Последняя любовь гипнотизера - Лиана Мориарти

Элен потерла ладонью живот. Перед встречей с Луизой она выпила два стакана воды, готовясь к ультразвуку. И теперь ей было просто необходимо опорожнить мочевой пузырь.

— А по дороге к вам, — продолжил Ян Роман, — я имел удовольствие встретиться еще с одной вашей вполне довольной клиенткой. Интересные дела тут у вас происходят. Частенько приходится возвращать денежки?

— Вам действительно нужно обсудить все с вашей женой.

Она оказалась в затруднительном положении. Ее профессиональное мастерство вдруг показалось ей ненадежным и бессмысленным. Элен как наяву увидела лицо матери, много лет назад говорившей ей: «Ты же не можешь всерьез считать это своей профессией!» Элен подумала обо всех тех шутках, подколах и сомнениях, которые ей пришлось претерпеть. И на мгновение ей показалось, что она действительно была просто какой-то мошенницей, шарлатанкой. «Все на самом деле не так, как выглядит. Все на самом деле не то, чем кажется».

— Могу поспорить, вы тоже участвуете в этих идиотских гипновечеринках, верно? — сказал Ян Роман. — Наверняка так легче обирать сразу толпу людей.

О боже, если он знает о связи Элен с Денни… Как бы Денни справился с таким вот нападением? Или Флинн? Наверняка оба они справились бы с делом куда лучше, чем сейчас справляется Элен.

— Полагаю, вы и рак лечите? — спросил Ян. — Забудьте о химиотерапии. Просто используйте силу своего ума!

— Я никогда, никогда не делала никаких бездоказательных утверждений! — воскликнула Элен. — Послушайте, бога ради, я же не какой-нибудь знахарь! Я квалифицированный гипнотерапевт и консультант. Гипнотерапия официально признана Австралийской медицинской ассоциацией. Ко мне направляют своих пациентов доктора.

Хотя моя родная мать этого не делает.

— Полагаю, вы им за это кое-что отстегиваете.

— Вообще-то, нет. — Впрочем, она ведь в прошлом году на Рождество послала Лене Петерсон коробку отличных шоколадных конфет. Но что в этом дурного?

Ян Роман встал и подошел к окну. Постучал по стеклу, как будто испытывая его на прочность.

— Вид на океан. Отличный у вас дом! Дела явно идут хорошо.

— Это дом моей бабушки… — начала было Элен.

И как будто услышала в то же мгновение голос Флинна: «Ты совершенно не обязана отчитываться перед ним в своих финансовых делах».

Ян развернулся и посмотрел на нее. И заговорил негромко, почти благожелательно, словно его слова были неким замечательным комплиментом:

— Я вас уничтожу.

— Простите, не поняла?

Элен чуть не рассмеялась вслух. Все это выглядело так театрально. О чем он вообще говорит?

Ян Роман сладко улыбнулся:

— Я уничтожу ваш бизнес.

Глава 20

То, что мы собой представляем, есть некий результат того, что мы думаем. Если человек говорит или действует с дурными мыслями, его преследует боль. Если человек говорит или действует с чистыми намерениями, за ним следует счастье, как некая тень, которая никогда от него не отстает.

Я возвращалась в офис после встречи на месте предстоящих работ, когда вдруг сообразила, что мне нужно всего несколько лишних минут, чтобы доехать до дома гипнотизерши.

Тут же промелькнула мысль: «Не надо этого делать! Тебе еще предстоит встреча со Стивом. Тебя ждет миллион электронных писем. У тебя прекрасное настроение. Почему ты всегда делаешь глупости, когда у тебя хорошее настроение?»

Но я уже поворачивала налево, а не направо, будто у меня и выбора не оставалось, а ее дом обладал неодолимой магнетической силой и притягивал к себе мою машину.

