Изабелла Прекрасная - Маргарет Барнс

— Дитя мое, никто из нас не смеет требовать сего от вас, — успокоил ее Орлетон. — Если сэр Эдуард вскоре внезапно умрет от естественных причин… Вскоре, повторяю я… От лихорадки или из-за того, что находится в заточении, как это случилось со старым лордом Мортимером Чирком… Тогда нам не останется ничего иного, как признать, что это было бы… Как бы точнее выразиться… весьма удобно для нас. И для вас обоих. Но наша совесть не позволит нам предпринимать ничего иного!

Изабелла смотрела на его толстое красное лицо, на блестящую тонзуру. Ей он казался надежным, как маяк во тьме. Она облегченно вздохнула.

— Я была уверена, что вы скажете именно так, милорд. Но мне хотелось быть уверенной сегодня, потому что, как вы, наверное, знаете, завтра рано утром в Беркли отправится гонец. И я боялась, что мой… что Роджер Мортимер прикажет…

У Изабеллы кружилась голова от облегчения, и ей стало жутко от того, какую цену ей придется заплатить за это облегчение. Она не могла больше вымолвить ни слова.

— Чтобы вы не волновались, мадам, и с разрешения Вашего Величества, я так и напишу сэру Томасу Гурни, — сказал епископ.

Он удобнее уселся за столом и подвернул развевающиеся рукава. Перед ним уже лежали перо и бумага. Она тихо сидела напротив него. Она смотрела, как кроваво блестел огромный рубин его епископского кольца. Изабелла никак не могла сдержать дрожь во всем теле. Довольно долго в комнате не было слышно ничего, кроме царапания гусиного пера по пергаменту. Когда он положил перед ней лист, Изабеллу поразило, как мало было там написано. Изящно выписанные буквы плясали у нее перед глазами. Ей бы хотелось, чтобы он написал на обычном, без затей, французском или английском. «Но, наверное, церковники мыслят лишь на латыни», — подумала Изабелла.

— Эдуардум оксидере нолите тимере бонум эст, — прочитал Орлетон, наклоняясь вперед и четко выговаривая каждое слово. Он также показывал ей каждое слово заостренным кончиком пера.

— В переводе сие будет звучать так: «Эдуарда не убивайте, бойтесь недоброго дела».

Перед Изабеллой теперь лежали непонятные слова. Несмотря на все страхи и трудности, у нее стало легче на душе.

— Вы уверены, что сэр Томас Гурни получит это послание?

Изабелла очень волновалась, и ей так хотелось, чтобы послание уже было в руках жестокого Гурни.

— Я прикажу, чтобы сразу же разбудили его слугу, и вы увидите, как я отдам ему послание, — уверил ее Орлетон. Он говорил с ней спокойно, как с капризным ребенком.

Изабелла улыбнулась и извинилась за свои недоверие и тревогу. Она с благодарностью положила свою руку на его. Но он шумно отмахнулся от благодарности. Ожидая, пока его слуга приведет гонца, он занимался окончательной подготовкой документа к отправке. Между ними лежали его широкие алые рукава, они не давали ей все как следует рассмотреть. Она увидела, как он опять взял в руки перо, чтобы подписать документ, добавил точку или запятую и написал имя адресата.

Потом он начал сворачивать пергамент, аккуратно перевязал его красной лентой и запечатал своей печаткой. Итак, все было сделано, чтобы она не стала соучастницей в убийстве. Она не отводила взгляда от пергамента, пока не убедилась, что он перешел из пухлой белой руки Орлетона в грубую руку слуги Гурни. Она слышала, как Орлетон приказывал немедленно доставить бумагу в замок Беркли, Изабелла знала, что в эту ночь она будет хорошо спать. Заглядывать в будущее она не желала.

Утром она почти успокоилась. Роджер Мортимер не задавал ей никаких вопросов и не пытался ни в чем переубедить. Он обещал, что бумагу епископа никто не перехватит в дороге. Он и епископ решили, что настало время послать к Геннегау за невестой Неда и начинать приготовления к свадьбе.

— Королева перестанет терзать себя, — сказал Орлетон.

— А молодой король-марионетка перестанет совать свой нос в наши дела, — пробормотал Мортимер. Он был вне себя от ярости, потому что молодой король в открытую спросил его на Совете, как могло случиться, что все приданое будущей королевы было истрачено.

И снова Изабелла начала хлопотать. У нее были вкус и умение устраивать всевозможные торжества. Кроме того, она была так занята, что у нее не оставалось времени вспоминать о томящемся в заточении супруге. Она сама пригласила сэра Джона Геннегау, чтобы тот сопровождал племянницу в качестве почетного королевского гостя. Она отблагодарила Орлетона, направив его королевским послом в Валансьен. У Неда тоже было хорошее настроение, так как его мечта о женитьбе на Филиппе с помощью матери-королевы была близка к осуществлению.

— Мне кажется, что документ плохо составлен, — отметил Орлетон, перечитывая брачный контракт. Здесь написано «Одна из дочерей Вильяма, графа Геннегау, Голландии и Зеландии». Мне известно, что у него четверо дочерей, и он может прислать нам старшую.

— В таком случае, обратитесь к его жене и моей кузине, чтобы она убедила его, — попросила Изабелла. Она понимала, что Нед всегда будет благодарен ей за то, что она для него сделала.

— Пойми, они все одинаковые, — признался Мортимер, когда они с Изабеллой остались одни. — Зачем создавать трудности, потакая его полудетской влюбленности?

Изабелла смотрела в окно. Во дворе ее старший сын садился на Дорогого Друга. Он в компании молодых людей уезжал на охоту.

— Мне это не кажется детской влюбленностью, — спокойно ответила она. — Может быть, это даже еще и не любовь в том смысле, как мы ее понимаем. Но это облегчение для робкого, сдержанного юноши, боящегося женщин, потому что он нашел девушку, с которой может разговаривать обо всем и не стесняться ее. Может быть, и о нас. Тебе никогда не приходило в голову, Роджер, что, кроме его военных сотоварищей и противников на турнирах и обожающих его грумов, у Неда никого нет?

Пока не настанет день его бракосочетания Нед будет еще острее ощущать одиночество. От Папы Римского не пришло никакого послания. Изабелла начала с чувством облегчения и возмущения думать, что ее любовник и Орлетон просто сыграли на ее страхах, чтобы добиться своей цели. И вдруг все страхи по поводу того, что может сказать Папа Римский, испарились, под ними не осталось никакой почвы. А в последнюю неделю сентября до Лондона дошла весть, что ее супруг Эдуард умер. Она была настолько занята приготовлениями к свадьбе сына и так ясно представляла себе, как Эдуард гуляет по Залам и крепостным стенам в Беркли, что новости привели ее в состояние шока. В шоке была и вся страна.

— От чего он умер? — спросила она так же, как спросил бы любой на ее месте. Это интересовало женщин и мужчин в Англии и Уэльсе, а в Парламенте будет запрос по поводу его смерти.