Играй грязно - Мишель Геркулес

в свои руки и целует меня еще крепче. Я подстраиваю темп своих толчков под жестокость ее языка. Я не думал, что возьму ее таким диким способом, но, похоже, это то, что нужно нам обоим.

— Сильнее, Ноа. Быстрее, — умоляет она.

— Я не хочу причинять тебе боль, детка.

— Ты не причинишь.

Все скользкое — пол, ее тело, и все же я сильнее впиваюсь пальцами в ее кожу и увеличиваю темп, теряя последние остатки контроля.

— Этого ты хочешь, детка? Это достаточно жестко для тебя?

— Я хочу больше.

Я впиваюсь в нее, обезумев от ее мольбы.

— Ты так хорошо принимаешь меня, солнышко. Ты создана для меня.

— Да, — шипит она.

— Боже… Я так близко, детка. Я хочу, чтобы ты кончила вместе со мной.

Следующий звук, вырвавшийся из ее сладкого ротика, выводит меня из равновесия. Она кончает на меня, ее киска сжимает мой член, она дрожит в моих руках. Я врываюсь в нее, входя и выходя быстрее, чем раньше.

Через мгновение я замедляюсь, и ее тело расслабляется в моих руках. Она прячет лицо в изгибе моей шеи и снова начинает дрожать. Теперь по-другому. Я крепче прижимаю ее к себе и говорю:

— Я держу тебя, детка. Я держу тебя.

ГЛАВА 61

ДЖИА

Я никогда не плакала так много за один раз, как в объятиях Ноа. Он прижимал меня к себе столько, сколько мне было нужно. Сейчас я сижу в своей кровати, одетая в его майку и леггинсы, а он расчесывает мои волосы. Мои глаза все еще опухшие, и я чувствую себя в раздрае. Мое тело вот-вот отключится, но я не могу заснуть, пока не расскажу ему о ребенке.

— Вот так. Все колтуны исчезли, — говорит он.

— Спасибо, — я поворачиваюсь и целую его в щеку.

— Не за что. Ты голодна? Я могу приготовить тебе что-нибудь поесть.

От одной мысли о том, чтобы что-нибудь съесть, мне снова становится плохо. Я нервничаю, как черт, и мое горло сжимается. Я не знаю, смогу ли я говорить.

— Я не хочу есть, — опустив взгляд, я беру его руки в свои и переплетаю наши пальцы. — Мне нужно тебе кое-что сказать, но я не знаю, как.

Он сжимает мою руку.

— Чтобы не случилось, я рядом с тобой.

Я поднимаю подбородок, и от страдания, светящегося в его глазах, мне снова хочется плакать.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Я не знаю, — отвечает он задыхающимся голосом. — Может быть, я боюсь потерять тебя.

Я нахмуриваю брови.

— Ты меня не потеряешь. Если уж на то пошло, то теперь ты действительно застрял со мной, хочешь ты этого или нет.

Его губы изгибаются вверх.

— Я не против. И чтобы прояснить, я действительно хочу этого, очень сильно хочу.

С моих губ срывается нервный смех.

— Парень, ты можешь пожалеть, что сказал это.

— Сомневаюсь. В чем дело, солнышко? — он потирает большими пальцами костяшки моих пальцев.

Я делаю глубокий вдох и говорю:

— Я беременна.

Ноа все еще держит мои руки в своих, и его лицо тоже застывает. Он не моргает, не говорит, и мне кажется, что он даже не дышит.

— Я знаю, что это безумие. Я принимала таблетки, и я не пропустила ни одного дня, но они не эффективны на сто процентов, особенно когда…

Он берет мое лицо в свои руки и прижимается губами к моим губам, прекращая мой словесный понос. Он немного отстраняется и прижимается лбом к моему лбу:

— У нас будет ребенок? Серьезно?

— Домашний тест на беременность, который я сделала вчера, говорит об этом.

Он снова целует меня, на этот раз более нежно, заставляя мое тело плавиться. Но я не могу поддаться ему, не зная точно, что он чувствует по этому поводу. Я отталкиваю его и смотрю ему в глаза.

— Ты не психуешь?

Он сужает взгляд:

— Ты хочешь, чтобы я психовал?

— Нет, но… почему?

— Потому что это ты. Как только я увидел тебя тогда, в толпе, я понял, что это ты. Поиски закончились, а я даже не искал. Ты — девушка моей мечты, Джиа. Да, я знаю, что есть миллион причин для паники, но, как ни странно, я никогда не был так спокоен и уверен в себе, как сейчас.

Мое зрение затуманивается, и я на мгновение перестаю плакать.

— Почему ты всегда знаешь, что сказать?

— Я мудр не по годам, — он ухмыляется. — Я знал, что тебя что-то беспокоит сегодня утром. Ты боялась мне сказать?

Я киваю.

— Да. Страх еще не покинул мое тело. Честно говоря, я жду, пока новость дойдет до тебя, и когда это произойдет, ты убежишь, как мультяшка, оставив в двери дыру в виде своего тела.

Он смеется.

— Я бы никогда от тебя не убежал. Я знаю, что у меня есть, и я буду дорожить тобой и нашим ребенком до скончания веков.

Слезы наконец-то покатились по моим щекам. Я бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю его.

— Я люблю тебя, Ноа. Больше, чем ты можешь себе представить.

— Чушь. Я всегда это представлял.

Я смеюсь.

— Оу, я и забыла, какой ты самоуверенный.

Мы расходимся, и он теперь насмешливо смотрит на меня.

— Как ты могла это забыть?

— Действительно, — я закатываю глаза.

— Когда ты хочешь всем рассказать? Хочешь подождать?

— Харпер и Джейми уже знают, а если мы расскажем нашим родным и близким хорошие новости, это может сместить акцент с того, что нас чуть не убил этот псих. Я бы предпочла поговорить о ребенке.

— Я тоже. К тому же, будет так трудно не выдать секрет. Я ужасно умею их хранить.

Я поднимаю бровь:

— Ты никому не говорил, что наши отношения были фальшивыми.

— Только потому, что я не хотел, чтобы они закончились до того, как я заставлю тебя влюбиться в меня.

Я игриво ударила его по руке.

— Вот это самоуверенность, которая мне нравится.

Он наклоняется вперед и целует уголок моего рта, посылая покалывания желания по моей спине.

— Прежде чем мы кому-то расскажем, я хочу попросить тебя кое о чем, — говорю я.

— О чем?

— Ты должен пообещать, что не будешь делать предложение.

Его брови взлетели к небу.

— Что?

— Я не хочу выходить замуж только потому, что я залетела, и я не хочу, чтобы ты делал это, потому что думаешь, что так правильно.

— А что, если я хочу жениться на тебе независимо от этого?

— Ты планировал сделать предложение в ближайшее время? — я вздергиваю бровь.