Приключения сионского мудреца - Саша Саин

«Мы обнаглели», — объявила мне Разумова после того, как я вышиб зуб у Пети Мулюкова. «Что ты имеешь в виду? — не понял я её заступничество. — Что, напрасно я у Пети зуб вышиб?!». — «Нет, это ты сделал правильно — он заслужил. Просто я беременна». «Почему же ты наглела? — спросил я у неё. — И уже второй раз, первый раз — еще на втором курсе!». — «Что мне сейчас делать?» — спросила «наглая». «Ну, пятый курс — не второй, тогда я бы не смог учиться. А сейчас, думаю, осталось немного доучиваться, и я свои обещания выполняю — рожай!». — «Тебе легко сказать — рожай!». — «Ну, это уж я за тебя не сделаю! Раз уж ты обнаглела, — продолжил я, — то пойдём во Дворец бракосочетания, напротив ЦК Партии, разведаем там обстановку!».

Не могу сказать, что нас встретили там с распростёртыми объятиями. Очередь, как будто мясо продают! Заполнили заявки. Тут нам объявили, что месяц надо подождать. Кто первый раз женится — месячный срок на выдержку! «Да мы уже 5 лет друг друга знаем, что нам ещё месяц испытывать! Я уже 5 лет её испытываю, ничего не сломалось, служит исправно!» — пытался убедить я бюрократку. — «Нет и нет». — «Да пошли они к чёрту! — одновременно произнесли мы. — Чтобы мы их просили! Распишемся в районном загсе», — и тут же разорвали наши заявления и выбросили их в мусорку. «Ну что ж, — сказали мама и папа, — она неплохой человек и к тебе неплохо относится, — объявила мама, — следит за тобой». — «Это не всегда хорошо», — возразил я. «Да, — поддержал брат, — можешь! Ты её уже знаешь 5 лет, она нормальная! Расписывайтесь в Железнодорожном районе, недалеко от прокуратуры, рядом с кинотеатром „Хроника“». — «Он на тебе никогда не женится!» — сказала Разумовой её мама. «У нас очередь, — сказала работница лет 25-ти в Железнодорожном загсе, — только через 2 месяца возможно». — «Что, у вас весь район хочет жениться?!» — спросил я. «Мужчина, не умничайте!» — возмутилась загсовка. «Радовались бы, что к вам приходят!» — сказала Разумова, осмотрев невзрачную контору. «А вы не хамничайте, женщина! — ответила работница загса и добавила: — Не мешайте работать, разводятся и женятся всякие по сотни раз и хотят быстро!». — «В этой конюшне расписываются только „повторники“, поэтому так и разговаривают. Молодожёны во Дворце бракосочетания расписываются, но и там не лучше общество, — сказал я. — Пойдём в прокуратуру, эта хамка в один момент сейчас ласковее станет». — «На когда записались?» — спросил брат, закончив разговаривать по телефону. «Ругается, сволочь, говорит: занято, мест нет! Очередь, как за мясом!» — сказал я. «Ты посмотри, какой наплыв! — удивился брат. — Ладно, позвоню начальнику Железнодорожного РОВД, пусть туда наряд милиции направит на её задержание. Здравствуй, Карим Рахимович, у меня к тебе просьба: знаешь работников загса в твоем районе, брата не хотят женить, очередь большая. Ускорь, спасибо и тебе, через час позвоню. Сделал, — успокоил брат, — поженят. Ну, всё! Идите туда снова, — сказал он нам после повторного звонка в милицию, — сейчас, надеюсь, она будет ласковее». Ласковее работница не стала, но сговорчивей: «Я ведь вам сказала, что все дни заняты, а вы не поверили, в милицию пожаловались! Хорошо, приходите в субботу — через неделю, в 12 часов». — «А вы работаете в субботу?». — «Мужчина, не умничайте!» — вновь случился рецидив у служащей. «Ну, всё, теперь нужны свидетели, я возьму двоюродную сестру», — решила Разумова. — «А я — родного брата, двоюродных нет, во всяком случае, в Душанбе, они у меня только для дипломного проекта в техникуме годятся».

В субботу все четверо с цветами явились в Железнодорожный загс, вернее, к его дверям, т. к. он был закрыт, но согласно объявлению, в субботу работал. Никто не явился на работу, кроме нас, расписаться. «Вот мерзавцы!», — сказал брат, и мы согласились с ним. «И начальник милиции тоже сволочь! — сказал я. — Он не так с ней разговаривал, наверное, сказал просто, что я пожаловался. Не просил это для него сделать». — «Ничего, с ним я рассчитаюсь! — пообещал брат. — У нас есть на них уголовное дело о взятках». — «И эту сволочь завтра посади за развал советской семьи! Ну ладно, мне всё с третьей попытки удаётся, как защита диплома. У меня есть ещё одна попытка в Октябрьском загсе», — успокоил я Разумову. Этот загс был уже по месту моей прописки, через дорогу от моего дома на Северной. «Хорошо, — сказали в загсе, — приходите в среду на следующей неделе — распишем». — «Вот это другое дело — лучшие люди! Я же сказал, что третья попытка — это моя! Ты мне так же тяжело даёшься, как и диплом в машиностроительном техникуме», — сказал я Разумовой, чем немного её обидел, но только слегка. В назначенный день пришли в том же составе, только цветы пришлось другие купить. Кроме «росписи», нас ещё и сфотографировали, и мы пошли вчетвером есть шашлык. Свадьбу решили не делать, чтобы не ставить четырёх евреев в положение меньшинства, т. к. кроме нас с братом и папы с мамой, никого из подходящих родственников в Душанбе не было, а у Разумовой — куча! При желании, она могла бы собрать человек до ста и более — целую роту! Это четыре еврея, в три раза меньше воинского отделения, не выдержали бы, и она с этим тоже согласилась. На следующий день — в четверг — в институт Разумова уже пришла еврейкой, с моей фамилией и с обручальным кольцом. «Ты что, замуж вышла?!» — воскликнули все, кроме местных. «Да», — скромно ответила жена. «А кто муж?!» — взволновано спросила Ася, и остальные живо заинтересовались. Жена кивнула в мою сторону, и я кивком головы подтвердил, что это так. Кольцо я не носил — оно мне просто не шло, становился похожим на какого-то ботаника. «Вот молодцы!» — подпрыгнула от восторга Ася. «Да ну тебя, Аська, не мешай читать! — углубился вновь Петя Мулюков в книжку, готовясь к зачёту по стоматологии. — Сейчас будет спрашивать этот, садист какой-то!». «Так он же тебе за зуб зачёт засчитал!» — напомнила Ася. «А вдруг не поставил?» — вздохнул Петя. Видать, слишком уж его напугал стоматолог. «Ничего никому не сказали!» — помрачнела Букашкина, и все остальные обиделись, что мы поженились, и надулись. «Мы и сами не знали, что поженимся, только с третьей попытки удалось», — объяснил я.

