Ориентирование - К. М. Станич

— Эта ночь не обо мне, Шарлотта. Она о тебе, — папа продолжает пить, и истории льются из его уст водопадом, потоки чепухи наполняют комнату, которую парни впитывают, как самый лучший алкоголь.

— Я ненавижу свою жизнь, — бормочу я потом, рывком открывая верхний ящик нового комода. Он заполнен совершенно новыми пижамами, которые, знаете ли, классные, при условии, что парни не трогают мои любимые спортивные штаны, забрызганные краской.

— Не очень приятно такое говорить, — Рейнджер материализуется из воздуха позади меня, и я резко оборачиваюсь, чтобы увидеть, что он стоит слишком близко. — Твой папа вырубился на моей кровати, — он говорит это со своей обычной грубостью, скрестив руки на груди, мускулистый, покрытый чернилами и… восхитительный. Он приподнимает бровь, когда я заканчиваю пялиться (и, вероятно, пускать слюни) гораздо дольше, чем любой человек назвал бы «нормальным».

Я прочищаю горло, держа в руке случайную пижамный топик. Взгляд Рейнджера опускается с моего лица на предмет одежды, а затем по его губам расползается мрачная похотливая ухмылка.

— Мы немного задержались, чуть дольше, чем следовало бы. Я предлагаю переночевать здесь сегодня.

— В каких кроватях? — спрашиваю я, указывая на большое пустое пространство, куда грузчики должны были поставить изготовленную на заказ чудовищную кровать в день свадьбы. Они и не подозревают, что мы уже окрестили её. Я изо всех сил стараюсь не фыркнуть, но это всё равно происходит.

— Как насчёт… — Рейнджер протягивает руку, выпутывая топ из моих пальцев и держа его перед моим лицом. Мне требуется примерно три моргания, чтобы понять, что это кружевная вещица. Что-то вроде нижнего белья. Он отводит его назад, за пределы моей досягаемости, когда я пытаюсь схватить его. — Пойдём испечём со мной. А потом мы сможем поспать на диване.

— Вместе? — спрашиваю я, и он небрежно пожимает плечами, отворачивается и выходит в коридор. Выругавшись, я следую за ним и обнаруживаю, что парни расселись веером у кухонного островка. Кружевное изделие лежит перед ними. На самом деле, они передают его по цепочке и изучают.

— Кружевное бюстье Кокетка от «Нейман Маркус», — Черч улыбается, передавая его близнецам, которые слишком долго ласкают его, прежде чем отдать Спенсеру. Раздражённо фыркнув, он засовывает его в карман своего расстёгнутого свитера.

Когда я захожу на кухню, то вижу, что под ним ничего нет.

Гребаный ад.

Я почти задыхаюсь от нахлынувшего желания, когда свитер сползает с одного плеча и обнажает его сосок.

Они все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, и я вижу, что модный виски теперь распространяется среди парней.

— Вы, ребята, кажется, больше взволнованы идеей этой дурацкой кружевной штуки, чем тем, что я на самом деле её ношу.

— О, тебе это только кажется, — бросает вызов Тобиас, подпирая голову рукой и подмигивая мне. Я игнорирую его.

— Как продвигается приготовление свадебного торта? — спрашивает Черч, поворачивая вращающийся табурет в сторону, чтобы можно было скрестить ноги в коленях.

— Это секрет, — Рейнджер достаёт из шкафа пару фартуков и передаёт один мне. Он начинает раздеваться прямо здесь и сейчас. Я молюсь буквально любому богу из любого пантеона, чтобы мой отец продолжал спать и не пришёл посмотреть на это дерьмо.

И…что?

— Ты готовишь свадебный торт? — спрашиваю я, стараясь смотреть на лицо Рейнджера, а не на его член. Он отворачивается от меня, наклоняясь, чтобы снять брюки и нижнее бельё, и мне открывается прекрасный вид на его задницу.

— Попробуй подтереть слюнки, — Спенсер бросает в меня тканевую салфетку, но я игнорирую её, наслаждаясь видом, пока он у меня есть. Когда Рейнджер выпрямляется и оборачивается, чтобы увидеть, что я всё ещё стою на месте, на его лице появляется одно из его восхитительно раздражённых выражений.

— Фартук. Вперёд. Сейчас же.

— Свадебный торт…

Он обрывает меня.

— Конечно же, я готовлю свадебный торт. Ты что, спятила? Нет никого другого, кто мог бы сделать это лучше.

Он начинает раскладывать ингредиенты на столе, а я отворачиваюсь и начинаю раздеваться, игнорируя горячие взгляды и шевеление у меня за спиной. Я чувствую их, когда раздеваюсь, звук отодвигаемых стульев, лёгкие шаги.

Держу пари, кто-нибудь наклонит меня и трахнет прямо сейчас. Папа в отключке из-за виски, так что всё будет в порядке…

При звуке шагов на лестнице я оборачиваюсь и вижу, что все, кроме Рейнджера, поднимаются.

— Подождите, куда вы идёте? — я начинаю, как раз перед тем, как опустить взгляд и увидеть, что фартук, который на мне надет, белый, кружевной и абсолютно прозрачный. О… О… Ладно. Я смотрю на Рейнджера и вижу, что он стоит с развязанным собственным фартуком, свободно свисающим с шеи. Он переводит на меня разгорячённый взгляд, окидывая им с головы до ног, прежде чем снова посмотреть на миску для смешивания ингредиентов перед собой.

И тут я вижу, что глазурь, которую он обещал на днях, разложена на прилавке в прозрачных кондитерских пакетах. Внутри радуга пастельных тонов.

— Ты выглядишь мило, — говорит он мне, его щеки немного краснеют. — А теперь иди помоги мне с этими кексами. Они на завтра. После репетиции мы устраиваем здесь ужин, чтобы все могли увидеть новый дом.

— Ох. Ага. Конечно. — Я неуверенно подхожу ближе, пряча вопрос «Не мог бы ты завязать мне фартук?» там, где ему самое место, спрятанным далеко-далеко. Если Рейнджер встанет у меня за спиной и начнёт завязывать этот фартук, что ж… мы не будем печь кексы.

«Может быть, я не хочу печь кексы?» — думаю я, но потом оглядываюсь и вижу слегка отстранённое выражение на его лице.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, и Рейнджер вздыхает, как будто испытывает облегчение от того, что кто-то заметил и спросил.

— Я в порядке. — Он начинает смешивать сухие ингредиенты, и я знаю, что он хочет, чтобы я занялась влажными. Так или иначе, я всегда мокрая, да? — Что касается яиц, убери желтки. Отложи их в сторону, и мы приготовим из них французский сливочный крем.

— Разве у нас уже нет глазури… — начинаю я вопрос и затем замолкаю, когда Рейнджер бросает на меня многозначительный взгляд. Мм-м. Да, пожалуйста. Похоже, что глазурь даже отдалённо не подходит для использования на кексах. Мы продолжим с того места, на котором остановились на днях. Я протягиваю руку, чтобы коснуться своей головы сбоку. Она всё ещё болит, но травма была настолько незначительной, что я даже не потрудилась рассказать об этом отцу. — И что ты подразумеваешь под «в порядке»? Я