Технология власти - Абдурахман Авторханов

Сейчас же снимаются и возглавители политического управления Военно-морского министерства СССР (личные ставленники Сталина). Зато расправа не коснулась всего старого состава Политбюро, включая и Берия, аппарата ЦК КПСС, Московского комитета КПСС и редакции газеты "Правда". Судя по последующим событиям, становится более чем вероятно, что в этих органах и были сосредоточены ведущие организационно-политические силы заговорщиков — в Президиуме ЦК (все старые члены Политбюро, может быть, при нейтралитете Ворошилова и Молотова), в ЦК КПСС (Маленков, Суслов), в МК КПСС (Хрущев и Фурцева), в редакции "Правды" (Шепилов, Сатюков). Подозрительная роль тогдашнего министра госбезопасности, Игнатьева, стала ясной после доклада Хрущева. Когда Берия был назначен министром объединенного МГБ и МВД, Игнатьев не был просто снят — он получил пост секретаря ЦК КПСС, но после освобождения врачей и ареста Рюмина его выводят из Секретариата ЦК за "политическую слепоту" по отношению к Рюмину[232]. Однако и на этот раз его не ликвидируют, а назначают первым секретарем Башкирского обкома КПСС (где он работал до назначения в МГБ). Чем объяснить такую снисходительность по отношению к человеку, на котором лежала главная ответственность за успех "дела врачей" и всей предстоящей чистки, которому, по свидетельству Хрущева, Сталин давал личные инструкции по делу врачей?

Хрущев рассказывает[233]:

"На этом съезде присутствует в качестве делегата бывший министр государственной безопасности товарищ Игнатьев. Сталин ему резко заявил: "Если ты не добьешься признаний врачей, мы тебя укоротим на голову". Сталин лично вызвал к себе следователя… рекомендовал ему методы, которые следовало применять при ведении следствия. Эти методы были просты — бить, бить и еще раз бить".

Этот рассказ Хрущева дает довольно убедительный ответ на поставленный выше вопрос. Игнатьев, убедившись, что даже при успехе дела не столько против врачей, сколько против старых членов Политбюро, его неминуемо ждет судьба Ягоды и Ежова, выдал сталинский заговор сталинским ученикам. Продолжая выполнять приказ Сталина к "бить" врачей, Игнатьев раскрыл план Сталина его соратникам. В ответ на этот заговор Сталина и образовался контрзаговор сталинцев. В этом заговоре, несомненно, участвовал и Л. Берия. Объявление о деле врачей прямо указывало на ответственность МГБ в то время, когда его непосредственно возглавлял сам Берия (группа врачей из английской "разведки" — Виноградов, Егоров, Коган — назывались в том объявлении "давнишними агентами" англичан, а Л. Берия всегда считался в партии бывшим английским шпионом на Кавказе). В этом была и новая роковая ошибка Сталина поссорившись с Политбюро и с генералитетом армии, он толкнул в объятия заговорщиков и кадры своей единственной "непогрешимой" опоры — НКВД (Берия, Серов, Круглое, Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоберидзе и др.). Однако антисталинские заговорщики, принимая в свои ряды Л. Берия и его группу, имели в виду поступить с ними опять-таки по-сталински — использовать их как временных союзников против главного врага — Сталина, с тем, чтобы уничтожить и их, когда главная цель будет достигнута. Отсюда — внутри большого заговора против Сталина уже тогда обозначился маленький заговор против Л. Берия и его группы за редким исключением (Серов). Причин для этого "маленького заговора" было больше, чем достаточно. Доклад Хрущева убедительно Доказывает то, что нам известно давным-давно — власть Сталина более двадцати лет держалась на аппарате Берия.

Вполне может быть, что правы и Хрущевы, когда они, ликвидируя Берия, приписывали ему организацию с его стороны заговора или контрзаговора против Политбюро, так как этот чекистский Фуше не мог не знать, что Сталин, в конечном счете, расплатился за совместные дела Сталина- Берия, и теперь на очереди он сам. Серьезным возражением против данного тезиса служит назначение Берия на пост министра внутренних дел, да еще в качестве второго человека в государстве (первый из "первых заместителей" Маленкова). Ведь фактическая власть опять сосредотачивается в его руках, делая потенциального заговорщика исключительно опасным конкурентом для "коллективных руководителей". Почему на это пошло Политбюро, если оно составило заранее заговор и против Берия? При нынешнем состоянии информации о советских делах трудно ответить на этот вопрос. Теоретически можно предположить следующее: в заговоре против Сталина Л. Берия сыграл ведущую роль, может быть, более ведущую, чем Маленков, Хрущев, Булганин и другие, что, естественно, выдвигало его в первые ряды новых правителей. Но заговорщики могли окружить его своими собственными людьми, чтобы быстро предупредить возможное выступление с его стороны против Президиума ЦК.

