков даже успел выстрелить, но его пуля лишь чиркнула по шее парня, который зарядом картечи снес Степе полголовы. В комнате находились двое «казанцев», «курировавших» Арипову, кстати, тоже наполовину татарку. Эта троица скрывалась вместе, большой и дружной семьей, уже давно, на парнях висело «мокрое», поэтому с оружием они не расставались даже ночью…

Тело Маркова откинуло назад, в прихожую. Данилевский пригнулся, но выстрелить не успел – картечь из второго ружья разворотила ему грудную клетку и перебила горло Ариповой…

Чернов, услышав выстрелы, так растерялся, что побежал наверх, даже забыв достать ствол из наплечки. Увидев выскочивших из сорок третьей квартиры двух заросших мужиков с короткими ружьями в руках, Валера оцепенел и поднял руки. Вид у него был настолько жалкий, что убегавшие бандиты даже не заподозрили в нем мента.

– Грохни, – предложил на бегу один из «казанцев» напарнику.

– И так шумно, он – овца, не при делах, – все это Валера успел услышать перед тем, как тяжелый приклад коротко, но очень больно ударил его в лоб. Валера сел на задницу, но сознания не потерял. Он сидел и думал о том, что теперь всей его так хорошо начинавшейся карьере наступил конец. Это было настолько обидно, что у Валеры даже прошла боль.

Бандиты выскочили из подъезда и нарвались на гэзэшников, которых Гена Фоменко все-таки направил в адрес. «Казанцы» успели выстрелить еще по одному разу и получили в ответ автоматные очереди. Один был убит сразу, а второй, с пулей в животе, успел заскочить обратно в подъезд. Непонятно, на что он надеялся, может быть, хотел дворами уйти или чердаком… Это был тот, кто пожалел Чернова, не стал его убивать. На лестничном пролете бандит выронил ружье и, схватившись руками за живот, начал оседать на ступеньки. Валера увидел его умоляющие глаза, которые уже начали подергиваться мутной пеленой боли, и выстрелил прямо в них несколько раз подряд, лихорадочно приговаривая:

– Это тебе за овцу, за овцу, за овцу!!!

Так погибли Степа Марков и Гриша Данилевский. Были убиты и Марина Арипова, и двое бандитов, установить личности которых не представилось возможным.

Чернова не обманули первые, радужные, предчувствия – бойня на Второй Красноармейской действительно попала во вторник на первые полосы всех самых крупных питерских газет. Во всех материалах главным героем был представлен руководитель операции заместитель начальника семнадцатого отдела ОРБ Валерий Чернов, лишь благодаря мастерству и героизму которого бандиты, устроившие на своей квартире засаду, не ушли от возмездия…

Позже, в ходе служебного расследования, Чернов рассказал, что СОБР на задержание брать не стали, так как те были необходимы в резерве для возможного использования дежурным нарядом УУРа, по линии которого в тот вечер было совершено несколько тяжких преступлений, но зато именно он, Чернов, распорядился, чтобы Марков позвонил в РУВД и попросил помощи у местных гэзэшников. Глубоко копать служебная проверка не стала…

Сергей Челищев, конечно, не знал обо всех этих обстоятельствах. Гибель Степы перевернула все его расчеты, и Сергей принял решение срочно выехать под Лугу, на хуторок Федосеича, где он отлеживался после своего февральского запоя.

Реально в Лугу ему удалось выбраться только во второй половине следующего дня. Антибиотик по случаю гибели Маркова был в прекрасном настроении, он собрал все газетные вырезки и с наслаждением перечитывал их, потягивая неизменную «Хванчкару». Челищев сказал Виктору Палычу, что собирается немного отдохнуть на природе, и старик возражать не стал, лишь напомнил, чтобы Сергей не забывал про банк «Отечество» и операционистку Лену: до запуска операции с авизовками оставалось чуть меньше двух недель…

Челищев вызвонил Выдрина, страшно обрадовавшегося появлению пропавшего шефа, пересел в условленном месте со своего джипа на Сашкину «девятку» и велел гнать до Луги. Почти всю дорогу Челищев молчал, угрюмо глядя на дорогу перед собой, и Выдрин, почувствовав его настроение, не беспокоил Сергея никакими расспросами. Челищев курил сигарету за сигаретой, вспоминал Степу Маркова и время от времени невнятно мычал от внутренней боли. Челищеву было совсем плохо, он думал о том, что несет всем вокруг себя только горе и смерть…

Когда до хуторка Федосеича оставалось километров десять, Сергей взглянул на Сашка и сказал:

– Саня, дела пошли совсем невесело, ты слушай меня, не перебивай… Примерно через месяц тебе нужно будет уехать из города, спрятаться, так что готовься… Маму с собой заберешь, деньгами и документами я обеспечу. И не спрашивай меня ни о чем – все, что можно будет, я тебе сам скажу. Только уехать вам надо будет обязательно – это вопрос жизни и смерти, и не только моей, но и твоей, и еще многих других людей.

