Красный тайфун - Владислав Савин

Но Анна сказала — мы должны победить! Я вспоминаю, как прошлым летом мы ездили к писателям, и после попали в грозу — тучи закрывали солнце, ветер рвал наши платья и волосы, а моя подруга и старшая сестра (да, я теперь считаю ее как родней) смотрела на разгул стихии с радостью и восторгом, пусть сильнее грянет буря — я тогда не понимала ее чувств, но стояла рядом, не уходя. Прости, мадонна, что я забыла о том, что любые испытания посылаются нам затем, чтобы мы их преодолевали, и становились сильнее! Если это и есть Армагеддон, обещанная битва света и тьмы — надо ли спрашивать, на чьей стороне должна быть я, истинная католичка? Впрочем, по моему рассуждению (и объяснениям Анны) — мы, православные, и даже коммунисты, имеем то общее, что считаем: надо поступать как должно, ну а после Бог или история оценят! В отличие от протестантов, Римская Церковь не считает, что господь ведет нас по жизни за руку, как слепых — он лишь открывает перед нами двери, и мы сами вольны сделать выбор, в какую войти, и ответить в полной мере за это, когда придет час. Ну а думающих иначе — судит не бог, а трибунал. Когда Папа предал анафеме Гитлера, приказавшего своему темному воинству напасть на Святой Престол, то германские протестанты отказались это признать, заявив что все случившееся, это обычные бедствия войны. И после, когда католики Германии были обязаны приносить Гитлеру особую присягу в знак лояльности — от протестантов этого не требовали! Что ж — после падения богопротивной нацистской власти вдруг оказалось, что очень многие представители протестантских церквей оказались преступниками — Святой Престол ничего не забыл и не простил! Однако именно протестанты задают тон в Англии и Америке — и именно эти страны в будущем потащат весь мир в пропасть, ради своей выгоды!

Я вижу так. И пусть мой кабальеро меня простит — ведь я родилась и выросла католичкой, а не комсомолкой, как Анна. Я не умею выразить то, что думаю — другими словами.

Мой муж, мой рыцарь, выслушав меня, лишь улыбнулся. И крепко прижал меня к себе. А затем что‑то перевел на своем волшебном приборе (обязательно разберусь сама, как с ним обращаться, если мне дозволят!), и я услышала песню:

На ступеньках старинного храма

В лабиринте прошедших эпох

Мы стояли, нас было так мало

Мы стояли и ждали врагов

Нам бежать бы, забывши о чести

Вроде ж нечего больше терять

Но сказал кто‑то: «Мы ещё вместе,

Им нас не взять!»

(прим — Алькор. Спиной к спине. — В. С.)

Эта же прямо про нас! Если жизнь, это борьба добра и зла, света и тьмы, в том числе и внутри нас самих? Она может выражаться и во вторжении вражеских полчищ, но там, в будущем, гораздо опаснее оказалось подтачивание Веры, Идеи изнутри. Потому что именно вера во что‑то более высшее, чем насыщение и размножение, делает человека — человеком а не животным. А я вспомнила слова, которые давно слышала от одного святого человека — «дьявол опасен как раз тем, что убедил всех, что его нет». И если я удостоилась чести быть принятой в орден избранных — то что я должна сделать, чтобы оправдать доверие?

Мой кабальеро, мой рыцарь, мой любимый муж — отпусти меня! Ты знаешь, что в твоих объятиях я могу думать лишь об одном — и мы займемся этим после, но сейчас я хочу, для своего душевного спокойствия, понять, чем я могу быть полезна для нашего святого дела! Клянусь, что я жизни не пожалею, лишь бы тьма не победила и здесь!

Ой, а как быть с моим обетом? Что выше — он, или клятва о соблюдении тайны, данная моим друзьям? Когда я увижу отца Серджио, с которым я познакомилась в тот самый день, что и с моим мужем, он был легатом Святого Престола в Красных Бригадах, ну а теперь полноправный посол Ватикана в Москве, и в то же время мой духовник? Но ведь в обете ничего не было сказано про исповедь, а лишь «когда почувствуешь приближение смертного часа», а это случится, я надеюсь, очень нескоро! И если до того мне было разрешено Церковью даже сменить веру, если я захочу — то мадонна, разве это грех, на исповеди промолчать о том, что не является грехом?

Так что я должна делать для победы Страны Мечты? И для гибели и разорения ее врагов?

США, Новый Орлеан, спортивный клуб.

