Невеста - Карина Демина

А Брокк все уговаривает немного потерпеть.

— Закрой глаза, — просит он.

И я подчиняюсь. Становится вдруг плохо, настолько плохо, что меня буквально наизнанку выворачивает.

Жаль. Ужин и вправду хорошим был.

— Так бывает после перехода, — Брокк даже сейчас не отпускает меня. — За Перевалом тебя не найдут.

За Перевалом?

Перевал закрыт, так мне сказали...

— Не всем он нужен. Эйо, сейчас мы тебя искупаем, ладно? А потом я все-таки позову доктора.

Я не хочу...

— Так надо, Хвостик... я слишком долго тебя искал, чтобы потерять из-за глупой простуды. И нечего бояться. Ты вернулась домой.

И только сейчас я поняла, где нахожусь: в старом особняке.

Я и вправду вернулась домой.

И мой брат меня любит. Кажется, я произнесла это вслух, потому что Брокк серьезно ответил:

— Конечно. Разве могло быть иначе?

Виттар научился двигаться осторожно.

Живое железо затягивало раны, но их было слишком много. И королевский доктор, прочно обжившийся в доме, раз за разом повторял, что спешить не следует.

А Виттар ненавидел себя за слабость.

Пройдет.

В первый день он и глаза-то с трудом открыл, просто хотел убедиться, что нос не обманывает, и Тора рядом.

Рядом. Лежит на самом краешке кровати, сунув ладони под щеку, дремлет, и только ресницы подрагивают... он, кажется, отключился, потому что в следующий раз Тора уже сидела. В ее руках была книга, и Тора читала что-то, Виттар не понял, что именно, но сам звук ее голоса, запах, родной, близкий и уютный, успокаивали.

И он снова закрыл глаза.

На этот раз сон был долгим, но неглубоким. Сквозь него Виттар слышал голоса, и чувствовал боль в истерзанном теле, которое не должно было жить, но жило, дышало, кровило... это тело перевязывали и обмывали, поили горькими отварами и какой-то на редкость мерзостной кашей, в которую наверняка добавляли лауданум, и Виттар проваливался в забытье.

Когда у него, наконец, получилось выбраться надолго, доктор сказал:

— Вы на удивление живучи.

Виттар хотел послать его к жиле, но не сумел разомкнуть губ. А когда получилось, спросил:

— Сколько?

— Четвертый день пошел...

А Виттару казалось, что он провалялся в кровати не меньше месяца. Всего-то четвертый день.

— Думаю, теперь дело пойдет быстрее, но спешить не стоит.

— Я...

— Восстановитесь полностью.

Хорошо.

Виттар снова закрыл глаза, пытаясь уловить эхо живого железа. Залечит. Затянет. Срастит кости и мышцы, сосуды, сухожилия, протянет золотую нить нервной ткани... и пусть сейчас плохо, но ведь случалось получать и раньше.

По ту сторону гор.

Камнепады. И серые кляксы мертвой земли, что въедались в чешую, плавили, догрызая до мяса. И руки потом заживали месяц, кожа слоилась, нарастала, отмирала и вновь...

Были разрыв-цветы.

И водяные хлысты, срезавшие броню пластами.

Клыки и когти — это проще, честнее. Зарастет. С такой мыслью Виттар заснул.

На сей раз по пробуждении доктор исчез, правда, как выяснилось, ненадолго. Зато у постели сидела Тора, и уже ради этого проснуться стоило.

— Здравствуй, — он хотел улыбнуться, но лицо тоже болело, кажется, разодрали.

— Здравствуй, — ответила она, отводя взгляд. — Вам... тебе лучше?

Намного. Правда, во внутренности словно кипятка плеснули, но это — нормально, живое железо спешило поделиться силой. И не его вина, что Виттар не способен был силу забрать целиком.

— Доктор сказал, что вы должны поесть, — Тора избегала смотреть на него. Неужели настолько отвратительно выглядит? Но она же была рядом прежде, Виттар помнит.

И то, как читала.

И то, как повязки разматывала, уговаривая потерпеть.

И то, как успокаивала, когда он пытался вырваться из поверхностного, но такого плотного сна.

— Кашу... не хочу. Мерзкая.

— Это не каша, — она все-таки улыбнулась. — Сырая печень. Рубленая. С травами. И еще бульоном. Доктор сказал, что очень полезно.

Вот сам бы и ел. Виттар всегда подозревал, что докторами движет подспудное желание поиздеваться над теми, кто попал в безвыходную ситуацию.

— Но если вы... ты не хочешь, то...

— Давай. Если полезно.

Каша. Кровяная. Густая. Только и надо, что глотать. А может хорошо, потому что жевать Виттар точно не смог бы.

— Тора, ты не пострадала?

— Нет, — она вытерла ему губы салфеткой. — И... мне... точнее, я... не я, но...

Вздохнув, она протянула руку, позволяя разглядеть сложный узор из живого железа на запястье.

— Его Величество сказали, что род не должен прерваться... а я... доктор утверждает, что я... — она покраснела. — Жду ребенка.

Наверное, следовало что-то сказать, Тора ждала, но Виттар растерялся. Он понятия не имел, что принято говорить женщинам в подобных случаях. Если бы не было так больно, обнял бы.

А потом она ушла.

Возвращалась, конечно.

Читала. Книги. Газеты. Приносила завтраки, обеды и ужины. Пыталась помогать доктору с перевязками и обиделась, когда Виттар потребовал, чтобы она убралась.

Ей только с кровью сейчас и возиться.

Но наверное, он делал что-то неправильно. Тора отдалялась. А Виттар понятия не имел, как ее вернуть. Он пытался шутить. И расспрашивать о том, что происходит в доме. Говорить, как прежде, о книгах или музыке...

Она была послушна. Вежлива. Отстраненна.

Только засыпая, Тора становилась похожей на себя прежнюю. И во сне поворачивалась к нему, прижималась и позволяла себя обнять.

— У беременных женщин свои странности, — сказал доктор, когда Виттар попытался у него выяснить, что происходит. — Они капризны. Мнительны. И склонны к пустым страхам.

Если бы Виттар знал, чего именно она боится, то справился бы.

— Примите это как данность. Потом пройдет.

Когда же наступит это «потом», доктор уточнять не стал. А на следующий день в доме появился гость, которого Виттар ждал давно.

На сей раз Стальной Король прибыл с обычным кортежем, и гвардия осталась по ту сторону ограды, вновь привлекая внимание любопытных.

— Рад, что ты встал на ноги, — Стальной Король привез вино в темной, покрытой толстым слоем паутины бутылке. — Хотел бы сказать, что верил в подобный исход, но это было бы ложью. Надеялся. Очень сильно надеялся.

Он сам разлил вино по кубкам и подал Виттару.

Удерживать пришлось обеими руками.

— Полагаю, — Король коснулся запястья, — ты не в обиде?

— За это — нет.

Виттар и руку стал поднимать, потому что хотел рассмотреть нежданный подарок поближе. За прошедшие дни он успел изучить каждый завиток, проступивший на коже. Его интересовало другое: