Возле Тьмы. Чужой - Андрей Круз

Приехавшие остановились как раз у поворота к дому. Шесть квадроциклов, все как на подбор серьезные утилитарники, возле них семеро вооруженных людей. Не по-охотничьи вооруженных, посерьезней: у кого АК, у кого «Ругер Мини», у двоих AR15. А вот одеты все кто как, хотя преобладает в одежде охотничий камуфляж. Вязаные шапки «бини», овчинные охотничьи шапки, бороды, двое или трое курили, явно задымив после того, как слезли с машин: на ходу на кваде не очень-то покуришь. У двоих или троих я заметил рации, причем не туристические, а покруче, а еще на одном из квадроциклов разглядел длинную антенну, сейчас согнутую дугой. То есть, случись что, они могут и помощь вызвать, наверное?

Люди о чем-то спорили, указывая друг другу то в сторону дома, то на мои следы, то на то место, в котором я вошел в лес. Похоже, следы их немного сбили с толку – вроде как теперь непонятно кого и где искать.

А я тоже чувствовал себя донельзя озадаченным. Причем озадаченным самым простым из возможных вопросов: а что делать-то? Мне совсем не нравится, что кто-то обнаружил мое укрытие, но я понятия не имею, кто его обнаружил и зачем. Еще я понимаю одну простую вещь: у меня есть всего одно-единственное преимущество, если эти люди приехали с враждебными намерениями. И это преимущество можно реализовать только сейчас, когда я у них за спиной, когда они у меня в прицеле как на ладони и никого не закрывает лес. Если они хотя бы разделятся, то есть кто-то пойдет проверять дом, а кто-то отправится по следам, все мои выгоды сойдут на нет. Безвозвратно.

То есть, если еще проще: начни я сейчас стрелять, и с моей винтовкой, с моим прицелом и с такой дистанции я сразу же нанесу им непоправимый урон, прежде чем они даже дернуться успеют. И еще я смогу прижать их огнем так, что там никто и дыхнуть не сможет. Потому что эти метров триста – для меня дистанция практически гарантированного поражения: позицию я занял отличную и стрелять прицельно в ответ просто не дам. Но вот вопрос: а стрелять вообще надо?

Те, кого я тогда убил на ферме, были не просто бандитами, а бандитами, которые этого не скрывали, а даже, наоборот, явно и откровенно гордились таким фактом своей новой биографии. Они словно упрашивали их застрелить и достаточно легко упросили – я даже секунды не сомневался. Но вот эти выглядят самыми обычными реднеками и пока никакой откровенной враждебности не проявляют. И что мне теперь делать?

Те, похоже, тоже никакого решения принять не могли, и это напрягало даже больше. Если бы они действовали как-нибудь толково, пытались занять позиции, прикрывали бы друг друга, я мог бы решить, что это и есть проявление агрессии, но они стояли кучей, собравшись у своих квадроциклов, и продолжали спорить, размахивая руками.

– Ну что бы вам просто мимо не проехать, а? – прошептал я беззвучно, но со всей страстью, словно заклинание читая. – На кой я вам дался? Живет человек один, значит, ему так нравится, имеет полное право, вы же сами всегда утверждали, что это свободная страна. И что вы теперь тут зависли?

В конце концов главный, а таковым выглядел невысокий пожилой мужик с седыми висячими «ганфайтерскими» усами и обветренным красным лицом, послал четверых к моему дому, а сам с двумя остальными – рослым толстяком с бородищей, как у Карла Маркса, и еще одним мужиком в сером «стетсоне» и бежевой куртке с овчинным воротником – остался у машин, держа рацию в руке и попутно с кем-то переговариваясь. Скорее всего с той четверкой, что пошла к дому.

Шли они, кстати, открыто, хоть и с некоторой опаской, держа свое оружие наготове. Сам дом мне отсюда виден не был, только поворот и часть дорожки к нему, поэтому наблюдать я мог только за теми, кто остался на дороге.

Минут десять ничего не происходило, только седой продолжал время от времени говорить по рации. Двое его спутников смотрели в разные стороны, держа оружие в руках и вроде как прикрывая старшего. Меня, естественно, никто так и не заметил. Я время от времени переводил прицел с силуэта одного на силуэт другого, в порядке пристрелки и определения приоритетности целей. Потом в поле зрения появились остальные четверо. Двое тащили в руках хорошо знакомые мне канистры, те самые, что стояли в багажнике пикапа, а еще один нес мой моссберг и сумку с патронами. Всеми патронами, что были у меня помимо тех, что сейчас на мне.

А еще над домом, хоть его отсюда и не было видно, начал быстро расти столб дыма. Они его еще и подожгли, поэтому вместо четырех канистр у них были с собой три: четвертая пошла на растопку.

Не, ну что за уроды, а? Земля пустая, бери что хочешь, а тут же видно, что не бесхозное все, чье-то, так нет, надо украсть, а что не украл, то изгадить.

Скоты.

И еще они оставили меня без всего, с запасом еды всего на день – тем самым, что в рюкзаке.

Я вдохнул глубоко, выпустил воздух через сжатые зубы и подвел прицел к середине груди их старшего, стоявшего сейчас ко мне лицом.

– Уроды, – прошептал я, ожидая, когда все они соберутся вокруг квадроциклов.

Зато теперь я знаю, как надо поступить.

Указательный палец плавно потянул спуск.

Свободного хода на этой винтовке почти нет, так что выстрел грохнул сразу, хлестнув кнутом по ушам, и мне даже не нужно было смотреть, попал я или нет, потому что промахнуться я не мог в принципе. И когда я перекинул прицел на «Карла Маркса», на дороге еще даже не начали укрываться.

Целься в самую широкую часть корпуса. А «Маркс» был самым широким из всех. Он как-то странно дернулся, когда пуля угодила в него, потом начал заваливаться. Остальные бросились укрываться за квадами, и я успел попасть еще в одного, одетого в охотничью камуфляжную куртку и такие же штаны, заправленные в высокие, по колено, зимние сапоги. Он налетел на квадроцикл, свалился на него животом, а затем сполз вбок, выронив на снег «калашников» с деревянным прикладом.

– Ага, укрытие у вас что надо, там и сидите дальше, – прошептал я в злобной радости и выстрелил в рацию, смонтированную на багажнике.

Попал: та подскочила, и от нее что-то отлетело.

Звуки стрельбы, напоминающие треск ломаемых досок, метались между холмами, костер на месте дома разгорался на глазах, причем к серому дыму начал примешиваться черный, из чего я сразу сделал вывод, что моему новому красивому пикапу хана. Вот так, не жили богато – и не хрен начинать, одно расстройство от этого.

Похоже было, что мои противники до сих пор не поняли, откуда я стреляю. Ответный огонь велся, но вот куда он был направлен – это вопрос другой. Разве что человек в сером «стетсоне», стоявший с главным на дороге, довольно уверенно обстреливал деревья вокруг меня, укрываясь за одной из машин.

Левой рукой я крутанул кольцо на прицеле, увеличив кратность, так что его голова, торчащая над решетчатым багажником, превратилась в прекрасную цель. А затем выстрел выбил из нее красный туман, и «стетсон» покатился по дороге, завалившись тульей вниз.