Адвокат. Судья. Вор (сборник) - Андрей Константинов

Марков достал сигарету, размял ее, сунул в рот и кивнул:

– Хорошо, говори.

Челищев схватил себя за мочку уха, несколько раз дернул и наконец начал:

– Ты гоняешься за Антибиотиком. Результаты у тебя пока никакие, и мы оба знаем, почему. Я могу тебе дать полный «расклад» на Палыча и его «империю». Я знаю схему, людей, каналы. Некоторые «темы» я могу расписать от и до – и уже отработанные, и только запускающиеся. Но все это я дам только в обмен на твою услугу.

– Мы не на рынке, – перебил его Марков.

Челищев кивнул:

– Я знаю, что мы не на рынке, но два человека только в том случае могут что-то сделать вместе, если у них находятся точки для соприкосновения и взаимных уступок.

– О чем именно идет речь? – Тон Степы не стал менее сухим, но он не уходил, и это обнадеживало.

– Делом Катерины ты занимаешься?

Марков присвистнул:

– Еще несколько таких вопросов, и можем заканчивать разговор.

– Да перестань ты! Я дам тебе расклад, если ты не будешь мешать Катерине выйти из тюрьмы. Это один момент.

Степа покачал головой:

– На ней наркота висит солидная, да 196-я…

Челищев не дал ему договорить:

– Брось, Степа, ты не хуже меня знаешь, что это не ее «темы».

– Ее – не ее, а все это при ней было.

Сергей достал новую сигарету, жадно затянулся несколько раз подряд и сказал совсем тихо:

– Кокаин ей в каблук я подсыпал, и на стрелку ту тоже я вас навел.

– Ты? – Вот этого Марков никак не ожидал и поэтому слегка растерялся.

– Я. Только не спрашивай меня – зачем и почему. Это наши личные разборки, тебя не касаются.

Марков усмехнулся и почесал затылок:

– Что-то, Сережа, не пойму я тебя. То ты, как говоришь, нам ее сливаешь, то теперь из «Крестов» тянешь.

Сергей нахмурился и отвернулся:

– Она беременна от меня. Ей родить нужно по-человечески.

Марков долго молчал, наконец сказал, словно сделал над собой усилие:

– Ну, предположим, об этом пункте можно подумать. Я ничего не обещаю, я говорю – можно подумать. Какой тебе интерес расклад давать – тебя же тоже сажать придется. К слову сказать, тюрьма по тебе и без твоих раскладов плачет…

Челищев покачал головой и зло оскалился:

– Не понти, Степа… Если бы у тебя что-то реальное на меня было – ты бы давно уже посадил… Что, не так? Так… А у тебя ничего нет, кроме слухов и сплетен, которые к делу не подошьешь. И поскольку анашу со ржавой финкой вместе мне в карман тебе подкидывать впадло, посадить меня для тебя пока нереально.

Степа ничего не ответил, и Сергей продолжал:

– Поэтому второе мое условие – дай мне уйти, когда я тебе все отдам.

Они стояли, глядя друг другу в глаза, и сами не заметили, как перешли на шепот.

– Уйти? От себя все равно не уйдешь. Помнишь, как кончил Раскольников?

– Это все литература, Степа, ты за меня не беспокойся, я сам о себе позабочусь. Ты пойми, то, что я тебе расскажу, ни один агент никогда не скажет. Ты про «золотой эшелон» слышал? А про авизовки?

Степа вскинул голову – пущенные Сергеем шары явно достигли цели.

Марков молчал больше минуты, размышляя и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец Степа вздохнул и посмотрел Сергею в глаза:

– Ты же знаешь, такие сделки нашим законодательством не предусмотрены…

– Ой, Степа, только не надо меня лечить, я ведь тоже в системе работал, знаю, как и что у нас предусмотрено – на бумаге и в жизни.

Марков кивнул:

– Ну, если ты систему вспомнил, то сам понимаешь, один я все равно такие решения принять не могу.

– Понимаю, – тыльной стороной ладони Сергей стер пот со лба. – Ты, Степа, тоже имей в виду – чем больше будет круг посвященных, тем больше у тебя шансов поздравить «убойщиков» еще с одним глухарем – со мной, в виде тушки потерпевшего.

– Кудасов тебя устроит?

Сергей медленно кивнул:

– Устроит. О гарантиях говорить не будем – мне достаточно твоего слова. Когда дашь ответ?

– Сегодня пятница, – наморщил лоб Степа. – Давай в понедельник, чтобы оно реально было. В шесть вечера, на старом месте.

– Идет. – Сергей кивнул, быстро повернулся и зашагал в сторону Литейного моста.

