Неверная - Айаан Хирси Али

В раздумьях я вошла в офис.

«Я должна разбудить этих людей, должна открыть им глаза!» Ведь так думал не только один Коле, так думали все голландцы. Голландия, счастливая страна, в которой никогда ничего не происходило, в очередной раз старалась сделать вид, что снова ничего важного не произошло.

Голландцы забыли, что можно вести войну, убивать, заключать в тюрьмы неугодных только потому, что таков «Божий призыв». Такого не было в Голландии на протяжении веков.

Это были не просто экстремисты, ненавидящие Америку и весь западный мир. Я знала, что почти все мусульмане, видящие это, сидели и думали, что вот оно – возмездие тем, кто не верит, возмездие врагам ислама. Война была объявлена во имя ислама, во имя моей религии, и я должна была сделать выбор. На чьей стороне буду я? Для меня настал тот момент, когда я поняла, что никак не смогу избежать этого вопроса.

Настоящий ли это ислам? Разве настоящий ислам требует и призывает к такого рода кровопролитиям? Должна ли я, как мусульманка, оправдывать такие атаки?

Эти вопросы мучили меня почти всю неделю, я никак не могла выкинуть их из головы. Я словно бы зациклилась на этом. Я читала все материалы, посвященные теракту 11 сентября, искала информацию в Интернете. Я видела, как много людей по всему миру выходили на демонстрации в поддержку Усамы бен Ладена.

В Северной Нигерии в результате массовых беспорядков, возникших после демонстрации, были убиты сотни людей. Все мировые лидеры призывали мусульман осудить теракт. Это были попытки обратиться к морали ислама.

Самые разные статьи призывали мусульман всего мира подняться и сказать, что ислам не допускает и не одобряет убийство мирного населения. Когда я читала эти статьи, то мне казалось, будто они написаны специально для меня, будто эти призывы обращены ко мне.

Мохаммед Атта, лидер смертников, захвативших самолеты 11 сентября, внушал своим соратникам, что надо умереть «как правильный мусульманин». Он использовал все те молитвы, которые читает каждый мусульманин, когда чувствует приближение смерти. Он просил Аллаха предстать перед ним. Я прочитала и запомнила это. Тон всего его послания был очень знаком мне. Это был не просто ислам. Это было его ядро. Мохаммед Атта верил, что отдает свою жизнь во имя Аллаха.

Мохаммед был примерно моего возраста. Мне казалось, что я знаю кого-то похожего на него. На самом деле я встречала много похожих на него людей. Многие бы смогли написать такое послание, если бы у них хватило мужества сделать то, что сделал Мохаммед Атта. Это были десятки тысяч людей – в Африке, на Востоке и даже в Голландии некоторые разделяли его мысли. Каждый действительно верующий мусульманин, стремившийся к подлинному исламу, даже если активно и не поддерживал атаку на башни, где-то в глубине души точно одобрял ее.

Глупые аналитики, которые назвали себя специалистами по арабскому миру, казалось, совсем ничего не знают о настоящем исламе. Эти «специалисты» давали огромное количество комментариев, писали статьи об исламской истории, школах, средневековых ученых и философах, о том, какая мирная и толерантная мусульманская религия, которая отрицает всякого рода насилие. Такие сказки не имели ничего общего с реальным миром.

Все в газетах было с уклоном: «Да, но…», «Да, это ужасно убивать людей, но…» Люди слишком теоретизировали и приукрашали реальность. Говорили о том, что террористами становятся лишь бедные люди, что во всем виновата массовая фрустрация населения и сложившееся общество потребления.

Но в Африке, на самом бедном континенте, я знала не понаслышке, терроризм – это не удел бедняков. Их не интересует ничего, кроме насущного куска хлеба. Кто поумнее, обычно занят тем, что ругает правительство и, в итоге, уезжает на Запад, в Европу.

Я читала огромные трактаты антирасистов о том, что в Голландии поднялась ужасная волна исламофобии. Но все эти псевдоинтеллектуальные статьи не имели ничего общего с реальностью.

Другие же статьи обвиняли американцев в слепой поддержке Израиля и говорили о том, что ожидается еще много терактов, пока не будет решен вопрос об израильско-палестинских отношениях. Но я не верила в это.

Возможно, если бы я была подростком, то сама бы одобряла атаку на Всемирный торговый центр и Пентагон, а палестинская проблема казалась бы мне в Найроби чем-то очень далеким и абстрактным.

Если бы террористы были палестинцами, то, возможно, у данной теории было бы больше аргументов. Но они не были палестинцами. И никто из них не был бедным. И никто из них не оставлял сообщений, где бы говорилось, что до тех пор, пока не решится палестинский вопрос, теракты будут продолжаться. Все было завязано на вере.

Причины терактов крылись не в массовой фрустрации населения, бедности, колониальных замашках Америки и не в Израиле. Речь шла именно о религиозных убеждениях.

По CNN и «Аль-Джазире» показывали старые видеозаписи и интервью Усамы бен Ладена. Он воспринимал Америку как страну, которая первая начала войну с исламом.

Мне, сидевшей в своем доме в чудесном и волшебном Лейдене, его слова казались бредом сумасшедшего. Но те цитаты из Корана, которые он приводил, плотно засели у меня в мозгу: «Если ты встретил неверующего, то ударь его в шею», «Если ты не выходишь на борьбу, то Бог накажет тебя и заменит другим», «Где бы вы ни встретили политеиста, убейте его, захватите его в плен», «Если ты истинный верующий, не бери в друзья еврея или христианина. Они союзники только друг для друга. Тот, кто будет союзником с ними, сразу станет одним из них».

Мне не хотелось этого делать, но я все же взяла Коран, чтобы проверить, есть ли там эти цитаты. Мне было противно это делать, потому что я знала, что найду их там. И вновь у меня появлялись вопросы. Неужели теракты, подобные атаке 11 сентября, происходят из-за истинной веры? И если да, то что же тогда надо думать об исламе?

Усама бен Ладен говорил: «Или вы вместе с Крестовым походом, или вы вместе с исламом». И я чувствовала, что сейчас ислам находится в очень глубоком кризисе. Неужели мусульмане будут продолжать игнорировать образовавшийся конфликт между разумом и религией? Веками мы вели себя так, будто черпаем все знания исключительно из Корана, отрицая любые вопросы, отрицая любой прогресс. Мы прятались от разума так долго, потому что были не в состоянии совместить прогресс и нашу веру. И это привело к страданиям.

Нас, мусульман, учили расценивать жизнь как коридор, как