Кризис - Генри Киссинджер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы все согласились с тем, что любое повышение готовности должно быть направлено по крайней мере на уровень СБГВС III, прежде чем Советы это заметят. Даже в этом случае они могут и не осознавать важность изменения достаточно быстро, чтобы повлиять на их дипломатию. Мы договорились обсудить дополнительные мероприятия в рамках системы тревог, не предусмотренные в СБГВС III. Тем временем адмирал Мурер – в 23:41 – отдал приказ всем военным командованиям повысить готовность до уровня СБГВС III.
В 23:25 Диниц привез предложение Израиля о том, как поступить с советской инициативой. Фактически он предлагал вариант предложения Израиля о разъединении 1971 года: израильские силы должны были отойти к восточному берегу Суэцкого канала, египетские войска отошли на западный берег в результате территориального обмена; затем с каждой стороны канала будет создана демилитаризованная полоса шириной десять километров. Это был невозможный план. Садат счел бы оскорблением предложение покинуть египетскую территорию. Он также не мог закончить войну, отойдя на десять километров от того места, где он ее начал. И было слишком сложно вовремя провести переговоры, чтобы предотвратить советскую интервенцию, если она действительно была неизбежной. Это могло бы даже ускорить этот шаг, если бы Садат был достаточно рассержен этим, чтобы настаивать на участии великих держав. Я сказал Диницу, что устрою обсуждение этого предложения со своими коллегами, но что знаю, что оно не сработает. В конце концов, мы были слишком озабочены предотвращением советского шага, чтобы взяться за израильский план.
Нашим следующим решением было попытаться перекрыть дипломатические возможности Москвы, убедив Каир отозвать свое приглашение Советскому Союзу ввести войска. В 23:55 участники встречи одобрили послание Садату от имени Никсона, в котором вновь подтвердили наш предыдущий отказ от совместных советско-американских сил. В содержательной части сообщения предупреждалось, что в случае появления советских войск нам придется оказать им сопротивление на египетской земле. По крайней мере, в этих обстоятельствах моя запланированная поездка в Каир для начала мирного процесса должна быть отменена:
«Я прошу Вас подумать о последствиях для Вашей страны, если две великие ядерные державы будут таким образом противостоять друг другу на Вашей земле. Я прошу Вас также подумать о невозможности для нас реализовать дипломатическую инициативу, которая должна была начаться с визита доктора Киссинджера в Каир 7 ноября, если силы одной из великих ядерных держав будут задействованы в военном плане на египетской земле».
Сразу после того, как мы установили СБГВС III, я попросил Скоукрофта покинуть собрание и позвонить Добрынину со следующими инструкциями:
«[С]кажи ему, чтобы воздерживался от всех действий, пока мы не получим ответ. Скажи ему, что ты не уполномочен давать какой-либо ответ. Я на встрече, и меня нельзя вызвать оттуда. Односторонних действий быть не должно, и, если они будут предприняты, это будет иметь самые серьезные последствия. Если он что-то говорит, ты можешь сказать, что у тебя есть указания никак не комментировать. С таким же успехом они могут знать, что мы настроены серьезно».
Но двое могли сыграть и на слабо каждый. Добрынин ничего не комментировал, за исключением того, что передаст наше сообщение в Москву. Никаких заверений; нет заявлений на неправильное понимание; никаких предположений, что в полночь мы все ложимся спать и возобновим наши обсуждения утром, потому что не было никакой предполагаемой угрозы. Только лаконичное замечание о том, что он будет ожидать нашего ответа.
Если поведение Добрынина было призвано усилить наше чувство угрозы, оно превосходно сработало. Наша убежденность в том, что нам грозит неминуемое наступление советских войск, не уменьшилась, когда вечером мы узнали, что восемь советских транспортных самолетов «Ан-22», каждый из которых может перевозить по двести или более военнослужащих, должны были вылететь из Будапешта в Египет в ближайшие несколько часов. Мы также обнаружили, что некоторые подразделения вооруженных сил Восточной Германии были приведены в состояние боевой готовности с 5:00 утра по вашингтонскому времени, или пять часов назад. По нашим оценкам, Советы могли перебрасывать в Египет до 5 тысяч солдат в день. Мы решили, что переход на СБГВС III не будет достаточно быстро замечен советскими руководителями. Требовалось нечто большее. В 00:20 мы привели в боеготовность и предупредили 82-ю воздушно-десантную дивизию о возможной передислокации. В 00:25 мы приказали авианосцу «Франклин Делано Рузвельт», который сейчас находится у берегов Италии, быстро двинуться в Восточное Средиземноморье, чтобы присоединиться к авианосцу «Индепенденс» к югу от Крита. Авианосцу «Джон Ф. Кеннеди» и сопровождающей его оперативной группе было приказано на полной скорости двинуться из Атлантики в Средиземное море.
В 00:30 мы вернулись к составлению официального ответа Брежневу. Мы решили вручить его около 5:30 утра по вашингтонскому времени. Поскольку советское решение о вмешательстве зависело от нашего сообщения, это давало нам дополнительное время для завершения наших приготовлений. И к тому времени Советы заметят передвижение наших войск. В 1:03 ночи я проинформировал посла Кромера о наших различных мерах по боевой готовности и о письме Брежнева. Я сказал ему, что мы официально проинформируем Североатлантический совет, постоянный орган послов, аккредитованных при штаб-квартире НАТО в Брюсселе, через час после представления нашего ответа Советскому Союзу или примерно в полдень по брюссельскому времени. Мы надеялись, что Великобритания поддержит нас в Североатлантическом совете, а также в других столицах.
В 1:35 ночи Диниц появился снова. Он призвал меня от имени премьер-министра не просить Израиль отступить к линии, которую он занимал во время вступления в силу первоначального режима прекращения огня (22 октября). Я заверил его, что мы не собирались принуждать Израиль в ответ на советскую угрозу.
В 1:45 ночи Скоукрофт по моей просьбе снова позвонил Добрынину с тем же сообщением, что и раньше, добавив только, что у нас впереди еще несколько часов размышлений. Из моего отказа говорить с ним Добрынин мог сделать вывод, что мы не настроены на переговоры. Он еще раз ответил, что доложит, не сделал никаких заверений и сказал, что будет ждать. Одновременно мы уведомили командующего нашими силами в Европе, что он должен отложить запланированное возвращение в Соединенные Штаты войск, участвующих в ежегодных учениях НАТО, призванных проверить нашу способность быстро