В руках Берия были и вооруженные силы МВД, но и тут имелся надежный противовес — Московский гарнизон во главе с новым человеком от "коллективистов" (генерал Москаленко) и Советская Армия во главе с Булганиным и Жуковым. Добавьте ко всему этому, что внутренний НКВД Кремля (разведка, охрана и войска), как и при Сталине, по всей вероятности, остались вне царства Берия, по-прежнему подчиняясь прямо Секретариату ЦК КПСС. В этих условиях Берия не мог действовать, хотя все еще мог саботировать волю ЦК. Саботаж сводился к тому, что, охотно освободив врачей и арестовав Рюмина, Берия объявил акцию против НКВД законченной. В его расчеты не входило разоблачение преступлений Сталина до ареста врачей. Последний этап "Великой чистки" (1938–1940 гг.) и "Ленинградское дело" 1949 года, то есть те самые дела, которые сейчас реабилитированы "колективным руководством", были совместными делами Сталина — Берия. Л. Берия знал, что, идя на реабилитацию по этим делам, он похоронит самого себя. После XX съезда мы убедились, что этого именно и требовало от него "коллективное руководство". В передовой статье газеты "Правда", посвященной снятию Берия, недвусмысленно отмечался этот факт саботажа Берия[234]:

"Будучи вынужденным, — говорится там, — выполнять прямые указания ЦК партии и советского правительства об укреплении советской законности и ликвидации некоторых факторов беззакония и произвола, Берия умышленно тормозил осуществление таких указаний, а в ряде случаев пытался их извратить".

Сегодня уже ясно, что, оставляя Берия в составе своего руководства, Кремль не мог пойти на разоблачения Сталина, а Берия, оставаясь в Кремле, не мог не сопротивляться такому разоблачению и саморазоблачению.

Таковы обстоятельства, при которых происходили смерть Сталина и гибель Берия. Разумеется, сама причина смерти Сталина — законы природы или законы политики — остается и надолго останется одной из величайших тайн Кремля. Он находился в таком возрасте и в такой обстановке, при которых смерть нельзя считать "противоестественной", хотя сами ученики Сталина жалуются на его необыкновенную активность (значит, работоспособность, бодрость и хорошее здоровье) именно перед смертью. Эта "активность" была настолько велика, что центральный тезис антисталинской кампании в СССР гасит, что один лишь Сталин стал "в последние годы своей жизни тормозом продвижения СССР вперед"! Как же поступают разумные и знающие свое дело пассажиры, когда главный рулевой упорно отказывается снять ногу с тормоза, да еще при движении вперед по "крутому подъему" и при далеко не безупречной работе мотора? Они бесцеремонно снимают главного рулевого и берут руль в свои собственные, "коллективные" руки. Так, по всей вероятности, поступили и со Сталиным.

Никакие соображения морального порядка или чувство долга перед Сталиным за его былые заслуги не могли удержать сталинцев, когда речь шла об их смерти или жизни, а ведь так и обстояло дело, по рассказу Хрущева. Причем "моральный кодекс" учеников Сталина тоже был выработан самим Сталиным. Сталин учил их десятилетиями на чудовищных примерах собственного поведения самому высокому классу абсолютной аморальности. "Сталин применял порою в этой борьбе недостойные методы", — признаются теперь и сами ученики Сталина в цитированном выше постановлении ЦК от 30 июня 1956 года. Когда эти "недостойные методы" Сталин применял в борьбе с троцкистами и бухаринцами ученики только восхищались, когда же Сталин хотел применить их на этот раз против своих же воспитанников, — они ответили ему по-сталински: какова школа, таково и воспитание.

Таким образом, существование заговора против Сталина накануне его смерти надо считать фактом бесспорным, а его подробности — великой тайной. В связи с этим я хочу привести здесь приписываемый Илье Эренбургу рассказ о "последних часах Сталина". Я это делаю не потому, что считаю его подлинным, а потому, что психологически и политически "версия Эренбурга" вполне могла бы соответствовать действительности. Более того, она могла бы быть подброшена самим Кремлем в западные руки, как и секретный доклад Хрущева. Вот его краткое содержание, которое я воспроизвожу по немецкой прессе[235].