Геймер. Книги 1-4 - Юлия Игоревна Андреева

старался не смотреть на культю секретаря, уперев взгляд в прислоненную к стене китайскую ширму с пионами, — но, не скрою, я все же не мог довериться тебе без особой проверки. Поэтому сорок лет назад я и взял тебя в секретари. Сорок лет — немалый срок для проверки верности. Не так ли? — Он усмехнулся, хлопая себя ладонями по коленям.

— Вы знаете меня всю жизнь, господин. Не сорок — а шестьдесят лет. Позволю себе напомнить, что я единственный из детей, обучающихся вместе с вами владению мечом, оставшийся после этих уроков в живых и не будучи при этом сильно искалеченным. — Лицо Такеси из красного сделалось почти черным, так что Кияма невольно подумал, а не случится ли с его секретарем удар.

— Простите меня, господин, мне кажется, я наговорил лишнего. — Такеси снова утер пот со лба.

— Да, да, действительно шестьдесят лет. — Впервые Кияма казался растерянным. — А я, признаться, и не вспомню, каким ты был ребенком. Кажется, что всю жизнь ты был старым тощим дурнем, таскавшимся за мной со своим письменным прибором. — Даймё усмехнулся. — Извини за старого дурака, но я давно уже думаю о тебе как о друге.

— Это великая честь для меня! — Заерзал Такеси. — Признаюсь, я опасался, что вы действительно сочтете меня старым и сошлете в одно из ваших отдаленных поместий. Работа над «Наставлениями» подходит к концу, а я так привык к вашей милости, что лучше уж без разрешения совершу сэппуку, чем соглашусь добровольно покинуть вас. — Такеси снова низко поклонился. — Я обучал грамоте вашего сына и надеялся, что вы доверите мне обучение внуков. Как раз сегодня я хотел просить вас об этом. Но теперь, когда мы будем работать сразу же над двумя книгами, я снова чувствую себя молодым и сильным, я…

— Кстати, все хотел спросить тебя, почему ты не женился?

За седзи мелькнула тень, и тут же кто-то поскребся у входа.

— Заходи, Хана-тян, — пригласил служанку Кияма.

Девушка бесшумно открыла дверь и, войдя в комнату, утвердила перед даймё и его секретарем крошечный столик, на который другая служанка молча поставила бутылочки саке и чашечки. Встав на колени, Хана налила хозяину и затем Такеси, вопросительно поглядев на даймё.

— Можете идти. Не дети, сами справимся. — Кияма проводил служанок взглядом, дождавшись, когда девушки прикроют седзи.

— Так почему ты не женился, старый хрыч? Неужели тебе жалованья мало? Или всю жизнь собирался чужих детей грамоте обучать? Теперь, небось, поздно тебе обзаводиться семьей. Силы уж не те, да и твой стручок, поди, давно уже не тот, что в молодости. Признайся, небось, уже давно и что делать-то с ним позабыл? — Кияма отпил из своей чашечки, с удовольствием потягивая напиток. — Впрочем, ученые занятия ревнивы, они не допускают, чтобы человек расходовал себя на жену и детей.

— Ваша правда. — Такеси снова низко поклонился, оставаясь в таком положении и украдкой смахивая слезу. — А о чем ваша новая книга? Точнее о ком?

— Я хотел бы написать о человеке, прошедшем через время и появившемся здесь, в чуждой ему стране, чужом времени, чтобы изменить ход истории, или… — Кияма задумался.

— Что значит «прошедшем через время»? — не понял Такеси.

— Я буду диктовать тебе о человеке, пришедшем из будущего.

— Но так не бывает! Простите меня. — Такеси подавился саке и был вынужден откашляться. — Наше учение говорит о том, что нет будущего и нет прошлого, одно сплошное настоящее.

— Я посвящу тебя в тайну, о которой сейчас знают только в ордене «Змеи». — Кияма перешел на шепот, его лицо по-прежнему оставалось почти что неподвижным, но рука сделала движение, изображающее в театре змею.

Такеси кивнул, вытаращив на господина глаза.

— Как ваш секретарь, я, разумеется, слышал об этом ордене, но не знаю…

— Орден «Змеи» — это люди, умеющие проникать в любое время и любое место на нашей земле. Они могут заслать своего воина в древний Китай, где он, поддерживаемый членами ордена, живущими в том времени, будет представлен ко двору императора. Впоследствии он займет важный пост и будет влиять на политику страны.

— Но откуда в древнем Китае возьмутся люди ордена? — На краткий миг Такеси показалось, что господин тронулся рассудком.

— Я же уже сказал, они пронизывают мир вдоль и поперек, и если им необходимо подготовить государственный переворот в какой-либо стране, они ищут человека, который сможет стать во главе бунта. И если его нет в той стране, его берут из другой. А если его нет ни в одной другой стране, его берут из другого времени. «Змеи» есть повсюду.

— Но может ли быть представлен ко двору императора человек, явившийся из другого времени? — усомнился Такеси. Его старые ноги давно уже устали, но он не смел подняться или поменять позу.

— Ты смотришь в самый корень. — Кияма довольно крякнул, подливая себе саке. — Посторонний никогда не сможет встать у власти, где все места распределены между сыновьями правящей элиты. Но для того и орден, чтобы взявшийся неведомо откуда чужестранец был бы принят в один из влиятельных домов и назван сыном и наследником. После чего он уже может явиться ко двору императора.

— А куда девается их наследник? — Такеси все еще не мог поверить в реальность происходящего.

— Наследник может умереть от болезни или быть убитым во время путешествия. Обычно берут человека никому не известного, например, воспитанного где-нибудь в провинции. Много ты знаешь юношей, которых родители впервые представляют ко двору сегуна? Ты знаком со всеми домочадцами мелких даймё? Конечно же нет.

— О ком вы собираетесь писать? — Такеси налил себе немного саке, не зная, как скрыть внезапно охватившее его возбуждение, его руки ходили ходуном, голова старчески тряслась.

— Я назову его имя чуть позже. — Кияма проникновенно посмотрел в глаза Такеси. — О нем и еще обо мне. — Он снова замолчал, ожидая вопросов, и поскольку Такеси ничего не спросил, затравленно глядя на своего господина, продолжил: — Ты не можешь владеть мечом, потому что сын твоего господина, будучи еще ребенком, случайно покалечил тебя.

— Вы отсекли мне кисть, если быть точным, — Такеси кивнул, — но все это в прошлом. Вы мой господин, и я должен…

— Потом, когда тебе и сыну твоего сюзерена было по шестнадцать лет, он изнасиловал твою невесту, и она покончила с собой. — Темные глаза Кияма впились в хлипкую фигурку секретаря.

— Я просил тогда разрешение у вашего благородного отца совершить сэппуку, но он отказал мне. Решил, что одной рукой я не смогу правильно вспороть себе живот. Так что нет смысла и позориться. Он был великим знатоком традиций.

— А