Соединенные Штаты — это демократия? Скорее, республика! Подобная средневековой Венеции или Генуе, или русскому Новгороду, или древней Греции, или доимперскому Риму. Когда власть принадлежит не единоличному правителю, а нескольким Домам, Семьям, корпорациям, гильдиям… что там еще было в истории? Что требует довольно сложного механизма взаимного равновесия и сдерживания — частью этого механизма могут являться и псевдодемократические процедуры с «волеизлиянием народа», и призывы к «закону, а не тирании», и развитая бюрократия с разделением прав, ну это когда «надо собраться впятером с пятью ключами». В иной истории, президент США Гарри Трумэн (в этой исторической реальности прекративший свой земной путь в 1942 году, стараниями товарища Судоплатова) скажет, сдавая свой пост Эйзенхауэру, «Бедный Айк. Он будет искренне думать, что тут как в армии — отдал приказ, его исполнили. Как же он разочаруется!». Впрочем, раз «эластичность истории» существует, то очень может быть, эти самые слова и здесь скажет кто‑то кому‑то когда‑то?

Более того, вся система власти США построена именно так, чтобы Президент никогда не мог стать Вождем! Хотя отдельные великие личности, вроде Франклина Рузвельта, в этой реальности еще здравствующего в сентябре 1945 года, или его великого дяди Тедди, сорока годами раньше, имели в своем поведении некоторое сходство с диктатурой. Так простите, исторический опыт показывает, что закручивать гайки в отношении собственных граждан и давить несогласных, Республики умеют не хуже монархий и диктатур, отсутствие единоличного тирана совсем не значит «либертэ», а уж «эгалитэ» там и вовсе не обязательно! А по отношению к «чужим», так и спрашивать нечего!

Все люди братья в Христе? И это печально, что в каком‑нибудь Никарагуа «горилла» диктатор вместе с компанией «Юнайтед фрут» (которую иные острословы в те годы звали «министерством колоний США») обходится с населением как с рабочим скотом. Но благодаря этому, простые американцы имеют на столе к обеду дешевые бананы — так что Сомоса, это конечно, редкий сукин сын, но это ведь наш сукин сын! И разве не для того Господь придумал национальные границы, чтобы у нас не болела голова от того, что происходит по ту сторону?

Так что общество, собравшееся в этот сентябрьский день в весьма привилегированном заведении со строго приватным входом лишь для своих, с вышколенной обслугой и охраной, было озабочено, по большом счету, тем же, что киношные великие злодеи — мировым господством! Поскольку мир устроен так, что или ты нагибаешь и стрижешь прочих, или это делают с тобой. Вот только делать это надо культурнее, чем немецкий неудачник, ну зачем заранее орать о своих намерениях и объявлять «недочеловеками» тех, кого еще не победил? Наши предки сто лет назад с индейцами поступали куда умнее — и кто оказался успешнее, по результату?

— Итак, что мы имеем? — спросил лощеный джентльмен аристократического вида (представитель финансистов с Восточного Побережья) — коротко и по самой сути: завершив эту войну, мы не только не получили прибыль, но даже не покрыли затрат! Если не считать таковыми вытеснение «кузенов» с их сферы влияния, и долговых обязательств, которые с англичан еще предстоит получить — что не есть факт, учитывая состояние британских финансов и прецедент после прошлой войны. Захват китайского, европейского, а в перспективе, и индийского, и африканского рынков — это необходимое условие для выживания Америки! Но совершенно неожиданно, у нас на пути оказались Советы — никто не ждал от Джо такой прыти! Пока мы сильнее — у нас подавляющее преимущество во флоте, заметный перевес в авиации, особенно стратегической, удачно расположенные базы, и полностью развернутая сухопутная армия. А еще есть Бомба, которой у Джо пока нет. Вопрос, стоит ли нам проводить в отношении СССР самую решительную политику, не останавливаясь перед угрозой, или даже применением силы — или это пока преждевременно?

Присутствовали еще трое. Толстяк с неизменной сигарой, в подражание британскому премьеру — промышленная империя среднего Запада, заводы Детройта и Чикаго. Джентльмен неуловимо ковбойского вида — сделавший состояние на техасской нефти и торговле зерном. Джентльмен с военной выправкой — в жизни однако не генерал, а представитель деловых кругов из Калифорнии. Они не были друзьями (как это возможно, в большом бизнесе?), но встречались прежде не раз. Не были они и хозяевами своих «клубов» — но были самыми авторитетными их представителями, с преимущественным голосом при принятии общего решения. В целом, власть каждого была побольше, чем у любого сенатора или конгрессмена — ну а все вместе они были силой, перед которой склонился бы и Президент. И не раз уже случалось, что решения, принятые ими, не занимающими никаких официальных постов — простая словесная договоренность, даже не записанная на бумаге! — после становилась реальностью американской политики. Ведь «что хорошо для нас — то хорошо для Соединенных Штатов, джентльмены, разве не так?».