Звёздный анклав - Роберт Энтони Сальваторе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тому же воину хватило самообладания и понимания ситуации, чтобы потянутся в окно и вытащить га, помешав ему проникнуть достаточно глубоко, чтобы достигнуть склона. Это предотвратило ничью.
У Кэтти-бри захватило дыхание, когда пятнадцать тысяч болельщиков Мона Чесс застонали в унисон, а шесть тысяч фанатов Б’шетт триумфально взревели.
Когда измученные и павшие духом Гардреаль проиграли Тиватрис в утешительной битве, Илина сообщила друзьям, что уже наступил вечер. Они с Эмилианом отвели товарищей обратно на банкет для обеда, а когда вернулись, их ожидал совершенно неожиданный сюрприз.
Их хозяева принесли Закнафейна на носилках, чтобы позволить ему посмотреть решающую битву. Они установили носилки рядом с длинной скамьёй, предназначенной для гостей Каллиды. Однако радость трёх друзей продлилась недолго, потому что Закнафейн сумел ответить на их приветствие, лишь моргнув глазом да слабо приподняв правую руку, которая всё ещё принадлежала дроу. Левая сторона его туловища и правая нога были вдвое крупнее обычного размера, и немалая часть кожи сверкала пылающим красным оттенком.
- Мы знали, что ему не хватит сил просидеть все битвы этого долгого дня, - через несколько мгновений прошептала троице Илина. – Но хотели, чтобы он увидел хотя бы эту последнюю битву, разделив её с вами, под магией Сумеречной Осени. И это настоящая магия. Вы увидите.
Однако Кэтти-бри сложно было принять подобные заявления, когда рядом умирал её друг.
Глава 20
Закат для Закнафейна
Кэтти-бри не могла отвести глаз от Закнафейна. Его дыхание было тяжёлым – скорее всего, от тяжести опухоли на его груди. Илина негромко заверила её, что он не умрёт этой ночью. Хаофаг ускорялся, захватив больше половины физического тела жертвы – эвендроу уже видели такое раньше, и теперь, как они считали, могли точно предсказать развитие болезни. Илина не признала это в открытую, но Кэтти-бри подумала, что на следующий день Закнафейн точно погибнет.
К тому времени магия ещё не вернётся. Кэтти-бри не сможет ему помочь. Беспомощность была хуже всего.
Джарлакс сидел между нею и носилками Зака, сжимая руку своего самого старого друга и часто нежно поглаживая её. Кэтти-бри видела, как это разрывает его на части. Всем им приходилось видеть, как в битве умирают друзья – неожиданно и жестоко, но не так коварно. Это увядание было хуже.
Она была так сосредоточена на Заке, что ей потребовалось какое-то время, чтобы заметить, что Большой Колизей совершенно затих. Она повернулась к Илине, чтобы спросить, в чём дело, но жрица прижала палец к губам, давая знак молчать, и указала на небо.
Кэтти-бри подняла взгляд.
Она нескоро опустила его обратно.
Последние несколько дней свет был тусклым, кружившее солнце едва выступало над горизонтом, погрузив землю в постоянные сумерки. Теперь, впервые с тех пор, как сюда прибыли Кэтти-бри с друзьями – и впервые за полгода, если она правильно догадалась – на небе сгустилась тьма, и наступила настоящая ночь. Звёзды казались мягкими огнями, разгорающимися ярче и зажигавшими миллион крохотных костров в чёрной бездне вокруг. Появился ясно различимый «Далёкий небесный дым», как они называли это в Долине Ледяного Ветра – так отчётливо она не видела его даже с вершины Пирамиды Кельвина, словно две параллельных полосы облаков, бегущих по участку неба.
Убывающий полумесяц висел низко, как перевёрнутая D, его бледный свет заливал Большой Колизей синевато-белым, как униформы Бьянкорсо.
Она сделала глубокий вдох, испытывая облегчение от того, что снова видит ночное небо, и да, посчитав его настоящей магией – как и обещала ей Илина.
- Это прекрасно, - прошептала она женщине рядом.
- Подожди, - ответила та. – Всё только начинается.
Кэтти-бри не знала, о чём она говорит, но прежде чем успела спросить, вся собравшаяся Каллида затянула новую песню – угрюмую, новую мелодию, чьи редкие слова заставили Кэтти-бри думать, что они взывают к самому небу с какой-то просьбой.
Она несколько раз моргнула, решив, что это обман зрения, когда появилась полоса зелёного света. Она даже потёрла глаза.
Но нет, полоса осталась, расширилась, и тут и там её пронизали фиолетовые и синие всполохи.
Она превратилась в парящий занавес, текучее сукно мерцающе-зелёного, колыхающееся волнами, словно ураганным ветром оторвало и занесло на вершину Торила нижнюю половину радуги. Кэтти-бри показалось, что изредка она замечала это зелёное мерцание из Долины Ледяного Ветра, но не могла представить ничего столь большого и магического.
Поскольку это было не просто зрелище колыхающихся цветных листов света. Кэтти-бри чувствовала покалывание магии в воздухе. Нутром и рассудком она понимала, что вокруг неё бурлит, напитывает её магия. Она оторвала взгляд от этой красоты и посмотрела на Зака.
Ей показалось, что его дыхание стало ровнее – совсем чуть-чуть.
- Целители ожидают, что Алле’Баллери подействует на него положительно, - подтвердила Илина. – Оно помогает с ранениями, хотя и не особенно сильно. Но по крайней мере ему станет немного полегче, и последние часы жизни окажутся для него более радостными.
Последняя фраза потрясла Кэтти-бри, но имя, которое использовала Илина, Алле’Баллери, «Весёлые Танцоры», показалось ей идеально подходящим для вьющихся над головою лент.
Затем пение превратилось в резко восходящее «Ааааааа!», и толчок подбросил мяч высоко в воздух, начав финальную битву между Бьянкорсо и Боскейл.
Сложно было оторвать взгляд от неба, но от неё потребовали этого действия на ринге. Игроки были уставшими и потрёпанными – их форма была залита пятнами крови. Но с того мгновения, как мяч упал, предыдущие виденные Кэтти-бри три битвы показались ей почти что нежными по сравнению с яростью этого сражения. Она решила, что видит бой до смерти.
Тела летали и сталкивались друг с другом. Толпы защитников и воинов превратили середину ринга в боевые укрепления, стены щитов без самих щитов, хороня каждого, кто пытался пробиться через ту или другую линию – был у него мяч или нет.
Толпа ревела и охала с каждым сдвигом, каждым ударом, каждым броском неподалёку от целевых окон. Кэтти-бри не могла понять, за какую команду болеют фанаты из Мона Чесс и Ардина – казалось, что это неважно. Сама по себе громкость была всеохватывающей и никогда не стихала.
Над рингом колыхались и разгорались Весёлые Танцоры, как будто вбирая нарастающий шум и извлекая из него энергию.
Эта