Глава 16

Жена стала беречь и растить свой живот, и меньше учить. Чувствовалось, учёба её интересовала с каждым днём всё меньше. Она готовилась стать матерью после того, как второй раз «обнаглела» и забеременела. А я готовился стать врачом, вернее, врачом я себя уже чувствовал, нужен был диплом. Пока каждый будет жить у себя дома — решили мы, т. к. денег не было, чтобы квартиру снять, а в кибитку не хотелось. Это было бы для меня травмой, а быт определяет сознание, по выражению примитивных «марксистов»! Кроме того, предстояло ещё одно испытание после сдачи летней сессии — прохождение воинской службы, принятие присяги в полевых условиях учебного военного полигона Ляур. Для студентов мединститута это означало два месяца воинской службы! Для студентов сельхозинститута и политехнического ещё хуже — три месяца! После военной присяги и воинской подготовки вместе с дипломом получим военный билет и звание лейтенанта. И в случае войны уже не пропадёшь, пойдёшь на фронт обеспечивать войска медпомощью. Будешь решать вопрос: кто нуждается в медпомощи — это те, кого можно будет ещё на фронт отправить! А тот, кто тяжело ранен — нуждается только в уходе. Это означает, что он вскоре уйдёт к доценту Грызлову «на уход» и пополнит список т. н. безвозвратных, санитарных потерь. Но в любом случае — это означает, что врач ничего не должен для раненого делать — пусть сам, если сможет, выживет! После института ты уже старший врач полка. В мирное время, если не удастся отмазаться, то каждые три года будешь призываться: на месячные, двух- или трёхмесячные военные сборы. Неплохо, если это в Душанбе, тогда не хуже, чем работа, если работу не любишь. Хорошо было бы для меня тогда, когда я на заводе работал, но тогда я не был лейтенантом. А работа врачом, конечно, лучше, чем военная подготовка! Служба в Ляуре, по рассказам, была не мёдом: июль месяц и август, жара +45–50 °C в тени, отсутствие водопровода, одна фляга воды на день и то, что с едой. В такую жару еще бегать в противохимической защитной одежде, в противогазе — не все выдерживают такую подготовку. Тем более что в Советской Армии главный поставщик калорий для солдат — это хлеб. А здесь еще и вода отсутствует. Но, по убеждению советской военной медицины, чем меньше пьёшь в жару и в походе, тем лучше, т. к. лишняя влага всё равно потом выводится, и только пить еще больше хочется. Мне предстояло как бы пойти на войну, на фронт! И жене было у себя дома лучше, чем у моих родителей, без меня. Женитьба для женщины, что дрожжи для теста! После женитьбы живот у Разумовой вдруг стал расти, как на дрожжах! И, наконец, до того разросся, что пришлось ее отправлять в роддом!

Что-то надо было с животом делать! Конечно, я ежедневно после занятий приходил в роддом, в котором у нас до этого на четвёртом курсе был цикл по акушерству и гинекологии. Первый роддом — лучший в городе и республике. Был ещё и второй, но первый был базой кафедры, поэтому он был настолько хорош, что охранялся от будущих отцов, как военный объект! Будущие матери, как заключённые, выглядывали из окон, в лучшем случае — из открытого окна. А будущие отцы — снизу кричали, спрашивали, что да как. Зайти внутрь нельзя было, чтобы с собой не принести жене какую-нибудь заразу, что скажется на потомстве. А т. к. кричали снизу и сверху, все одновременно, то попробуй узнай, кто тебе отвечает — твоя ли жена, твой ли муж? Так можно понять, что твоя родила уже, а окажется, что это сделала её соседка. По телефону информация тоже ненадёжная. Кроме того, что приходил в роддом, ещё и звонил по вечерам — вдруг, пока ты дойдёшь до дома, жена уже тебе что-то родит?! И действительно: «Ваша жена родила», — согласилась дежурная по телефону. «Кого?! — нетерпеливо заорал я в трубку. — Мальчика или девочку?». — «Сейчас посмотрим, — сонно отреагировала справочная служба, — и то, и другое». — «Как и то, и другое?! — переспросил я. — Она что, близнецов родила?!». Стоящие рядом мать и отец успокаивали меня: «Может, так даже лучше — за один раз». Быстро одевшись, помчался в роддом, жена стояла уже на балконе. «Поздравляю!» — крикнул я. «С чем?» — поинтересовалась она. «Ну, ты же двойню родила!». — «Тройню», — показала она мне три пальца. «Да ты что — серьезно?! — испугался я. — Ты что, опоросилась, что ли?! Говори серьезно, кого родила!». — «Ты что, издеваешься! — возмутилась жена. — Ничего я ещё не родила, у меня даже ещё схватки не начались!». Но всё же, через пару дней это произошло. «Если на стене висит ружьё, то оно обязательно выстрелит»! И в этот раз жена действительно родила мальчика, 51 см — 3 кг весом, и, к её радости, а ещё больше — моей, на меня похож! Что, конечно же, лучше, чем если бы на соседа. Принёс цветы и Советское шампанское. Обменялся с акушеркой товаром — она мне сына, завёрнутого в пелёнки, а я ей — конфеты и шампанское. Взяв сына на руки, сразу почувствовал себя отцом и ощутил ответственность за него. Поехали сначала ко мне, показали сына моим родителям, а затем доставил жену и сына к ней домой. Оставил сына и жену у её родителей, без желания. Домой уехал неспокойным. Каждый день после занятий приезжал к сыну и жене, и только вечером возвращался к себе домой.