Когда мертвые оживут - Джон Адамс

Вероятно, в некоторых местах этого рассказа вам может показаться, что я слишком строга по отношению к Майлзу, что я не сочувствую его горю. Но это не так. Я люблю Майлза так же, как и всех остальных. Я вовсе не считаю, что он глупее, скажем, вас, или менее сообразителен, или еще в чем-то от вас отличается. Да кто угодно может случайно раскопать не ту могилу. Эту ошибку способен совершить каждый.

Полная луна светила ярко, и карта легко читалась даже без фонарика. На кладбище было полно котов. Только не спрашивайте меня почему. Но Майлз не боялся, он решительно продвигался к цели. Чудо техники, телескопическая лопата на батарейках, поначалу не желала раздвигаться. Предварительно он испытал ее во дворе своего дома. Но здесь, на ночном кладбище, казалось, что она работает невыносимо громко. Ее жужжание распугало котов, но, к счастью, больше ничьего нежелательного внимания не привлекло. Через некоторое время коты вернулись. Майлз убрал в сторону истлевшие венки и букеты и с помощью секатора обозначил прямоугольник на земле над могилой Бетани. Потом он взялся за лопату и начал вырезать большие куски дерна и складывать их в стороне аккуратными стопками.

К двум часам ночи Майлз приготовил веревку: завязал на ней через небольшие, равные расстояния узлы, чтобы удобнее было ставить ноги, когда он полезет назад из могилы вместе с драгоценными стихотворениями, и привязал веревку к дереву. Сейчас он стоял в вырытой яме по пояс. Ночь выдалась теплая, и Майлз сильно потел. Тяжелая это была работа — управляться с чудо-лопатой. Время от времени, в самый неподходящий момент, она вдруг начинала раздвигаться. Майлз позаимствовал у матери рукавицы, в которых она трудилась в саду, чтобы не натереть мозоли, однако это не особо помогло, и ладони все равно горели. Перчатки были слишком велики. Уставшие мышцы ломило от боли.

К половине четвертого из выкопанной ямы Майлз мог видеть только небо над головой. Огромный белый кот подошел к краю ямы и уставился на юношу, но через некоторое время зрелище ему наскучило, и кот удалился. Над головой медленно двигалась луна — словно небесный прожектор. Майлз начал работать более внимательно — ему не хотелось повредить гроб с телом Бетани. Когда лопата наконец наткнулась на что-то твердое, он вдруг вспомнил, что забыл баночку «Викс вапораб» на кровати в спальне. Пришлось воспользоваться вишневой гигиенической помадой, которая отыскалась в кармане. Лопату Майлз отложил и руками в перчатках аккуратно отгребал землю в стороны. Кроваво-красный луч света налобного фонарика периодически выхватывал из темноты причудливый силуэт отброшенной за ненадобностью чудо-лопаты, небольшие камешки, червей и червеобразные корни, торчавшие из стен импровизированного раскопа. А также появившуюся из-под земли крышку гроба.

Майлз только сейчас сообразил, что стоит прямо на крышке. Наверное, следовало рыть яму больших размеров, а теперь трудновато будет открыть гроб, стоя непосредственно на нем. Еще очень хотелось отлить. Сходив по нужде, Майлз вернулся к могиле, посветил фонариком, и ему показалось, будто крышка самую малость приоткрыта. Но возможно ли это? Может быть, он повредил петли своей чудо-лопатой? Или задел крышку ногой, когда выбирался из могилы по веревке? Он медленно втянул носом воздух, но почувствовал лишь запахи сырой земли и вишневой губной помады. На всякий случай Майлз еще подмазал губы и полез в яму.

Крышка зашаталась под ногой. Майлз решил попробовать, держась за веревку, просунуть ногу под крышку — тогда, возможно, удастся сдвинуть ее с места.

Очень странно. Майлзу показалось, будто кто-то держит его за каблук. Он попытался высвободиться, но бесполезно — нога была крепко зажата, словно в тисках. Тогда он опустил вторую ногу, обутую в тяжелый туристский ботинок, и попытался просунуть носок в щель между крышкой и гробом — тоже безрезультатно. Придется отпустить веревку и поднимать крышку руками. Балансируя при этом на узеньком крае деревянного ящика. Можете себе представить его состояние.

Непростая это была задача — одновременно удерживаться на краю и поднимать тяжелую крышку. Одна нога, правда, по-прежнему была крепко зажата в невидимых тисках. Майлз очень ясно слышал собственное хриплое дыхание, слышал, как громко трется о гроб свободная нога в ботинке. Казалось даже, что красный луч фонарика скачет по тесному пространству — вверх-вниз, взад-вперед с невыносимым шумом. Майлз вполголоса чертыхался, а иначе уже давно бы закричал. Он широко расставил руки, ухватился за край крышки и согнул дрожащие колени, чтобы не надорвать спину. И тут что-то дотронулось до пальцев правой руки.