Мне до сих пор было не по себе от того, что я натворила в воскресенье. Все думала и думала об этом, изумляясь самой себе. Как это я могла войти в чей-то дом и печь там бисквиты? А если бы так поступил кто-то другой? Например, люди, с которыми я только что встречалась на месте будущей застройки. Одна из женщин между делом рассказала мне, что последние выходные провела в Маджи, а я подумала: представь, что бы она сказала, если бы узнала, чем я занималась в воскресенье! Как бы вытянулось ее лицо! Как бы она сразу сделала осторожный шаг в сторону, как если бы я мгновенно превратилась из дружелюбного специалиста в странную сумасшедшую тетку!

Я никогда не ощущала, что делаю нечто нехорошее, входя в дом Патрика, потому что не переставала чувствовать этот дом своим. Именно там прошли самые счастливые годы моей жизни. Я старательно мыла эту ванную комнату каждое субботнее утро. Красила стены в комнате Джека. Выбирала ковер для столовой. Так что я не видела в своих поступках ничего незаконного или дурного. Я вроде как имела право находиться там, пусть даже никто другой с этим не согласился бы.

Но войти в дом Элен и заняться приготовлением бисквитов, открыть дверь рассерженному незнакомцу, словно дом мой… Да, у меня было ощущение, что я зашла слишком уж далеко.

Утром в понедельник я проснулась в три часа утра с отчетливой мыслью: мне необходимо обратиться за помощью. Мне нужно лечение. Настоящее лечение. Я должна остановиться. Даже поискала в Интернете службу консультантов. Я записала с полдюжины имен и телефонных номеров.

А потом, несколько часов спустя, я встала, чтобы отправиться на работу, и при дневном свете все показалось таким незначительным, что я подумала: ох, да какое еще лечение? Не нужно оно мне! Я отлично справляюсь с работой. Не склонна к самоубийству или к булимии, не слышу голосов. Просто остановлюсь, и все. Бисквиты станут моей последней выходкой. Моим прощальным даром.

И это ощущение не покидало меня весь день, и я прекрасно чувствовала себя накануне. Я даже постучалась в соседнюю дверь и напомнила семейству радостных лабрадоров, что этим вечером забирают мусор. И это было вполне по-соседски, заботливо и мило. Разве так станет действовать человек, нуждающийся в лечении? Соседи запрыгали, виляя хвостами, ужасно благодарные, потому что они, конечно же, забыли о мусоре, а у них столько всего накопилось из-за переезда, и кстати, как прошло воскресенье? А я не сразу вспомнила о своей мифической вечеринке в честь чьего-то там сорокалетия! Но когда вспомнила, то сообщила, что вечеринка была великолепной, просто мне уже кажется, что это было давным-давно, хотя сегодня только еще понедельник, но работа и не такое с людьми делает, и ха-ха-ха, и тра-ля-ля, и так далее, как уж водится.

А потом, сегодня, я отправилась на работу, вообще не думая о Патрике, или Элен, или Джеке, или о их будущем ребенке. С удовольствием провела встречу на площадке, где должен был строиться новый торговый комплекс. Место на холме с видом на океан. Тогда я и подумала о кабинете Элен, с огромными стеклянными окнами, за которыми тоже плескался океан, и о том, как солнце играет в волнах, и сказала заказчикам, что нужно бы оформить здесь все в деревенском стиле, с огромными окнами. Чтобы в торговом центре были такие уголки, где можно посидеть с чашечкой кофе и посмотреть на небо, и чтобы вокруг хватало места для малышей — они могли бы бегать кругами и воображать себя самолетами. Это должно стать таким местом, в каком нуждалась я, когда Джек едва начал ходить и я брала его с собой в походы за покупками. Странно, конечно, но я до сих пор чувствовала себя матерью малыша, едва начавшего ходить, хотя Джек уже давно был школьником и мне он больше не принадлежал. Я словно застряла во времени. Заказчики сказали «отлично», похихикали, заявили, что назовут этот центр «Приютом безмятежности имени Саскии». Все это звучало с легким оттенком снисходительности, будто я у них просила лично для себя кухню побольше, но ведь я это делаю для других матерей.