Оставшись один у памятника вождю мирового пролетариата, Степа сел на лавочку, с отвращением закурил вонючую сырую сигарету и, глядя на синеватый дым, невольно окунулся в грустные воспоминания о тех временах, когда Серега Челищев казался ему настоящим парнем и если не другом, то, по крайней мере, в чем-то примером для подражания.

Степа Марков поступил на юридический факультет Ленинградского университета на год позже Челищева и сразу попал в так называемую «ментовскую» группу. На юрфаке тогда экспериментировали, и решено было создать специальную группу из двадцати пяти ребят, которые после выпуска должны были влиться в славные ряды ленинградской милиции. За годы учебы Степа с Сергеем сталкивался редко, хотя, конечно, знал его (а не знать Челищева было трудно – чемпион университета по дзюдо, отличник и бабник, он был весьма яркой фигурой на факультете). Степа же учился средне, особо шумным успехом у девчонок не пользовался и вообще старался держаться в тени, стесняясь своей бедноватой по «универским» меркам одежды.

Воспитывался Степа Марков без отца, и его мать – инженер второй категории закрытого конструкторского бюро – всю жизнь выбивалась из сил, стараясь дать сыну образование, да, видно, от того надорвалась и тихо угасла, когда Степа заканчивал пятый курс. Поскольку у Маркова не было вообще никакого блата, распределение он получил «на землю» – в отдел уголовного розыска районного управления внутренних дел.

Степа был настоящим романтиком, с восторженной верой в победу в бескомпромиссной борьбе с поднимающей голову уголовщиной. Работа «земельным опером» быстро развеяла романтическую дурь. Прощание с книжно-детективными мечтами началось со знаменитой истории об орле-похитителе. На «земле» Степиного РУВД завелась шайка, промышлявшая срыванием шапок с голов прохожих. Заявления от потерпевших посыпались в ОУР[60] настоящим осенним листопадом, и, пожалуй, из всех оперов один только стажер Марков горел стремлением поднять все эти глухари. Остальные коллеги каждый день мрачно пили водку, успокаивая напряженные грядущей проверкой нервы. Спасение пришло неожиданно – один из терпил вдруг сказал, что перед тем, как кто-то невидимый в темноте сзади сдернул у него с головы шапку, послышалось ему хлопанье больших крыльев где-то наверху… С того терпилы взяли показания все, на ком висели эти проклятые шапки. На основании слов заявителя была выдвинута «блестящая версия» о том, что шапки с прохожих срывал принимавший их за добычу орел, залетевший в Ленинград, а раз так – то в возбуждении уголовных дел можно было смело отказывать…

По итогам нормально прошедшей проверки в РУВД перед операми выступил районный прокурор по кличке Ежик (он был знаменит тем, что в обеденные перерывы всегда принимал сердечные капли, запивая их стаканом портвейна, а по всем служебным делам непременно советовался с женой, учительницей литературы), который коснулся, в частности, ситуации с орлом, деликатно намекнув, что на птицу можно свалить три, ну пять шапок, но ведь не двадцать же, потому что где-то ведь должно быть и гнездо… Степа попытался тогда высказать свое мнение по орлу и шапкам. Кончилось это крайним обострением отношений с коллегами. Нет, они не стали делать пацану подлянок, но и всерьез его уже не воспринимали.

– Может, ты и станешь настоящим ментом, Степа, но только в том случае, если начнешь, как старшие товарищи, пить все, что горит, и все, что шипит, – смеясь, говорили ему опера. А к пьяным Степа так и не смог привыкнуть. Стыдно было бы ему беседовать с потерпевшими, пряча красные с перепоя глаза и убирая под стол трясущиеся потные руки. Постепенно в отделе к Степе привыкли, держали за своеобразного юродивого, спихивая на него всевозможные глухари. К удивлению коллег, Степа умудрился «поднять» некоторые из них, что, естественно, популярности в коллективе ему не прибавило. Маркова с завидным постоянством на каждом собрании начали склонять за плохо оформленные бумаги, за состояние картотеки, за убогий вид конспектов по марксистско-ленинской подготовке… Степа только крепче стискивал зубы.

В конце 1988 года на Степиной «земле» случилось убийство известного антиквара Варфоломеева. Дело это на первый взгляд представлялось типичным глухарем, но Степа, заручившись поддержкой Гоши Субботина – старшего опера «убойного цеха» главка, решил все-таки пройтись по связям старичка. Антикварщик, как оказалось, водил компанию с очень известными в городе людьми… После допроса одного из знакомых Варфоломеева – начальника цеха обувной фабрики Криницына – заглянула к Степе в кабинет уважаемая в райуправлении начальник ИДН[61], майор милиции Клавдия Алексеевна Папиро.