Нет, это его пальцы дотронулись до чего-то. Не дури, Майлз. Он со всей силы потянул вверх крышку гроба — так же, как вы срываете повязку, если подозреваете, что под ней завелись жучки.

— Черт! Черт! Черт!

Майлз рванул, и кто-то помог ему изнутри. Крышка соскочила и упала на кучу земли. Мертвая девушка, которая до того держала Майлза за ногу, теперь разжала пальцы.

Это было всего лишь первое из многих неожиданных и неприятных потрясений, которые Майлзу предстояло испытать искусства ради. Второе оказалось еще более сильным: осознание того, что он раскопал не ту могилу, откопал не ту мертвую девушку.

«Не та» мертвая девушка лежала в гробу и улыбалась Майлзу, глаза ее были открыты. Она казалась на несколько лет старше Бетани. Еще она была выше ростом и могла похвастаться значительно более выдающимися буферами. У нее даже имелась татуировка.

Как я уже сказала, мертвая девушка улыбалась, обнажая белые, идеально ровные зубы. Бетани носила скобки, так что целоваться с ней было сродни подвигу. Приходилось долго искать место для поцелуя, просовывать язык над скобками, под ними или сбоку — все равно что пробираться через ограду из колючей проволоки на нейтральной полосе. Перед тем как поцеловаться, Бетани всегда складывала губы трубочкой, а если Майлз забывался и слишком решительно припадал к ее рту, она била его по затылку. Сейчас, стоя и глядя на «не ту» мертвую девушку, Майлз очень отчетливо припомнил эту подробность из их с Бетани отношений.

Девушка в гробу заговорила первая:

— Тук-тук.

— Чего? — не понял Майлз.

— Тук-тук, — повторила мертвая девушка.

— Кто там? — отозвался Майлз.

— Глория. Глория Полник. А ты кто такой и что делаешь в моей могиле?

— Это не твоя могила, — заявил Майлз, сознавая всю абсурдность происходящего: он спорил с мертвой девушкой, к тому же с «не той» мертвой девушкой. — Это — могила Бетани. Что ты делаешь в могиле Бетани?

— Ну уж нет, — сказала Глория Полник. — Это моя могила, и я тут буду задавать вопросы.

До Майлза постепенно начала доходить чудовищная истина: похоже, он совершил досадную и, более того, опасную ошибку.

— Стихи, — вымолвил он наконец. — Я некоторые свои стихи положил… ну, в общем, они случайно оказались в гробу моей девушки. А скоро начинается конкурс среди молодых авторов, и поэтому мне действительно очень-очень нужно вернуть их.

Мертвая девушка недоуменно уставилась на Майлза. Что-то у нее было не так с волосами, и юноше это не нравилось.

— Прости меня, но ты это всерьез? — спросила она. — Звучит как никудышное оправдание. Типа «мою тетрадь с домашним заданием съела собака». «Я случайно похоронил стихи вместе со своей подружкой».

— Послушай, я ведь проверил надпись на надгробной плите и все такое. Это должна быть могила Бетани. Бетани Болдуин. Мне правда жаль, что я тебя, типа, побеспокоил, но это в самом деле не моя вина.

Девушка в задумчивости смотрела на Майлза, а он очень хотел, чтобы она моргнула. Она больше не улыбалась. Ее волосы, черные и прямые, в то время как у Бетани они были каштановые и летом завивались, слегка шевелились — точно змеи. Еще Майлзу пришли на ум сороконожки с черными щупальцами.

— Может, мне просто уйти, — предложил смущенный Майлз. — Оставлю тебя покоиться с миром, что-то в этом роде.

— Не думаю, что извинения здесь прокатят, — оборвала его нахальная девица. Майлз обратил внимание, что она, произнося слова, почти не раздвигает губ, при этом дикция была отличной. — Кроме того, меня уже достало это место. Здесь скучно. Может, я вообще пойду с тобой.

— Что-о-о? — изумился Майлз.

Исподтишка он начал нащупывать за спиной веревку.

— Я сказала, что, возможно, уйду отсюда вместе с тобой.

Глория Полник села в гробу. Волосы ее теперь уже совершенно отчетливо шевелились, сворачиваясь в кольца. Майлзу даже почудилось, будто он слышит шипение.

— Но ты не можешь! — сказал он. — Извини, но — нет. Нет.

— Тогда ты останешься здесь и составишь мне компанию, — заявила Глория.

Ее волосы — это было действительно нечто.

— И это тоже невозможно. — Майлз хотел побыстрее покончить с разговором, пока волосы мертвой девушки не решили удушить его. — Я собираюсь стать поэтом. Если я не смогу опубликовать свои произведения, это будет огромной потерей для всего человечества.