Выдрин даже пригнулся к рулю от неожиданности, долго молчал и наконец спросил:

– Уезжать навсегда придется?

– В жизни ничего не бывает навсегда, – вздохнув, ответил Челищев и закурил очередную сигарету.

Примерно в километре от дома старого тренера Сергей велел Сашку остановиться, вышел из машины и, предупредив, что вернется часа через три, направился к хуторку. Майское солнышко потихоньку набирало силу, листья вовсю вылезали из почек, и все в природе радовалось обновлению. Сергей любил май больше всех остальных месяцев в году, с его приходом он сам всегда оживал. Но сейчас его душу не отпускала жестокая февральская стужа.

Подойдя к дому Федосеича, Челищев услышал доносившиеся со двора тяжелые удары колуна. Ворота были открыты, Сергей вошел и увидел знакомую высокую фигуру, легко разваливавшую огромные березовые чурки. У Челищева вдруг перехватило дыхание и защипало в глазах.

– Здорово, Олежка…

Званцев обернулся к нему, сжимая одной рукой большой колун, и заулыбался:

– Серый! А ты чего прискакал раньше времени? Договаривались ведь на субботу…

Они обнялись, и Сергей вдруг уткнулся лицом в плечо Олега.

– Э-э, ты чего, братишка, случилось что? С Катькой?!

Челищев отрицательно качнул головой:

– Случилось, но не с ней. С ней все в порядке. Сейчас расскажу все, дай отдышаться только.

Они присели на березовые бревна, закурили, и Челищев вдруг снова с пронзительной отчетливостью вспомнил все, что произошло между ними в тайнике под стойкой бара в «свинарнике», где они прятались от омоновской облавы…

Устроители тайника под стойкой бара явно не рассчитывали на то, что в нем будут скрываться одновременно двое, да еще таких габаритов, как Званцев с Челищевым. Олег и Сергей вынуждены были сидеть скорчившись, прижимаясь друг к другу. Сверху еле различимо доносились тяжелые шаги, потом стало слышно, как залаяла собака. Кто-то завизжал, зазвенело разбитое стекло – судя по всему, в баре начали бить крупье.

Олег вздохнул и шепотом сказал:

– Если они запустят сюда пса – нам конец…

– Почему обязательно конец? Может, наоборот – начало?.. – решил поддержать беседу Сергей. Ну не сидеть же в полной темноте молча.

– Много ты об этом знаешь, – раздраженно ответил Званцев. – Начало… Ты вообще ментам должен в ножки поклониться: если бы не они, ты бы еще полчаса назад покойником стал…

Они снова замолчали, думая каждый о своем. На этот раз паузу нарушил Сергей:

– Интересно, по чью они душу – за мной или за тобой снова?

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Если они нас здесь найдут, обоим мало не покажется…

– Покурить бы, – вздохнул Челищев, но Званцев отрицательно мотнул головой:

– Нельзя, собака может учуять, да и вытяжки здесь никакой – задохнемся… Терпи. Лучше объясни, что ты там нес насчет сына. Какой сын, чей?

– Я же покойник?.. – невесело усмехнулся Сергей, но Званцев перебил его, не дав договорить:

– Не юродствуй! Сейчас не до шуточек, рассказывай, что знаешь!

Когда очень рассерженного человека обстоятельства вынуждают говорить шепотом, получается не очень страшно. Сергей улыбнулся против воли, надеясь, что Олег этого в темноте не заметит…

– А что тут рассказывать? В августе ему будет восемь лег, зовут Андреем. Сроки можешь сам посчитать. Катька от тебя тогда залетела, а Гончарову своему, покойнику, ничего не сказала – он в Швейцарию в длинную командировку уехал. А она подалась рожать к бабушке своей в Приморско-Ахтарск, там сына и оставила… Вот и все.