Ориентирование - К. М. Станич

В коробочке лежит платиновое обручальное кольцо. Оно не только соответствует оправе моего кольца, но и точно такое же, как у Черча.

— Чёрт, чувак, — бормочет Мика, вынимая своё и надевая его. — Серьёзно?

— Шарлотта имеет право знать, что вы выглядите занятыми на публике, — Черч издаёт самодовольный смешок, придвигая поднос с закусками поближе к себе. Я помогаю Рейнджеру надеть его кольцо, а затем обнаруживаю, что меня тащит на колени Спенсер.

— Покажи мне, что ты моя жена, Хохотушка, — мурлычет он, и затем мы сближаемся в хаосе жара, желания и единения. Когда он обхватывает меня за талию, я чувствую тепло металла его нового обручального кольца на своей коже. Я беру его так, как хочу, держа его лицо в своих ладонях, пока он кончает подо мной.

Наблюдая за лицом Спенсера, когда он кончает, я не могу желать ничего большего.

Моя первая любовь. Моё всё.

— Не заставляй себя из-за меня, — предлагает Тобиас, как будто он действительно такой милый. Я насмехаюсь над ним, указывая на место рядом со Спенсером. Мика уже добрался до конца, ест кекс голышом и рассматривает своё кольцо. Он бросает на меня взгляд, который говорит: «Трахни уже этого идиота, чтобы я мог быть последним». Потому что, если он последний, он может не торопиться.

Он может заставить меня кончить.

— Тобиас, не заставляй меня спрашивать снова, — предупреждаю я его, и он смеётся, опускаясь на место и притягивая меня к себе. Он неторопливо целует меня, запуская пальцы в мои волосы и массируя кожу головы. На самом деле всё дело в поцелуе, так ведь? Этот парень мог бы довести меня до оргазма одним ртом; мне больше ничего не было бы нужно.

Наше соединение слаще, медленнее, связь глубже, чем я ожидала в такую рань ночи.

Потому что, поверьте мне — это только начало. Не только для нашей брачной ночи, но и всего остального. Наших отношений. Наших жизней. Нашей любви.

Пока мы трахаемся, я надеваю кольцо Тобиасу на палец, откидываясь назад, пока он стягивает перед моего платья вниз, обнажая сексуальный лифчик-балконет. Он посасывает меня через кружево, когда я приподнимаюсь на нём и соскальзываю обратно, снова и снова, пока он тоже не кончает. Пока он тоже не будет помечен как мой.

— Капитан Чак, так приятно снова вас видеть, — Мика прижимает меня к себе, сжимая так сильно, что я начинаю немного шмыгать носом. Как я уже сказала, у меня есть некоторые проблемы с эмоциональной близостью, но я справляюсь с ними. — Хочешь испытать оргазм этим вечером?

— Ну, я бы с удовольствием испытала оргазм, — мурлычу я, и уверена, что это звучит так, будто у меня острый фарингит или что-то похожее, но я, по крайней мере, пытаюсь быть сексуальной. Мика смеётся надо мной. Он всегда смеётся. Мы всегда смеёмся. Это должно было стать моим первым намёком на то, что нам всем суждено быть вместе. Не многим людям удаётся провести всю жизнь, вот так смеясь.

Мика переключает сценарий, переворачивает меня и толкает член внутрь меня. Мы делаем это медленно, но ни в коем случае не мягко и не сладко. Мы хватаемся друг за друга, кусаем губы друг друга, прижимаемся бёдрами друг к другу так сильно, как только можем.

Этот первый оргазм за ночь глубок, он зарождается в моём животе и захватывает всё. Я так погружаюсь в него, что, как только удовольствие пронзает меня подобно молнии, я становлюсь вялой и сонной. Моё тело потащило Мику прямо за собой, и мы вдвоём просто лежим, счастливые и довольные.

— Вставай, — Спенсер шлепает Мику по заднице брошенным полотенцем. — У нас есть горячая ванна. У нас есть закуски. У нас есть брауни с травкой — всегда пожалуйста, — и вам двоим не удастся просто всё проспать.

— Прежде чем залезть в горячую ванну, Чак, тебе, наверное, стоит принять душ, — предлагает Тобиас, бросив на меня взгляд.

— Я прекрасно осведомлена о том, что там, внизу! — я вою на него, отталкиваю Мику и встаю в свадебном платье, измазанным тортом, их совокупным возбуждением между моих бёдер… улыбка на моём лице. — Этот душ… он достаточно большой для шестерых, — я неторопливо ухожу, притворяясь невозмутимой. Но опять же, мы все знаем, что это решительно не так.

— Ты сама предложила, — бросает вызов Рейнджер, вскакивая с кровати и бросаясь в погоню. Мика стонет и пытается натянуть подушку себе на голову, но, когда Тобиас и Спенсер следуют за нами, он сдаётся и тоже идёт.

Черч стоит последним, прислонившись к дверному проёму, прислонившись плечом к стене, скрестив руки на груди.

— Не все сказки заканчиваются долго и счастливо, — говорит он нам, и мы все замираем, столпившись в дверях душа и борясь за свободное пространство. На самом деле я пришла первой и так увлеклась моментом, что случайно забыла снять платье. Теперь оно промокло насквозь. — Но в этом случае так и есть. Я бы и не мечтал разделить это с кем-нибудь ещё.

— Фу, перестань быть сентиментальным и странным, — усмехается Спенсер, проталкиваясь мимо меня, чтобы залезть в душ. Он останавливается и, прищурившись, смотрит на что-то, лежащее в одной из ниш, протягивая руку, чтобы поднять это. — Шарлотта Фаррен Карсон, — он оборачивается, искусственный пенис радостно покачивается у него на ладони.

Очевидно, он так же счастлив видеть нас женатыми и влюблёнными, как и я.

Хорошо.

Мы как старые друзья, этот вялый пенис и я.

— Отдай его обратно, — Тобиас забирает его у Спенсера, а затем задирает мне юбки, засовывая его в мои трусики и зажигая вспышки интереса в глазах всех пятерых парней. — Вам нравится? — спрашивает он, указывая на Мику и Рейнджера.

— Нам нравится, — выдыхает Мика.

Рейнджер ничего не говорит, просто забирается внутрь и мягко прижимает меня к стене.

Черч идёт последним, но как только он входит в воду вместе с нами, остальные отодвигаются, чтобы дать ему место. Не потому, что он для меня важнее, а просто потому, что он наш лидер. Рейнджер — его рыцарь. Спенсер — это мускул. Тобиас — это наша доброта. Мика — это хитрость и веселье.

И я… Я — бесконечный источник любви, из которого можно черпать.

Когда мы засыпаем в ту ночь, мы засыпаем вместе, переплетённые и счастливые, имитатор члена сладко свернулся калачиком на простынях рядом с нами.

Будущее раскинулось передо мной, и это будет прекрасная, бесподобная жизнь.